Ирина Бондарь - Светлая сторона тьмы
— Вы поразительны! — выдавила она сквозь смех. — Хотите сказать, что весь этот спектакль в последние недели нужен был только для того, чтобы заверить меня в вашем искреннем раскаянии? Вас, разведчика со стажем, того, кто чуть не убил меня за невинный разговор с братом после пятилетней разлуки?
— Да, только это не спектакль.
— Вы поразительны! — повторила изумленная девушка.
Приближался праздник, оплот гудел от предвкушения, все постепенно окрашивалось в главный цвет будущей знаменательной ночи. В воздушных садах расцветали синие розы, голубыми цветами украшали стены и окна, повсюду реяли флажки с изображением полумесяца.
— Что означает для вас этот день? — спросила у Моргана Сола после очередного занятия, когда они уставшие шли к своим покоям, чтобы переодеться и освежиться. — Какой-то символ весны?
— Конечно, — кивнул Морган. — Конец Ветреной луны это середина весны, время, когда две луны закрывают друг друга, сливаются в единое целое, что является символом будущего плодородия и процветания темных земель. Вы ведь видите, насколько наши страны отличаются друг от друга. Здесь растения растут без солнца, урожаи без помощи магии и кропотливого труда были бы совершенно скудными. За много лет мы приспособились к туману и сумраку, научились растить деревья и травы высоко над землей, благодаря благословению Хранителей подняли наши дома в небо и смогли выжить там, где не было надежды. С первого дня Розовой луны начнется тяжелая работа, которая позволит прожить еще один год. Именно этому мы и будем радоваться в ночь затмения.
— Интересно, — улыбнулась тсаревна, забыв, что должна оставаться серьезной и недоверчивой рядом с Морганом. — В Алайе есть праздник солнцестояния — самый длинный день года и начало сбора первых урожаев, праздник жатвы и день последнего колоса, но никогда там не отмечали лунные затмения. Мне очень любопытно посмотреть на такое, пока есть возможность.
Голос ее омрачился, девушка устыдилась собственного недозволенного любопытства, как раз тогда, когда обе страны проливали первую кровь. Пару дней назад Найт рассказал о новых стычках на границе, когда встретившиеся отряды темных и светлых пощипали друг друга, разведывая обстановку. Тсаревна стыдилась своей молодости, неуправляемой тяги к жизни и слов, не достойных будущей правительницы. Разумеется, она по привычке напряглась, ожидая от Моргана нагоняя и не получила его.
— Вам не нужно винить себя в том, что вы молоды и хотите успеть пожить нормальной жизнью, прежде чем все закончится, — серьезно произнес он, отлично зная, как его голос действует на подсознание. — Успеете еще.
— Раньше вы бы так не сказали.
— Раньше я бы так не подумал, но у вас и впрямь мало времени, не буду портить оставшиеся мгновения. Вскоре после праздника вам придется ступить на тропу, которая приведет вас к собственной судьбе, вряд ли будет легко и просто. Воспринимайте это как возможность запомнить побольше хорошего и яркого, а так же узнать Сумрачный Эйд с такой стороны, которую не видел еще ни один светлый. Нам ведь предстоит ломать традиции и объединять два народа, привыкших враждовать испокон веков.
Морган был собой невероятно доволен. Что бы ни думала светлая, но, несмотря на все ее попытки не воспринимать новое амплуа эрла серьезно, не верить ему и не поддаваться на провокации, ее зацепило. Разумеется, они не стали друзьями, девушка ни разу не разоткровенничалась с ним, не сказала ни слова лишнего, но чутье не могло подвести опытного интригана. Лед треснул.
Эрл знал, что его поведение обсуждалось всем оплотом. Слуги и стража, аристократы и простые деймины, всем было дело до изменившегося страшного господина Моргана. Некоторые стали бояться его еще больше, что, в принципе, было правильной реакцией. Единственные, кто не посмели или не посчитали нужным ничего говорить, были остальные разведчики и шпионы. У них все было просто: если мастеру нужно было стать другим, он стал. Значит, так требовалось для дела и точка.
Соланж задавала вопросы Найту и остальным родственникам, но никто не смог успокоить или обнадежить светлую, так что она оставила свои попытки разобраться и, очевидно, решила просто дождаться развязки. Впрочем, эта авантюра не могла затянуться надолго. Несколько раз приходили тайные послания от заговорщиков со стороны светлых, планы по завоеванию Алайи малой кровью сейчас занимали лучшие умы обоих государств, пока каждая сторона осторожно прощупывала почву. Даже Айвин понял, что ему не выстоять против темных и своих собственных подданных одновременно, и отменил кое-какие особо бредовые законы последнего столетия, чем немного облегчил жизнь рабов и черни. Моргана это слегка удивило, как и остальных: никто не мог подумать, что твердолобый упрямец способен идти на уступки, но так было. Он все же оставался тсарем, хоть и спохватился поздновато.
Поймав очередной недоверчивый взгляд Соланж в ответ на свои речи, Морган рассмеялся.
— Вы все еще смотрите на меня, будто на сумасшедшего. Признавайтесь, не верите?
Девушка честно покачала головой.
— Знаете, что всегда делал мой покойный дядя? Он мало говорил, но все слова свои подкреплял делом. Ему верили не потому, что он был правителем или по приказу. Просто все знали, что если он что-то обещал, то обязательно выполнял это. И все его решения оказывались верными, даже если так не казалось поначалу. Идея примириться со светлыми первому пришла ему в голову, до него все было так, как это знаете вы, ведь читали историю, верно? И, несмотря на то, что поначалу все противились такому решению, ругали рея, отказывались подчиняться, в итоге все равно пошли за ним. Теперь его больше нет, мой кузен и лучший друг пытается продолжить хорошее дело, начатое отцом, а я только и делал, что мешал. Думал, что знаю лучше. Я и сейчас не доверяю светлым, но мир не делится на черное и белое. Есть с обеих сторон те, кто выше мелкой возни, кто зрит в корень и считает, что все можно изменить. Я потерял единственную девушку, которую любил, из-за своего упрямства, так почему бы мне не попытаться измениться, чтобы это не произошло во второй раз?
Да, он рисковал, но это того стоило. Ни единая душа, включая Найта, не слышала от Моргана ни слова о его чувствах по отношению к уходу Уты. Значит, чтобы ему поверили, надо было сделать что-то экстраординарное, такое, чего от него не могли ожидать даже те, кто знал и видел его насквозь.
— Помнится, в прошлый раз, когда мы говорили о той самой единственной, я очнулась в больничном крыле, — съязвила тсаревна, на всякий случай напрягшись.
— Вы ведь прекрасно знали, что при упоминании ее имени я терял контроль над собой, — печально улыбнулся он, отводя глаза. — И использовали это как последний козырь. Мне жаль, хоть вы и поступили верно.
