Гленда Ларк - Оскверненная
Глаза Дека раскрылись еще шире:
– Чтобы добраться до земли?
Блейз взъерошила ему волосы.
– Нет, паренек, только чтобы спуститься на улицу под нами. Потом мы сможем воспользоваться трагом.
Я думал о том, что испытывает Флейм, о том, чего мы потребуем от нее, как только родится ее ребенок… Я, дрожа, отвернулся в сторону; когдато такие мысли заставили бы все мои перья встопорщиться.
Глава 23
РАССКАЗЧИК – РУАРТ
Джесенда пересекла зал, в котором теперь члены делегации хранителей смешались с придворными властителя Брета, и подошла ко мне. Мне казалось, что она улыбается, хотя уверен я не был.
– СирГоловастик, – сказала она, – это же наверняка не может быть твоим настоящим именем?
– При рождении меня назвали Руартом, – ответил я.
– Тогда так я и буду тебя называть. Мне не нравятся неподходящие прозвища. Они унизительны.
– Как пожелаешь, сирсилв Джесенда. Ты очень добра.
Она склонила голову, и вся ее поза показалась мне удивительно дружеской, словно она отгораживалась от остального зала, разделяя со мной знание какогото секрета.
Я внимательно смотрел на нее, пытаясь проникнуть сквозь пелену магического тумана, лихорадочно придумывая, что бы сказать.
– Надеюсь, угощение тебе понравилось? У нас было мало времени для приготовлений, поскольку прибытие вашей делегации оказалось неожиданным.
Мне показалось, что она сморщила нос с выражением обезоруживающего лукавства.
– Нет, не понравилось. Похоже, возникла какаято ошибка. Начальник порта даже не хотел разрешать нам покинуть корабль. Нам пришлось очень потрудиться, чтобы преодолеть взаимное непонимание.
– Как я понимаю, трудности связаны с тем, что гавань забита водорослями. Мне также говорили, что Ушат превратится в настоящий ад, когда водоросли начнут гнить.
– Ах, это, наверное, все и объясняет. – Джесенда посмотрела на меня со странным выражением. Может быть, ей трудно было понимать мою неотчетливую речь.
– Прости мое любопытство, сирсилв, – сказал я, – но, как я заметил, ты не носишь шазубл, как остальные. Могу я поинтересоваться, какое положение ты занимаешь в делегации? – Мой выговор, может быть, и был небезупречным, но воспитание, полученное мной на Цирказе, научило меня тонкостям придворной дипломатии.
– Я представляю своего отца, главу Совета хранителей. Я, должно быть, не скрыл своего изумления:
– Но разве ты не дочь советника Датрика?
– Да, именно. Он сейчас временный глава Совета. Сердце у меня оборвалось.
– Вот как? Прости меня, если я был недостаточно почтителен. Я не знал…
Она снова склонила голову и очаровательно улыбнулась:
– Ты ни в чем не погрешил против учтивости. Скажи мне, властительница… Роды у нее трудные?
– Она рожает первенца. Мне говорили, что в таких случаях роды бывают долгими. – Я был встревожен. Все мои инстинкты требовали от меня сугубой осторожности. Взгляд Джесенды был острым, как заточенное перо, и говорил об угрожающей нам опасности.
«Она цапля, – подумал я, – цапля, бросающая тень на воду, чтобы лучше видеть добычу».
Джесенда обвела рукой зал.
– Со мной восемь силвов, и еще гораздо больше – на кораблях. Все мы способны исцелять. Более того: среди нас есть опытные целители, видящие в этом свое призвание. Если возникнут проблемы, мы, несомненно, сможем оказать помощь.
– Ты очень добра. Впрочем, принимающий роды силв не видит оснований для беспокойства – я только что с ней… с ним говорил.
– Это обнадеживает. Однако мое предложение остается в силе. К тому же властитель предложил нам разместиться во дворце, на случай, если мы понадобимся. Кроме того, у нас с собой есть человек, обладающий Взглядом.
– Обладающий Взглядом?
– Да. Как я понимаю, Дева Замка… прошу прощения, властительница – сама силв. Ей наверняка захочется узнать, унаследовал ли младенец ее дар, особенно учитывая, что властитель им не обладает.
Сердце у меня заколотилось. Мне нужно было придумать способ не допустить к Лиссал этого приспешника Джесенды. Одно дело – если хранители подозревают, что источник дунмагии – властительница, и совсем другое – если они получат подтверждение этого. Мысли у меня путались, я никак не мог найти решение.
Джесенда склонилась ко мне и подружески положила руку мне на плечо.
– Впрочем, думаю, ты и сам сможешь сообщить ей об этом, верно?
– Я? – с трудом выговорил я.
– Да. Матергон говорит, что, по его мнению, ты тоже обладаешь Взглядом. Это, несомненно, объясняет, почему Дева Замка сделала тебя своим конюшим.
Я с трудом преодолел сильное желание уставиться себе на ноги.
– Прости меня, сирсилв Джесенда, но я должен вернуться к своей госпоже. Как ты понимаешь, мне не следует надолго отлучаться из ее покоев – вдруг ей чтонибудь потребуется.
Я низко поклонился и заторопился прочь, как краб, убегающий от чибиса.
Через несколько минут я уже пересказывал этот разговор Блейз и Деку.
– Она относится к ситуации с большим подозрением, – закончил я.
Блейз задумалась.
– Бьюсь об заклад – ее подручный, обладающий Взглядом, уже шастал тут по ее приказу и разнюхал, откуда исходит дунмагия. И как насчет всех тех силвов, что содержатся в камерах лоджии Пиратов? Когда мы сегодня утром поднимались на траге, я их чуяла. Думаю, почти все они пользуются колдовскими огоньками.
– Я тоже чувствую запах, – признал я, – просто проходя по улице.
– Тогда можно считать, что хранителям известно о тех силвах. Другое дело, понимают ли они, что силвы – пленники. Как ты думаешь, у Джесенды на кораблях есть и другие обладающие Взглядом?
Я покачал головой:
– У меня сложилось впечатление, что Матергон – единственный.
– Наверное, ты прав. Будь у Джесенды и другие, она и их захватила бы во дворец. Не нравится мне все это, Руарт. – Блейз с озабоченным видом повернулась к Деку: – Идика ты на балкон с подзорной трубой Руарта. Я хочу знать, не заметишь ли ты хранителей, покидающих корабли под прикрытием иллюзий.
Дек Гринпиндилли кивнул. Надутая девчонка исчезла – теперь на Деке была его собственная одежда, на бедре – меч, и глаза паренька сияли неудержимой радостью. Теперь, когда Тризис больше не изменяла его внешность, я смог заметить перемены – сломанный нос и наполовину золотой зуб. Я никогда подобного не видел – металлическая часть словно просто росла из обломка зуба. Дек, заметив, что я разглядываю его, с гордостью постучал по зубу и сказал:
– Работа гхемфа.
– Ах… какнибудь потом расскажи мне обо всем. Как дела у Флейм? – спросил я, переведя глаза на Блейз.
– Она в ярости, – со вздохом ответила та. – Категорически требует, чтобы тебя и близко не подпускали к младенцу, когда он родится. Проклятие, я чувствую себя хищницей вроде акулы – притворяюсь целителемсилвом, а сама замышляю детоубийство…
