Кэрол Берг - Стражи цитадели
Герик сплюнул под ноги.
— Убийца! Я поклялся на крови убить тебя за то, что ты сделал.
Кейрон покачал головой, его вытянутое лицо исказилось от боли.
— Святые боги, так много крови на моих руках, я не отрицаю! Но не той, в которой ты винишь меня. Если б только у меня было время! — Он, пошатнувшись, немного отступил назад. — Мне так жаль, Герик. Так жаль. Посмотри на меня… смотри глубже и ищи правду.
Потом он закрыл глаза, и дрожащими руками Кейрон, возлюбленный муж мой, вонзил кинжал себе в живот.
— Кейрон! Нет! — зашлась я в крике, рванув на себя железную решетку в тщетной попытке вырвать ее из камня.
Весь зал, казалось, содрогнулся, когда Кейрон рухнул на колени. Великан Гар'Дена, взревев, бросился к нему и подхватил его на руки. Вопль горя сотряс стены зала.
— Великий Вазрин! Что мы наделали? Наследник Д'Арната мертв!
Мадьялар и двое пожилых Наставников звали стражу и Целителей, Й'Дан осел в кресле и рыдал, положив голову на стол.
Дарзид напрягся и обнажил меч. Прихватив изумленно вытаращившегося на все это Герика, он пятился от Кейрона и Наставников.
Невозмутимый Экзегет наблюдал за этим безумием и ничего не предпринимал.
Судьба не может быть такой жестокой, такой несправедливой.
— Зачем ты сделал это? — рыдала я, вцепившись в железные прутья. — Я могла бы помочь тебе. Любимый, зачем? Почему ты не дождался меня?
И словно эхо моих всхлипов, в моем сознании что-то дрогнуло, нежное прикосновение слов…
Жди меня…
И в следующий благословенный миг мой разум заполнился Кейроном — без боли, без страха, Кейрона цельного, вспомнившего все, что связывало нас…
Сейри, любимая, прости…
А потом он ушел.
Стражникам пришлось отдирать мои пальцы от решетки, потому что я все еще цеплялась за сладкое эхо, не желая слышать больше ничего. Странно, но, когда нас с Паоло привели в Дом Наставников, другой шепот зазвучал в моем сознании.
Не бойся, — сказал он мне, — и ничего не говори.
Я не знала, чей это был голос. Точно не Кейрона: Я бы решила, что это говорил Дассин, если бы Барейль не рассказал мне, что тот похоронен в собственном саду. И к тому же тон чуть отличался. Так, скорее, мог бы звучать голос моего отца, если бы он умел говорить мысленно, — моего сурового отца-воина, который, не задумываясь, вел за собой тысячи солдат навстречу смерти, только чтобы уничтожить тысячи врагов во славу своего короля. Однажды, когда я была еще ребенком, мой любимый пони упал и охромел. Приказав слугам умертвить страдающее животное, он посадил меня к себе на колени и неуклюже утер мои слезы. «Жизнь продолжается, моя маленькая Сейри, — сказал он. — Воин не умирает. Его кровь уходит в зеленую траву, на которой играют его дети».
Горе грозило выдать меня, после всех надежд минувшего лета оно оказалось еще более сокрушительным — после любви и счастья, вдруг пришедших на смену годам горечи. И все же этот странный спокойный голос донесся ко мне через бурю, бушевавшую в моей душе, и уверил меня, что законы Вселенной не случайны, не бездумны и не капризны. Путь уже проложен, и однажды я найду объяснение его поворотам.
Быть может, это было всего лишь плодом моего воображения. Быть может, глупостью. Но когда мы с Паоло предстали перед Наставниками дар'нети, я не проронила ни слова и ничего не боялась.
ГЛАВА 23
Они уже унесли тело Кейрона, хотя нет, правильнее сказать — тело Д'Нателя, когда мы, спотыкаясь, ступили на прекрасный ковер, брошенный перед помостом. Спешно передвинутый узорчатый квадрат шерсти не мог полностью закрыть кровавое пятно, оставшееся на белом каменном полу. Несколько часов мы ждали в пустынной передней, сквозь дверь до нас доносились только торопливые шаги и неразборчивые возгласы. Впрочем, испуганные крики становились все громче с распространением новости о смерти Д'Нателя.
Герик и Дарзид уже ушли — остались только шесть Наставников в высоких креслах. Одно из кресел в конце помоста, оставшееся пустым, должно быть, предназначалось Дассину. Может, это было глупо, но я задумалась, кто потом займет это место. Может, никто. Может, совет Наставников прекратит свое существование, как только Герик, воспитанник Зев'На, станет Наследником Д'Арната.
— Кто эта женщина? Откуда она взялась? И еще один мальчик? Это что, уже твой давно потерянный сын, Экзегет? — язвительно поинтересовалась Се'Арет.
— Нам следует заняться срочными делами, а шпионов допросим потом, — высказался Устель. — Все изменилось.
— Необычные шпионы, — заметил Й'Дан, вытирая нос рукавом; его глаза все еще были красны от слез. — Эти двое — не зиды.
— Устель прав, — проронил Экзегет. — У нас сейчас два неотложных вопроса: как объявить народу о смерти Наследника и какие меры принять для безопасности мальчика, пока он не достигнет совершеннолетия, примерно через год, как я понимаю.
Мадьялар присоединилась к разговору.
— Не стоит ли нам помазать его прямо сейчас?
— Не хочешь ли ты уничтожить юного принца так же, как уничтожил Д'Нателя, Экзегет? — спросила Се'Арет. — Я молюсь, чтобы этот Изгнанник Дарзин действительно заслуживал доверия, как ты уверил нас. Нельзя подвергать мальчика опасности — ни исходящей от зидов, ни от нашей собственной глупости. Мы должны найти ему подходящего защитника и хороших учителей.
— Этот Изгнанник заслуживает доверия, как никто другой, — ответил Экзегет. — И он уже забрал юного принца в безопасное место. Я предлагаю оставить его там…
Пока все шестеро продолжали пререкаться, в моей голове нарастал тихий гул.
… Он жив… жив… жив…
Паоло неотрывно смотрел на выглядывающее из-под края ковра пятно крови, медленно тускнеющее от красного до коричневого. Слезинка катилась по его веснушчатой щеке. Я коснулась его руки, и в этот раз он не отстранился. Когда он взглянул на меня, я легко покачала головой, призывая его к молчанию.
— Итак, — сказал Экзегет, — давайте разберемся с этими шпионами, после чего можно будет заняться делами. Эти двое не только не зиды, они даже не дар'нети.
— Не дар'нети? Да… вижу.
Тепло и покалывание коснулись дна моих глаз, когда старый Устель уставился на меня через весь стол. Словно у меня было три головы.
— Человеческая раса. Се'Арет выпрямилась в кресле.
— Человеческие шпионы? Кто эта женщина?
— Как шпионка, она страшно неудачлива. — Экзегет легонько постукивал кончиками гладких белых пальцев, сложенных домиком. — И потом, достаточно взглянуть на нее, чтобы понять, кто она, — даже если некоторые настолько глухи, что не услышали ее слезливых воплей.
