Михаил Белозеров - Месть самураев
Акинобу, Натабура и Баттусай были заняты тем, что руководили захватом хоммару. Натабура послал Афра на крышу цитадели, чтобы тот зацепил на ней крюк с веревкой. Афра справился с этой задачей блестяще. Вернулся и радостно бегал вокруг, улыбаясь во всю собачью морду. Наверх тут же полезли ловкие, как обезьяны, Баттусай, Дзито, Сэн-но Рикю и Ёсинаки, побросали вниз веревки, а уж за ними все, кто только смог.
Капитан Го-Данго вместе с Язаки и Сёнагоном прикрывали тыл. И если бы не они, а особенно – Го-Данго, то стражники всех бы раздавили о стены хоммару. Однако кто-то вовремя оглянулся, кто-то крикнул, кто-то подал знак – капитан Го-Данго выбросил перед собой руку с канабо – огромной железной палицей с шипами, которая снесла голову большому и толстому самураю. Как это получилось, никто не понял, только голова с развевающимися космами покатилась по камням двора и, казалось, она все еще выкрикивает призыв к атаке. Такое могло произойти только в неразберихе сражения, когда никто ничего не понимает. Бежавшие за самураем стражники в ужасе стали замедлять шаг, и это решило исход атаки, ибо их движение, как волна об утес, разбилось о капитана Го-Данго. А он-то уже знал свое дело. Он даже не обратил внимания на такие мелочи, как чья-то голова, а тут же одним махом тяжеленной канабо уложил пятерых или семерых стражников, и с улюлюканьем стал гоняться по двору за остальными. Казалось, что их оружие, которое они пытались применить, не оказывает на него никакого воздействия, словно лилипуты пытаются убить великана зубочистками. Однако через пару кокой стало заметно, что тело капитана Го-Данго окрасилось кровью и что он уже не так стремителен, как прежде. Потом уже Язаки, забыв, что он вальяжный пророк, взахлеб рассказывал, что он и только он остановил эту дикую атаку и самолично зарубил своим любимым китайским мечом всех-всех стражников и даже тех существ в белом, которые бежали в арьергарде и которые оказались не демонами и даже не духами, а всего-навсего теми же самыми стражниками, только не успевшими одеться. К тому же все они, как один, были пьяны, но к их чести не просили пощады, а сражались до последнего вздоха. В этой схватке, конечно, не обошлось без участия Акинобу, Натабуры, Куродо по кличке Нори, Такaги, и, разумеется, Афра, который не без помощи Натабуры страшно напугал и разогнал самый хвост арьергарда пьяных стражников. Если бы кто-то сказал Натабуре, что он будет участвовать в подобном избиении, он бы страшно сконфузился, ибо стражники внешней цитадели – ниномару оказались весьма посредственными рубаками, но порыв их и пьяный дух были сильны. Так или иначе, но атака была отбита и очень быстро перешла в отдельные стычки по всем углам и закоулкам. Некоторое время еще слышались вопли и ругательства.
Затем ронины Гёки основательно занялись хоммару. В отличие от той, которую захватили люди Торояна, эта хоммару оказалась запертой со всех сторон, кроме крыши, где пьяные стражники играли в карты. Но они то ли не поняли, что происходит, то ли перепугались, потому что спрыгнули с крыши хоммару и подались за третью линию обороны – в башню дворца. Гёки решил не штурмовать хоммару, а приказал завалить все входы и выходы, а основные силы четырех пятерок: Натабуры, Хитомари, Сёнагона и Вайрочана повел на штурм следующего укрепления.
Тем временем Нефритовая башня просыпалась. То там, то здесь в ее окнах все чаще мелькали огни. Встревоженная охрана пыталась осмыслить, что происходит внизу. Хитрый Гёки не дал зажечь ни одной из построек, рассудив, что темнота будет только на руку нападающим. Этим решением с одной стороны он осложнил себе задачу, а с другой не дал повода городским стражникам и войскам прийти на помощь регенту.
Если с тыльной стороны Нефритовой башни дорога была почти прямой, ибо она предназначалась для того, чтобы регент мог вовремя сбежать из дворца, то вход в башню с фасада был подобен лабиринту. Нападающие должны были долго плутать по сети узких проходов, большинство из которых заканчивались тупиками, ловушками или ложными воротами. Так пятерка Сёнагона, посланная прямо, попала в болото и вернулась вся в тине и без одного самурая, который провалился в бездонный колодец, и что-то или кто-то так быстро утянул его вниз, что не успели вытащить. К несчастью, этот самурай по имени Ката Кодзи по глупости надел металлический нагрудник.
– Он утонул, как кусок железа, – сообщил Гёки Сёнагон.
Крысолову Хитомари повезло еще меньше – он потерял троих под массивной плитой, когда они углубились под своды какого-то туннеля, решив, что он приведет прямо в Нефритовую башню. Но явное – не самое простое. Это оказался всего-навсего ложный вход. Хитомари был ошарашен таким поворотом событий и некоторое время не мог прийти в себя. Всю жизнь он считал себя удачливее всех, а в самый нужный момент судьба оказалась легкомысленной, как девка из веселого квартала.
Золотарю Вайрочану повезло больше – он всего-навсего получил арбалетную стрелу в плечо, когда вздумал лезть поперек проходов. При этом он потерял одного ронина по имени Нобунага, который просто пропал, и его больше никто никогда не видел. Стрелу вынули, а рану запечатали воском. Вайрочан охал, стонал и сетовал, что теперь не сможет держать меч.
– Зато ты можешь громко орать, – сказали ему.
Фудзивара-но Кинто почти добрался до стены третьей линии обороны Нефритовой башни, опрокинув защитников трех бастионов и одной башенки, однако в последний момент на площади, которая, казалось, наконец вывела к воротам башни, земля перед ними разверзлась и они едва не упали в бездну. Спас их, как ни странно, Баттусай, который ходит и с командой Сёнагона, и с командой Хитомари, и был настолько удачлив и ловок, что остался жив. Он вовремя и честно предупреждал об опасности, но так как в нем видели чужака, то к его советам не прислушивались, а между тем Баттусай видел в темноте, как кошка. И только Фудзивара-но Кинто оценил, что Баттусай соображает лучше всех его бойцов вместе взятых. Получилось так, что Баттусай спас пятерку Фудзивара-но Кинто, никто не погиб, и они, обескураженные, в полном составе вернулись на перекресток, откуда разбегались эти самые лабиринты-ловушки.
И только Акинобу, Натабуре, Афра и Язаки повезло больше остальных, хотя им, опять же как чужакам, достался самый узкий и невзрачный проход, который к тому же вел не вверх, а куда-то вбок, да еще изгибался, как змея, уводя к подножью башни. Натабура вспомнил, как он в стране Чу точно так же бегал по зигзагообразным подъемам меж стен. Однако, чтобы добраться до настоящего входа, понадобилось кружить не меньше коку. Они благополучно, а главное тихо и незаметно миновали несколько постов-бастионов и башенок, в которых находилось по два-три стражника. Эти стражники не могли оказать серьезного сопротивления таким опытным бойцам, как Акинобу, Натабура и Язаки. Даже Афра сумел записать на свой счет двоих или троих несчастных, которых он, самолично устрашив до полусмерти, заставил прыгнуть в ров с водой. Наконец они подбежали к неприметным, как калитка, воротам, прикрываемым справа и слева треугольными бастионами, и прислушались. Казалось, звуки битвы стихли. Язаки повертел головой и удрученно высказал то, о чем они все думали:
