Софья Ролдугина - Ключ от всех дверей
— Остаемся, — тихо произнес ученик, впиваясь ногтями в мои плечи. Ох, буду я потом щеголять синяками! Хорошо, что недолго — спасибо ключу.
Хозяйка довольно растянула губы. В светлых глазах появились темные пятна. Разрослись, затопили все, превращая очи в две черные бездны с пылающими в них отражениями свечей.
— Хорошо, — Архив огладила косу. — Слушайте:
Счастливые желают сей сосуд
Наполнить до краев.
Несчастные — все блага отдадут,
Чтоб осушить его,
Но дополна — и мир весь не нальет,
А осушит — лишь времени полет.
— Что это за сосуд? — спросила госпожа.
На сей раз я думала дольше. Ни одно слово не приходило мне на ум. Я перебирала в уме строчки и так, и сяк, но никак не могла понять, о чем говорила хозяйка маяка. Мило тоже размышлял. Он тихо повторял загадку раз за разом, но и для него она оставалась пустым звуком. Что же это такое, чего счастливые желают много, а несчастные хотят от этого избавиться? Время? Похоже. Но все портит последняя строка:
А осушит лишь времени полет…
Постойте. «Время лечит» — так говорят. Но о чем?…
Ну, конечно!
— Я догадалась!
— И каков ответ? — хозяйка внезапно склонилась к моему лицу. Я с ужасом осознала, что темные провалы на месте глаз — вовсе не игра воображения, не странная иллюзия. Меня бросило в пот. Я вдруг представила, что ошибаюсь дважды — и эта тьма выползает из страшных глаз, окутывает меня, сминает… И даже ключ не поможет тому, чье тело вдруг исчезнет в мгновение ока.
— Память, — прошептала я, мгновенно потеряв голос.
— Верно, — произнесла госпожа Архив немного досадливо и отступила. По свечным огонькам словно пробежал сквозняк, гася их один за другим. Золото стен померкло. Я почувствовала, как у меня слабеют ноги, и опустилась на ковер. Глядеть на хозяйку снизу вверх было страшно, но сильные ноги Мило, в которые упиралась моя спина, придавали необъяснимой уверенности.
Ох, Мило, Мило, как бы ты не попал в неприятности из-за своей наставницы…
— Следующая загадка, — шевельнулись темные губы.
Распустился на рассвете
Ярким золотом цветок,
Запад хочет он отметить,
Но сперва — узреть восток.
— Что это за цветок?
— Какая глупая загадка! — пробормотала я вполголоса и подтянула колени к подбородку. — Похоже на подсолнух, но, конечно…
— Неправильно! — радостно возвестила госпожа Архив. Свечи вновь вспыхнули ярко, и от этого еще жутче было смотреть в темные провалы на месте ее глаз.
Погодите. Что она сказала?!
— Но я еще не отвечала… — вырвалось у меня жалобное, но хозяйка ничего не желала слушать:
— Я слышала ответ, но он, увы, неверен, — топнула она ногою. Я сжалась в комочек и всхлипнула, судорожно цепляясь в ключ. А что, если подхватить Мило под локоть и побежать? Успеем или нет добраться до двери? — Ведь верный — солнце. А если вы поспорить захотите, то милости прошу отсюда прочь. Но — одного.
— Ну уж нет, — теперь осердился Мило. — Вдвоем пришли — вдвоем и уйдем. Загадка ваша была весьма спорная, можно ответить на нее и «подсолнух», и «солнце». Ведь солнце не «расцветает на рассвете», оно и есть рассвет! Впрочем, что было, то прошло. Да и есть у нас еще одна попытка. Как знать, может быть, вам придется рассказать нам хотя бы одну историю!
— Все может быть, — облизнула полные губы госпожа Архив. — Но если и сейчас попадете впросак, останешься, ты, миленький, со мною. Твоя госпожа мне никак не нужна, пусть бродит по свету одна…
Из меня будто все кости вынули — так я обмякла от ужаса. Мило, мой мальчик Мило останется здесь? О, нет…
— Мило, — прошептала я. — Уходи немедленно. Я остаюсь. Не смей рисковать собою.
— Мы еще не проиграли, госпожа, — произнес Авантюрин тихо, но твердо. — Верьте мне.
— Мило…
— Верьте мне… Лале.
Я сжала ключ в руке так, что стало больно. Что толку в моем могуществе, если оно предназначено лишь мне? Бессмертие не разделишь на двоих, каждый приходит к нему сам, сам сворачивает с пути и выходит на дорогу меж мирами…
Ах, если бы Мило ступил на дорогу между мирами… он мог бы стать и моим хранителем, и обрести бесконечную жизнь…
Но… бессмертие нельзя разделить, можно подарить. И если понадобится, то я…
Умрешь за него? За Мило?
Нет, нет, нет… не смогу… не смогу… Трусливая, жалкая Лале…
— Внимайте же третьей загадке, — пропела тем временем хозяйка маяка.
Ты сердце превратишь мое в трепещущую птицу,
Ты околдуешь мир цветеньем и весной,
Сотрешь морщины, и людские злые лица
Вдруг засияют светлой красотой.
Но те, что лишь собой увлечены,
На одиночество и мрак обречены.
— Кто это? — выдохнула госпожа Архив и вперила в меня жуткий взгляд.
Я похолодела. Никогда мне не приходилось слышать этой загадки. А сейчас, от испуга, из головы последние мысли повылетали. Неужели мне придется…
— Я знаю ответ, — просто сказал Мило. — Это любовь.
Мне захотелось выругаться. Говорят, что влюбленные только об одном и думают, но не мог же и мой ученик попасться в такую простую ловушку?
Только не Мило, ведь это означает, что он…
Госпожа Архив улыбнулась. Пустые глазницы-зеркала полыхнули, отразив свечные огоньки. Я отодвинулась, насколько могла, изо всех сил вжимаясь в ноги Мило.
— Этот ответ… верен, — пропела она.
Ключ выпал из моей руки.
— Верен? — глупо переспросила я.
— Да, да, — кивнула госпожа Архив. — Твой мальчик так умен — и потому хотела я забрать его себе. Но — не судьба. Что ж, так тому и быть. Я расскажу историю одну… — ее голос внезапно изменился, став более низким. Слащавые интонации напрочь исчезли из него. — Случилось это тысячу лет назад. В Доме, что был расположен на берегу моря — тогда его называли Домом Воды, случилось несчастье. В одночасье вся королевская семья погибла. Говорили, что их отравили, но точно никто ничего не знал, и в летописях причиной смерти называли мор. К власти пришел молодой и амбициозный правитель. Все бы хорошо, но ему недоставало опыта, и вскоре его страна была поглощена другими, разодрана на клочки. Большая часть богатств Дома Воды отошла Дому Осени. А потом пришел из моря Прилив приливов. Все земли до самых северных гор были затоплены. Дом, что был прежде вашего, Дом Самоцветов, сумел отвести беду от своих границ — ценою гибели всего расклада. Многие государства исчезли тогда. Как ни странно, прибрежные страны пострадали меньше всего. Но полностью восстановить порядок удалось лишь через несколько веков. Больше знаний о Приливе в летописи не внесено.