Джордж Смит - Король и ведьма
Скрытые за деревьями варвары немедленно дали о себе знать, открыв устойчивый прицельный огонь, заставивший наших героев пониже пригнуть головы.
— Они идут! Они идут!
Чакворд и Дилан сразу же вскочили на ноги, не обращая внимания на свистящие вокруг пули.
— Будем отбиваться, пока не израсходуем весь боезапас. После этого нам придется сломать пулемет, — твердо сказал Дилан.
— Сломать «Чонси»? — рассвирепел Чакворд. — Да я скорее…
— Вы что, хотите, чтобы он попал в их руки? — закричал Дилан, стараясь быть услышанным сквозь треск пулемета. — Да вы представляете, что они могут натворить с его помощью? Они же вполне способны скопировать его, уверяю вас.
Злобно выругавшись, Чакворд опять повернул рукоятку пулемета, и потоки смерти снова понеслись навстречу атакующим джогам.
Дилан не переставал восхищаться ровной и бесперебойной работой пулемета. Большое число стволов предохраняло от перегрева, а подающий механизм исправно посылал патроны в стволы из магазинов.
Но, несмотря на все это, джоги подбирались к холму все ближе.
— Я начинаю думать, что нам не удастся остановить их, — с тревогой сказал Ноэль. — Похоже, они просто не знают, что такое страх. Чем больше мы их расстреливаем, тем настойчивее они рвутся вперед.
— Смотрите… приближаются по дороге… еще! — в испуге показывал О'Хара, но уже через минуту он разразился радостным криком: — Нет, нет, это не джоги! Это наши!
По дороге мчался эскадрон улан в алых мундирах. За ним следовала моторизованная пехота и несколько рот пеших стрелков. Войска ударили по джогам именно в тот момент, когда те были наиболее уязвимы, рассыпавшись поодиночке на дороге и на склоне холма. На конных джогов тучей налетели уланы, сметя их одним ударом, а подоспевшая вскоре пехота вступила в бой с пешими. Один за другим падали захватчики под ударами солдатских штыков, слабо поблескивающих в свете пламени горящего дома.
Войска отогнали джогов от дома О'Хара, но к тем прибыло еще подкрепление, и все новые и новые волны варваров накатывались, когда их пытались отогнать подальше от дороги. В конце концов войска отступили и окопались по обеим сторонам дороги и на склоне того самого холма, где стоял «Чонси Депью». Тем временем горстка, всего около дюжины, людей, уцелевших от резни в доме О'Хара, поспешили к своим лошадям и экипажам.
Ноэль нашел свой электромобиль целым и невредимым и постарался подъехать на нем как можно ближе к холму, чтобы забрать полковника О'Хара и других раненых офицеров. После того, как их всех снесли в машину, из-за холма привели Тедди и снова установили рэтлер в его повозке.
Полковник О'Хара начал протестовать, когда его укладывали на сиденье машины, и попытался даже вылезти оттуда.
— Мне необходимо попасть в Эбейдос, — заявил он. — Я должен отыскать генерал-майора Редферна и доложить ему о смерти лорда Генри, чтобы он принял на себя командование.
— Если Редферн в Эбейдосе, то он уже мертв, — сообщил ему майор, который командовал пехотой. — Видите вон там за горизонтом зарево? Это пылающий Эбейдос.
— Вы хотите сказать, что город захвачен? — недоверчиво спросил О'Хара.
— Джоги ворвались прежде, чем мы успели закрыть ворота, — начал рассказывать майор. — Все ворота были забиты беженцами и нам казалось, что джоги еще только собираются перед ними, что у нас еще есть время. Я как раз разговаривал с чиновником Северо-Западной железной дороги, который ведает южным направлением, чтобы он передал по телефону на Сакстонский узел приказ останавливать все поезда, идущие на север.
— Ну, а что приказано лично вам? — спросил О'Хара.
— У полковника Тейлора в Триптоне пятнадцать сотен человек и три орудия. Он попытается отойти по этой дороге. Мне приказано удерживаться здесь сколько возможно, чтобы прикрывать его отход.
— У вас есть полевой телеграф? — спросил О'Хара. — Я мог бы тогда передать генералу Редферну, что я ранен, и…
— Какой там телеграф… — махнул рукой офицер. — Мы в такой спешке покидали свои казармы, что успели взять только личное оружие да боеприпасы к нему. И нам еще очень повезло, что удалось захватить хоть это. Джоги налетели, как ветер.
— Но сколько же их здесь может быть? — удивленно спросил О'Хара. — По моим сведениям у нас между морем и Эбейдосом около пятнадцати тысяч солдат. Уверен, несколько сотен плохо вооруженных всадников не могли…
— Полковник, их здесь, должно быть, по крайней мере, тысяч пятьдесят — тех, которые уже перешли пролив. Перед уходом из Триптона я видел донесение с бронированного крейсера «Тигр». По их оценкам пятьдесят тысяч всадников уже пересекли лед и примерно еще сто тысяч собираются это сделать.
— Мой Бог! Что же делает флот, в таком случае?
— А что они могут сделать, — развел руками майор. — Ну, сделали они пару сотен выстрелов по льду из своих тяжелых орудий, но из-за большого расстояния до цели это было просто пустой тратой времени и снарядов. Теперь вот они послали к берегу подрывников под охраной морской пехоты, чтобы те попытались проделать канал во льду, но толщина льда все время растет, и это распространяется дальше и дальше.
— Со всем моим уважением к вам, полковник О'Хара, — прервал их беседу Ноэль, — должен заметить, что пора бы нам отсюда убираться, и притом со всей возможной скоростью.
Оставив войска охранять дорогу и догорающие развалины дома О'Хара, они направились на восток, где дорога пересекала большое магистральное шоссе. Полковник и остальные раненые сидели в электромобиле вместе с миссис О'Хара и Элис, которые заботились о них. Ноэль был за рулем, а Син сидел рядом с ним с дробовиком наготове и парой винтовок на коленях. Дилан и майор Чакворд тряслись вслед за ними в повозке, запряженной Тедди с громыхающим сзади пулеметом Гатлинга. Они ехали весь остаток ночи и к рассвету добрались до главного шоссе между Эбейдосом и Авалоном.
Выехав на магистраль, они повернули к югу, куда сейчас стремились попасть и добрая часть Северной Армии и большинство населения провинций. Они не продвинулись и на милю, как плотно застряли — дорога оказалась сплошь забитой беженцами и остатками войск.
Во всем были видны признаки поражения, нет, даже не поражения бедствия. Не было никакого планомерного отступления, не было организованных воинских частей, были просто люди — перепуганные, грязные, раненые люди, чье чувство собственного достоинства осталось где-то позади вместе с брошенным ими оружием. Вот, пошатываясь от усталости, бредет небольшая группа императорских гвардейцев, вид у всех помятый — медвежьи шапки набок, пояса расстегнуты. За ними следом ковыляет раненый гусар. Там двое драгун из Собственного ее императорского величества Шестого драгунского полка с трудом тащат на носилках своего раненого друга. Эти и другие, подобные им, сцены наводили на тревожные раздумья.
