Дэвид Эддингс - Владычица магии
— Сначала я не знал, но потом услышал, что всё произошло из-за Зидара, который похитил Око Олдура с рукоятки меча в тронном зале райвенского короля, и мы должны возвратить Око, пока Зидар не успел доставить его Тораку и разбудить его и…
— Это тот мальчик, который нам нужен, — просвистело сзади.
Гарион медленно повернулся. В комнате, казалось, чуть посветлело, словно крошечное пламя стало немного повыше. В углу, лениво свивая и развивая кольца, шевелилась огромная змея с чересчур плоской шеей и красными мерцающими глазами.
— Теперь можно вести его к Солмиссре, — прошипело чудовище и поползло к Гариону. Сухой холодный нос ткнулся в ногу. Внутри мальчика всё задрожало, но он заставил себя стоять неподвижно, пока гадина медленно обвивала тело.
Треугольная голова закачалась перед глазами; дрожащий раздвоенный язык облизал лицо.
— Будь хорошим мальчиком, — просвистела рептилия, — очень-очень послушным.
Чешуйчатое тело всей тяжестью повисло на юноше, обдавая ледяным холодом.
— Сюда, мальчик, — велел Сэйди, поднимаясь.
— Мои деньги! — потребовал Иссас.
— А, это! — полупрезрительно бросил Сэйди. — Там на столе кошелёк! Возьми!
И, повернувшись, повёл Гариона из комнаты.
— ГАРИОН! — раздался внезапно холодный голос, постоянно живший в душе юноши. — СЛУШАЙ ВНИМАТЕЛЬНО. МОЛЧИ И ПОСТАРАЙСЯ НЕ ВЫКАЗЫВАТЬ УДИВЛЕНИЯ. ТОЛЬКО СЛУШАЙ, ЧТО Я СКАЖУ.
— К-кто ты? — пролепетал про себя Гарион, борясь с обволакивающим мозг туманом.
— ТЫ МЕНЯ ЗНАЕШЬ, — продолжал холодный голос. — ПОЙМИ, ОНИ ДАЛИ ТЕБЕ КАКОЕ-ТО ЗЕЛЬЕ, ЧТОБЫ ЗАСТАВИТЬ ГОВОРИТЬ. НЕ ПЫТАЙСЯ ПРОТЕСТОВАТЬ. РАССЛАБЬСЯ И ВЕДИ СЕБЯ СПОКОЙНО.
— Но… я сказал то, что не должен был открывать. Я…
— ЭТО УЖЕ НЕВАЖНО. ГЛАВНОЕ, ДЕЛАЙ ТО, ЧТО Я СКАЖУ. ЕСЛИ ЧТО-НИБУДЬ ПРОИЗОЙДЁТ И ПОЯВИТСЯ ОПАСНОСТЬ, НЕ ПЫТАЙСЯ НИЧЕГО ПРЕДПРИНИМАТЬ САМ. Я ОБО ВСЁМ ПОЗАБОЧУСЬ, НО НЕ СМОГУ ПОМОЧЬ, ЕСЛИ ТЫ БУДЕШЬ БОРОТЬСЯ. ПОЭТОМУ НЕ НАПРЯГАЙСЯ, НЕ СОПРОТИВЛЯЙСЯ И ВСЁ ПРЕДОСТАВЬ МНЕ. ЕСЛИ ОБНАРУЖИШЬ ВНЕЗАПНО, ЧТО СОВЕРШАЕШЬ СТРАННЫЕ ПОСТУПКИ ИЛИ ГОВОРИШЬ ВЕЩИ, КОТОРЫХ НЕ ПОНИМАЕШЬ, НЕ БОЙСЯ И НЕ УДИВЛЯЙСЯ. ЭТО МОИХ РУК ДЕЛО.
Немного успокоенный безмолвным приказом, Гарион послушно последовал за евнухом Сэйди, с трудом вынося тяжесть обвившегося вокруг талии и плеч Мааса, голова которого прижималась к его щеке, словно в нежном поцелуе.
Они вошли в большую комнату, где все стены были завешаны плотной тканью, а с потолка на сверкающих серебряных цепях свисали хрустальные масляные лампы.
Исполинская каменная статуя, верх которой терялся в темноте, возвышалась, насколько мог видеть глаз, в одном углу комнаты; прямо перед ней стоял низкий каменный помост, покрытый коврами и заваленный подушками, а на нём располагалось что-то вроде полукресла-полудивана, очень тяжёлого на вид.
На диване сидела женщина с волосами цвета воронова крыла, спускавшимися крупными кольцами на плечи и спину. Голову женщины украшала золотая корона тонкой работы, усыпанная драгоценностями. Белое платье, сшитое из прозрачного газа, совершенно не скрывало тела и, казалось, служило только для того, чтобы было куда прикалывать и нашивать бесчисленные украшения и сверкающие каменья.
Кожа под платьем казалась белой как мел, но лицо было необыкновенно прекрасно.
Бледные, почти бесцветные глаза глядели в большое зеркало в золотой раме, укреплённое сбоку от дивана, чтобы лениво растянувшаяся на подушках женщина могла беспрепятственно любоваться собой.
Дюжины две бритоголовых евнухов в пунцовых одеяниях стояли на коленях рядом с возвышением, с неприкрытым обожанием глядя на женщину и статую позади неё.
На разбросанных по помосту подушках, лежал молодой человек с капризно-высокомерным лицом. В отличие от других голова его не была выбрита, наоборот, длинные волосы были завиты в букли, щёки нарумянены, а глаза жирно подведены. Никакой одежды, кроме короткой набедренной повязки, на нём не было.
Глаза со скукой и раздражением смотрели в пространство. Женщина рассеянно гладила его по голове, не отрываясь от зеркала.
— Посетители к королеве! — поющим голосом объявил один из евнухов.
— Да-да, — подхватили евнухи, — посетители к королеве.
— Приветствую тебя, о Вечноживущая Солмиссра! — падая ниц перед троном, воскликнул Сэйди.
— Что тебе, Сэйди? — глубоким вибрирующим голосом спросила женщина.
— Мальчик, моя королева! — объявил тот, не поднимая головы.
— На колени перед королевой Змей! — прошипела змея в ухо Гариона, сжимая кольца всё туже, лишая силы и воздуха.
Гарион, как подкошенный, опустился на пол.
— Сюда, Маас, — велела Солмиссра.
— Королева зовёт свою любимую змею! — пропел евнух.
Омерзительная рептилия соскользнула с тела юноши и, извиваясь, поползла к дивану, поднялась на мгновение над полулежащей женщиной, но тут же зеленовато-серой пружиной окутала её плечи, грудь, ноги… Треугольная голова закачалась на уровне глаз Солмиссры, та нежно поцеловала её. В пасти мелькнул раздвоенный язык, коснулся щёк и губ королевы, и Маас начал с присвистом нашёптывать что-то в ухо Солмиссры. Та лежала в объятиях змеи, вслушиваясь в шипение и оглядывая Гариона из-под тяжёлых полуприоткрытых век.
Потом, оттолкнув гадину, королева, поднялась и встала над юношей.
— Добро пожаловать в страну змеиного народа, Белгарион, — промурлыкала она.
Имя, слышанное раньше только от тёти Пол, настолько потрясло Гариона, что тот попытался выбраться из густого тумана, окутывавшего голову.
— ЕЩЁ НЕ ВРЕМЯ, — предостерёг знакомый бесстрастный голос в душе.
Солмиссра сошла с возвышения; тело под прозрачным одеянием грациозно изгибалось, ноги бесшумно скользили по полу. Взяв Гариона за руку, она осторожно подняла его и нежно коснулась лица ледяной рукой.
— Красивый юноша, — выдохнула она еле слышно, — такой молодой… такой тёплый.
Глаза зажглись голодным огнём. Странное смущение охватило Гариона. Горькое зелье, поднесённое ему евнухом, всё ещё дурманило, отнимало волю, но где-то в глубине души он чувствовал совсем другое — королева и пугала, и чем-то притягивала его.
Молочно-белая кожа и мертвенные глаза вызывали отвращение, но манящая улыбка обещала не испытанные доселе наслаждения. Гарион, сам того не сознавая, сделал шаг назад.
— Не бойся, мой Белгарион, — промурлыкала королева, — я не причиню тебе боли — разве только ты сам захочешь этого. Служба твоя будет лёгкой и необременительной, а я научу тебя таким вещам, которые Полгаре и в голову не могут прийти.
