Олаф Бьорн Локнит - Торговцы грезами
Конан, не желая соваться в трактир Барракса, где о нем осталась далеко не лучшая память, направил своего коня к дому Эзаэдро. У входа в жилище старого приятеля состоялся следующий скандал: охранники заявили, что месьора Конана, равно как и его друзей, хозяином пускать не велено, а если и придут – гнать в шею без разговоров. Злой и уставший киммериец вкупе с Мораддином расшвыряли охрану, никого, впрочем, не лишив жизни, прошли в дом, где немедленно наткнулись на вышедшего по причине шума Эзаэдро. Моментально состоялся третий скандал: хозяин и гость орали друг на друга так долго, что Мораддин, устав ждать, когда закончится выяснение отношений между старыми знакомцами, отправился в гостиную и, пытаясь не обращать внимания на разносящиеся по дому вопли, налил себе вина, устроился в кресле и заснул.
Вполне понятно, что завершения дружеской беседы Конана и Эзаэдро Мораддин не слышал, хотя таковое было весьма примечательным.
Конан в ответ на очередные обвинения в нарушении спокойного течения жизни, сообщил Эзаэдро о поимке, а вернее, смерти, нападавшего на хозяина дома чудовища и захвате немедийцами Чари, оказавшейся настоявшей виновницей большинства бед, обрушившихся на Дэлирам в последние дни. Эзаэдро несколько оторопел, примолк на некоторое время, а потом сказал Конану, что подозревает, отчего гнусная стигийка натравила на него своего послушного раба. Конан, без особого, впрочем, удивления, а скорее, со спокойствием и безразличием, выслушал историю Эзаэдро. Последний, оказывается, и был наблюдателем, посланным дельцами Шадизара в приграничный городок – надзирать за прохождением караванов с товарами, а вдобавок и за местными деятелями, желавшими получить независимость от аренджунских и шадизарских дельцов.
Эзаэдро и оказался тем самым таинственным Арнаком…
– Я знал, что ты далеко пойдешь, – устало кивнул варвар, выслушав рассказ старого приятеля. – Могу успокоить тебя и твоих хозяев – караван не прошел через город без досмотра, и виной тому я. Лотос обнаружен и сожжен. Станете за мной охотиться – вам же хуже. Мой меч пока не сломался, да и тайная служба Немедии, полагаю, заступится…
Эзаэдро, раскрыв в изумлении рот, сел прямо на пол, но затем очухался, вскочил и заорал так, что у Конана заложило уши. Вопли посланника аренджунцев разбудили даже Мораддина, явившегося в комнату и сонно спросившего:
– Что это вы тут делаете? Опять кого-то убили?
– Справедливость наводим, – пожал плечами варвар. – Пока все живы… Но один труп вполне может быть.
И Конан указал на побагровевшего от ярости Эзаэдро. Не слушая дальнейших излияний хозяина дома, Конан и Мораддин отправились в гостиную, прикрыли за собой дверь поплотнее и устроились спать прямо на полу, на мягком туранском ковре. Эзаэдро до глубокой ночи бродил по дому, то шипя из-за боли в ране, нанесенной покойным Эридатом, то выкрикивая бессвязные проклятья в адрес немедийской гвардии, тупых киммерийцев, болванов из Аренджуна, не сумевших утаить перевозку серого лотоса и мерзавки Линдиссы, сорвавшей все дело из-за собственной алчности.
К утру хозяин слегка угомонился, лег отдыхать и видеть, как проснувшиеся на рассвете варвар вместе с приятелем покинули дом, не мог.
* * *
Чари, служанку Линдиссы, повесили утром. К величайшему сожалению для варвара, он с Мораддином не успел застать самого интересного момента, и прибыл на базарную площадь, где Даммарос, Ринга и немедийские гвардейцы проводили экзекуцию, к моменту, когда стигийка, посейчас связанная по рукам и ногам, уже болталась в петле. Однако, взглянув на ее синий язык, вываленный набок, и лужу вытекшей мочи под виселицей, Конан только добродушно хохотнул:
– Люблю стигийцев!
– Вот как? – удивленно поднял бровь Мораддин. – Вчера ты утверждал, что всех ненавидишь. Туранцев, немедийцев, шемитов… Гномов, опять же.
– А я их и сейчас ненавижу, – широко улыбнулся варвар. – А стигийцы мне нравятся исключительно в удавленном состоянии!
Вопросы, обращенные к Даммаросу, принесли немногое – капитан сообщил только следующее: оказывается, Черный Круг стигийских магов, крайне заинтересованный в постоянной добыче магического и дурящего зелья, попытался перекрыть все пути кхитайскому товару на Закат и постепенно направить его в Стигию. Имен других посланников Черного Круга, орудующих в Заморе, Туране или Немедии, Чари так и не назвала. Также осталось неизвестным то, каким образом Чари смогла получить полное доверие Линдиссы и подчинить себе Эридата. Впрочем, догадки были. Ринга рассказала, будто стигийские маги знают некие древние заклинания, способные приводить гулей или их потомков в состояние полнейшего исступления, когда жертва колдуна выполняет все его приказы. Потом, втихомолку, рабирийка призналась Конану, что прежние ее хозяева пытались опробовать на ней подобное заклятие и она до сих пор не хочет вспоминать о его последствиях…
Цели Чари, однако, были ясны как день: уничтожить всех, имеющих отношение к незаконной торговле между Тураном, Кхитаем и Немедией, постепенно завладеть возможностью направлять товары не в Аренджун или Шадизар, а на полдень, в Стигию и тем самым лишить господ из Заморы власти над потоком серого лотоса.
Само собой, Конан не забыл про обещание Даммароса и прямо возле виселицы потребовал свое вознаграждение за поимку «чудовища», равно и его хозяйки. Тут едва не случился четвертый скандал – капитан искренне возмутился, сказав, что не собирается платить деньги из казны короля всяким разбойникам, грабящим караваны и способным лишь указать место, где прячется чудовище-убийца.
– А ты что хотел? – не выдержав рявкнул Конан на Даммароса. – Все условия выполнены! Ты получил гору серого лотоса, зверя, убивавшего людей, стигийскую ведьму! Без меня хоть что-нибудь получилось бы?
– Нет, – уныло признался капитан. – Но все равно – ты изрядно побезобразничал в Дэлираме. Кто нарушил спокойствие на городском рынке? Кто ограбил Эридата? Кто убил Леддара? (После этого вопроса Конан едва не брякнул, что Леддар жив-здоров, но сдержался, помня данное слово). Кто покушался на госпожу Линдиссу?..
– Не я, – отрекся Конан от последнего обвинения. – Это дело Эридата и Чари! И вообще, ты дашь деньги или нет?
Ринга ткнула Даммароса локтем в бок и серьезно взглянула на него, как бы говоря: «Заплати ему и пусть подавится!»
– Сожри тебя Нергал! – проворчал капитан, отвязывая с пояса мешочек с золотом. – Грабитель! И чтоб я тебя больше здесь не видел, понял?
– Да пожалуйста, – обиженно пожал плечами варвар, упрятывая тугой кошелек за пазуху. – Ну, счастливо, что ли, капитан?
