Артур Баневич - Где нет княжон невинных
Збрхл проигнорировал ее. Кажется, впервые.
Они ждали. Ротмистр считал.
Было тихо.
— …пятьдесят семь… Петунка… пятьдесят девять… — Трактирщица обеими руками схватилась за засов. Руки у нее слегка дрожали. — Три бусинки. Пора.
Расставлял их Збрхл. Петунка рванула слишком сильно, так, что ее даже отбросило. Йежин зацепился алебардой за притолоку, а Дебрен на мгновение ослеп от неконтролируемого истечения мощности — но, несмотря на это, они вылетели на крыльцо, не перевернувшись и не задев друг друга. Вот что значит правильное построение.
Мгновение все шло хорошо: крыша дома в этом месте уцелела — они были прикрыты досками и защищены тенью. Никто не подумал о тени. Теперь оказалось, что этот клочок уплотненного мрака был важен. Так же, как покосившаяся вывеска, которую Збрхл принял во внимание и перед которой остерегал помощников.
Ротмистр вывернулся от нее ловким финтом. Перескакивая через ступени, он развернулся в полете, окинул взглядом крышу. И упал назад.
Он должен был упасть вперед.
Грифон сидел на крыше. Скверно.
С другой стороны, не так уж скверно. Конь стоял там же, где и раньше: ближе к крыльцу, чем к колодцу. Правда, лучше было бы, если б его поставили рядом с колодцем. Потому что издалека даже через узкую щель было бы видно, что поставили правильно. Он не сам выбирал место. Кони не умеют привязываться к поручням крыльца.
— Бере…
Дебрен не договорил. Предостережение оказалось излишним. Петунка — вероятно, из-за тени — ударилась грудью о вывеску ровно в том самом месте, где с противоположной стороны в нее вонзилась — тоже потому, что было темно, и лучник не заметил почерневшие доски — длинная оперенная светлым стрела.
Йежин свернул влево, промчался мимо жены и спрыгнул с крыльца в глубокий, до колен, снег.
— Сзади! — Збрхл замахнулся бердышом, широкое лезвие застыло, замерло в готовности.
— Знаю! — крикнул трактирщик, пробегая мимо него и выполняя приказ, направляясь ему за спину. Дебрен мысленно охнул. Йежин, вторая линия обороны, должен был встать за Збрхлом, потому что грифон должен был оказаться перед Збрхлом. Только они не предполагали, что основной опасностью станет не грифон.
Заросли у векового дуба зашевелились, выплюнули человеческую фигуру. Но вторую стрелу выпустил кто-то другой — вторая стрела прилетела справа, из-за толстой сосны.
Как и первая, она попала в цель. Петунку спасла вывеска, Збрхла — латы. Стрела была с белым — кажется, куриным — оперением. Профессионалы старались не пользоваться яркими перьями, которые слишком легко заметить в полете и уклониться или направить заклинание — если цель уже знакома с подобными фокусами. В бою на малом расстоянии цвет снаряда не имел значение, но по крайней мере объяснял легкость, с которой стрела срикошетила от плеча ротмистра: любители, кроме несоответствующих перьев, использовали также гражданские, худшего качества, наконечники.
— Сзади! — крикнул Дебрен. Опять слишком поздно и без нужды.
Збрхл слишком любил дочерей, чтобы экономить на латах, но рыцарем в жестких доспехах не был и удара не прозевал. Проделал очередную половину пируэта, прыгнул к зарослям.
Йежин задержался, начал осматриваться. Попробовал отодвинуться, уступить ротмистру дорогу.
С крыши сыпануло снегом — совсем немного, но откуда возьмется толстая снежная шапка на крыше, которую бомбардировали целую клепсидру?
— В центр! — Дебрен толкнул Петунку, сбежал с крыльца.
Напротив, из-за прикрытого крышей колодца, выскочил какой-то выряженный в белое дылда. Он был быстр, но поразил магуна не скоростью, а использованным оружием. Прежде чем Дебрен принял решение относительно собственного оружия — жалко было тратить первый и последний выстрел на человека, к тому же вооруженного ведром, — на него выплеснулась примерно десятиквартовая порция жидкости. Частично в лицо, но в основном пониже.
Жижи было слишком много, чтобы успеть уклониться. Дебрен успел только повернуть голову и зажмуриться — вот и все.
— Не в бабу! — крикнул незнакомый мужской голос. — В чародея, дурень! Иначе нас грифон сожрет!
К счастью, в ведре была вода. Слегка отдающая тиной и довольно теплая для середины декабрьской ночи. Запах вызвал у Дебрена какие-то ассоциации, но если б не этот окрик и не палка, выхваченная из-за пояса одетым в белое человеком, он наверняка не смог бы сложить факты в логическое целое.
Застоявшаяся вода, успевшая протухнуть. Здесь, в горах, где чего-чего, а в хорошей воде недостатка не было.
Церковь. Этот кретин окатил его святой водой.
Хотя с другой стороны — не такой уж и кретин. А вода — не такая уж теплая, просто еще не начала замерзать. Низ живота, куда угодила основная масса жидкости, пронзила ледяная игла боли. На несколько мгновений у Дебрена перехватило дыхание.
Краем глаза он заметил падающего Йежина. И локоть в кольчуге над Йежином. Долю мгновения он подозревал Збрхла в недостойной профессионала трусости, но именно тут над головой трактирщика пронеслась стрела.
На сей раз он заметил, откуда она прилетела. Но у дурня, который путал чародеев с бабами, не говоря уж о вывесках, хватило ума не двигаться дальше необходимого. От музера его отделяло с полсотни шагов. Слишком много. Ну и бил он из-за ствола. Дебрен решил не стрелять, едва направив оружие на цель. Попробовал снова повернуть его и угостить сечкой мужчину с ведром, однако было уже поздно.
Ведро хватануло его по плечу и едва не опрокинуло. На ногах он удержался, однако возможность ответить выстрелом безвозвратно утратил. Кол — вероятно, осиновый, толщиной в древко бердыша — уже летел к его горлу. Дебрен обеими руками схватил хорошо окованное ложе музера и выставил навстречу.
Это помогло: кол не попал ни по горлу, ни по лицу. Однако магун получил по лбу собственным оружием.
— Чародея, Зефо! — орал командир лучников.
Человек из-за сосны попытался выполнить приказ — и это спасло Йежина.
Збрхл толкнул трактирщика к колодцу. Зефо, целившийся в Дебрена, не послал в них стрелу. Тот, которого назвали дурнем, не успел. Дебрен успел отметить все это, поскольку его борьба за выживание на какое-то время приняла весьма статичный характер.
Человек в белом — скорее сильный, чем ловкий, — приподнялся на цыпочки и попытался заехать колом в лицо противнику. Возможно, потому, что первый удар, действительно могучий, попал в скобу, защищающую спусковой крючок, музер не выстрелил, но и перестал быть оружием, посылающим снаряды. Кроме того, кол увяз намертво, образовав с музером жесткий неразборный крест. Дебрен понял это не сразу. Примерно полбусины он боролся с белым, надеясь развернуть кудабейку и всадить тому сечку в ухо. На большее он рассчитывать не мог — белый явно превышал его силой.
