Александр Рыжков - Заточённые души
Я услышал возню в конюшне, выглянул в окно: Бирюк выбежал на улицу и устремился куда-то. Удивляться нечего. Он так поступает, когда хочет поохотиться. Я прошёлся по комнате. Случайно задел стул. Проснулся Кич. Вернее, он тоже не спал. Прежде чем я сообразил что-то сказать, он спросил:
– Слышь, Плувер, – говорил он полушёпотом, чтобы не разбудить остальных, – каково оно?
– Что?
– Магом быть.
Я немного задумался. Присел на стул, который задел мгновением ранее. В голове носились стаи мыслей, но чёткого ответа из них не выходило. Столько всего можно сказать, и в то же время – сказать нечего…
– Ну так, нормально, – я всё-таки выдернул из роя размышлений хоть какой-то ответ.
– И что, просто нормально?
– Ну да.
– А кем тебе больше нравится: обычным или магом?
– Сложно сказать…
– Да всё тебе не сложно.
– Понимаешь, магом мне нравится быть. Очень сильно нравится. У меня открылись такие возможности, о которых раньше даже и подумать боялся.
– Значит, магом больше нравится?
– Не совсем. Дело в том, что когда был простым – мне это тоже страх как нравилось… Как бы это сказать… Тогда я чувствовал себя великолепно. И сейчас я чувствую себя прекрасно. Вот.
– А всё-таки?
– Ну, ты меня и озадачил… – я почесал затылок. – Должно быть, магом. Но только потому, что сейчас такой. А если бы был простым – простым хотел бы быть.
– Я не хочу магом, – послышался бас Брока. Не знаю, проснулся он только сейчас, или тоже страдал бессонницей.
– Почему? – интересовался пытливый Кич.
– Мой пернач – маг. Его достаточно.
– А если бы ты не узнал, что он способен вызывать магию? – пытливо поглядел ему в глаза Кич.
– Я сильный. Мне магия не надо.
– Так Дрим ведь тоже не хотел быть магом раньше, – гнул свою линию Кич.- И вот посмотри: вполне собой доволен.
– Дрим – другой, – сообщил Брок. – Важный. Я так не хочу.
– Чего это я важный? – мне стало лестно.
– Ты как был, – объяснял Брок. – Но глаза – магического старика. Он был важный. Ты теперь тоже.
– Что за бред ты городишь, Брок? – я его не понимал. – У меня цвет глаз совсем другой. У Алерадуса были чёрные.
– Цвет не такой, – пожал плечами великан. – Но глаза – такие.
– Не понимаю я тебя… – вздохнул я.
– А что здесь понимать? – вызвался объяснять Кич. – Как старик тебе свою кровь передал, ты изменился. И не просто магию его перенял. Ты снял с его плеч груз, который придётся нести уже тебе.
– С чего ты так решил? – отпирался я.
– Да это на лбу у тебя написано! – хлопнул себя по бедру Кич.
– Ну, раз говоришь… – мне пришлось уступить.
– Эль разлюбил! – мощным басом вставил Брок.
– Да ну тебя, с этим элем! Не в нём вся прелесть жизни! – я начинал злиться.
– Уж конечно не в нём, – согласился Кич. – Для тебя он теперь только в нашей черноволосой компаньонке и состоит.
– Что ты городишь? – ещё чуть-чуть, и я заехал бы ему в глаз.
– Правда! – подбросил дровишек Брок. – Дрим любит Джину.
– И ты туда же? – на меня ополчились! – Да не люблю я никого! Забыли разве? Доказано на сотнях обиженных фермерских дочурок.
– Кому ты рассказывать будешь? – отрезал Кич.
Я не нашёл, что ответить. Так и глядел злобно то на него, то на Брока.
– Не вижу ничего плохого в тёплых чувствах, – это Тис сказал. Что-то никому сегодня не спится, как я погляжу… – Ты, Дрим, отрицай сколько хочешь, но нам-то всё видно. Вместо того, чтобы отнекиваться, лучше бы действовать начал. Цветы подарил или стих любовный сочинил.
– Сговорились вы, что ли? – я обречённо воздел руки к потолку.
– Тут и сговариваться не надо, – сообщил Кич.
– Ну и что вы мне предлагаете? – отнекиваться дальше было бесполезно. – Она ко мне холодна. Даже если и не безразлична, как вы говорите, что тогда?
– Что тогда? – поучал мудрый Тис. – Берёшь и греешь.
– Допустим, я уже пытался, – моя злость куда-то подевалась, сменившись чем-то сентиментальным, за что я сам себе опротивел. – Только допустим. И в какой-то момент мне показалось, что смог пробиться через стену. Но вмиг эта стена заросла и стала даже толще, чем прежде. Предположим, что я не сдамся и продолжу попытки. Но с каждым новым усилием стена будет расти. Понимаете? Какой тогда смысл? Мне и так не по себе. Уж лучше вообще ничего не делать.
– Эн-нет, дружок, так разговор не пойдёт! – выпалил Кич.
Все посмотрели на него.
– Не пойдёт! – повторил он ещё громче и достал из заначки под кроватью закупоренный кувшин с вином. – Без него не пойдёт…
– Правильное решение, – сказали мы в унисон.
До рассвета оставалось совсем чуть-чуть. Вина было немного. Каждому по кружке.
– Так вот, Дрим, – сообщил Тис, отхлебнув добрый глоток, – в боях ты доказал, что настоящий мужчина. А размышляешь как желторотый юнец! Женщины для того стены и выстраивают, чтобы мы их рушили! Разве ты сам не знаешь?
– В том-то и дело, что знаю, – обречённо согласился я. – А Джина… Она не такая как все…
– Все они не такие, – со знанием дела вставил Кич.
– Есть женщины люрты, женщины люди, женщины драги… – начал загибать свои могучие пальцы Брок.
– Да какая к Моолу разница! – завёлся Тис. – Драг или крот – любая женщина хочет одного: быть завоёванной достойным! А ты, Дрим, разве считаешь себя недостойным Джины? Очень в этом сомневаюсь…
– Точно! – согласился Кич и залпом осушил кружку. – Хватит уже придуриваться! Иди к ней, признайся в чувствах!
– Сейчас, что ли? – удивился я.
– А когда же ещё? – одновременно сказали все трое.
– Но она спит, – я цеплялся за соломинку. – Я не хочу её будить.
– Она рано встаёт, – не унимался Кич. – Вот уже и рассвет. Наверняка не спит. В постели ворочается, ждёт, чтобы ты пришёл…
– Да, иди. Я буду рад, – подбодрил Брок.
Я в надежде посмотрел на Тиса, но тот только кивнул, мол, иди, дружок, хватай своё счастье, пока можно ещё…
Ничего не оставалось, как для смелости допить остаток вина и поднялся со стула. Но не успел я пройти и нескольких шагов, как распахнулась дверь. На пороге стояла Джина. Только сейчас я подумал о том, что наши громкие разговоры могли разбудить её. Сколько времени она простояла у закрытой двери, слушая нашу беседу – остаётся только догадываться.
– Ты, кажется, ко мне собрался? – спросила она строгим голосом.
– Я…
– А вы чего уставились?! – гаркнула она на остальных.
Друзья стыдливо потупили взгляды. Чего уж врать – я тоже потупил.
– Стыдно вам всем должно быть! – отчитывала Джина. – Особенно тебе, Дрим.
Кич не выдержал и прыснул в руку.
– Очень смешно. Просто со смеха лопнуть, – отреагировала Джина. – Мне с вами не о чем разговаривать. Тебя, – она испепелила меня взглядом, – это не касается. Я жду тебя в своей комнате. Пора покончить со всем этим раз и навсегда! – с этими словами она хлопнула дверью.
