Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – коннетабль
Пробудился я от потрескивания хвороста. Она, уже одетая, ломает руками хворост и бросает в огонь. Я зевнул, потряс головой и в недоумении огляделся.
– Что, уже утро?
Она ответила насмешливо:
– Давно.
Я встретил ее взгляд, она смотрит все так же оскорбительно высокомерно, так что ничего не изменилось, волноваться нечего. Потеря девственности мало значит в мире, где само существование постоянно под угрозой. Просто, думаю, девственность здесь теряют намного раньше.
– А я так спал, – ответил я и снова зевнул. – Так спал… И такое снилось!
Ее взгляд стал холодным, я поспешно захлопнул пасть. Шуточки на тему, как она мне снилась и что мы вытворяли, здесь не катят. Но на всякий случай позевывая, словно охлаждения и не произошло, я поднялся и принюхался.
– Что на первое блюдо? Извини, не могу быть полезен в кулинарии…
Она фыркнула.
– По ту сторону за тобой десять слуг ходили, носик вытирали?
– Не только носик, – согласился я миролюбиво. – Эх, как хорошо, когда и за тобой ухаживают…
Она пропустила мимо ушей то, что можно расценить как намек на случившееся ночью, сказала холодновато:
– Ешь быстрее. Пора идти. А то скоро выйдут на охоту цевры.
– Это кто?
– Тебе с ними лучше не встречаться.
– С ума сойти, – пробормотал я. – И здесь меня прячут от реальной жизни. Чтоб не совратили ребенка.
Она поморщилась, ее руки быстро и умело разрывают сухое мясо, челюсти работают неутомимо. Я смотрю, как двигаются в такт уши, сильный и здоровый зверь передо мною, совсем немного отягощенный интеллектом. Не знаю, как насчет души, но интеллект присутствует в урезанной форме: ровно столько, чтобы не мешать выживанию, это прерогатива инстинктов.
После завтрака вышли, отягощенные мешками, Джильдина судорожно вздохнула, глядя на такое близкое Кольцо Королевских Гор.
– На этот раз я точно попаду вовнутрь!
– Уже пыталась? – спросил я.
– И не однажды…
Я заметил, как шагах в пяти на уступе шевельнулась тень. Присмотрелся, тень исчезла, там затаилось крохотное существо с длинными кожистыми крыльями. Размером с крупную летучую мышь, но голое, больше похоже на уродливого человека.
Мне показалось, что оно прислушивается, а когда я нарочито понизил голос, оно вытянуло голову и наклонилось вперед, стараясь не пропустить ни слова. Джильдина посмотрела с удивлением. Я продолжал говорить, но глазами указал ей направление.
Она смотрела непонимающе, дура, я снизил голос еще, она сказала с раздражением:
– Ты что шепчешь? Говорить разучился, дурак?
– Нет, – ответил я разозленно, – но если тебе нравится, что нас подслушивают, то ради Бога, буду говорить громко.
Она обернулась, как ужаленная. Человечек с крыльями подпрыгнул и, шумно ударяя по воздуху крыльями, скрылся между скалами. Джильдина удержала в замахе метательный нож.
– Гад… Он много слышал?
– Не знаю, – буркнул я. – Не видел, когда он появился. Может быть, он там и сидел.
– Вряд ли, – сказала она. – Он прилетел к нам.
– Очень тихо, – сказал я. – Спланировал.
Она со вздохом поднялась.
– Надо уходить. Приведет с собой погоню.
– Разве? – возразил я.
– Мы его не схватили, – ответила она.
– И что он скажет? Что чуть не схватили? Сразу понятно, что рванем с этого места. Так что сюда за нами не придут.
Я говорил уверенно, по логике все должно быть так, но Джильдина сказала с презрительной жалостью:
– Какой ты все-таки дурак…
– А что не так?
– Все не так, – ответила она коротко. – Положи флягу себе, уходим. Скоро будут гости.
Я завязывал мешок и думал, где же я промахнулся, пока не мелькнуло в голове: следы! Им все равно нужно выслеживать нас по следам. А как бы их ни прятали, опытные следопыты поймут, куда мы пошли.
– Куда? – спросил я.
– В Кольцо, – выдохнула она. – Мы должны успеть!
Она бежала, как стайер, что собирается преодолеть таким образом с десяток миль. Меня мотало из стороны в сторону, жаркий пот заливал глаза, выедал, тек по морде и капал на грудь. Горячие щекочущие струйки бежали по спине, бокам и заднице, в сапогах гнусно хлюпало.
Лиловый песок скрипел под ногами, иногда переходил в гальку, я еле успевал перевести дыхание. Потом вновь я увязал почти по колено, в мелком, как пыль, песке даже Джильдина начала выдыхаться.
Темный вход в отвесной стене приближался медленно, но приближался, я с облегчением понял, что успею в него вбежать до того, как свалюсь.
Когда до входа осталось не больше сотни шагов, там по ровной линии зашевелился песок. Я успел подумать, что зарождаются смерчи, сразу несколько… Джильдина горестно вскрикнула и остановилась. Я оглянулся, со всех сторон из песка поднимаются воины с серой, как гранит, кожей, в руках мечи, копья, луки и топоры. С каждого быстро стекают струйки песка, я не успел и рта раскрыть, как услышал сильный голос, похожий на скрип несмазанного колеса:
– Не двигайтесь… или умрете!
Джильдина молчала, а я крикнул торопливо:
– Не двигаемся, не двигаемся! Мы друзья, мир, дружба, фестиваль!
Она процедила сквозь зубы:
– Проклятие… Рэксоиды!
– Мы тоже, – пробормотал я, – эти самые… Чем именно они опасны?
– Их сотни, – резко сказала она. – Этого достаточно.
Глава 5
Нас окружили, поднявшись прямо из песка, человек сорок-пятьдесят. Дыра в сказочное кольцо из гор близко, но ее закрывают странно крупные воины, в руках копья, все остриями направлены в нашу сторону. Лучники уже наложили стрелы, кое-кто натягивает лук.
Зашуршал песок, по косогору быстро спустилась группа одетых в пышные лохмотья людей. Малорослые, с низкими лбами и мощно разработанными челюстями, кожа блестит сухо, скрипит хитин. На лицах все та же злобная радость, но теперь я сообразил, что все навыдумывал сам: толстый, как у раков, хитин покрывает головы, плечи и руки, так что выражение у всех одинаковое, застывшее на всю жизнь. Разве что при линьке поменяют.
Джильдина не двигалась, только чуть пригнулась, готовая к прыжку, а я смотрел с содроганием. Если в таверне многие выглядели покрытыми толстыми хитиновыми щитками, то эти вовсе в прочных хитиновых панцирях, как крабы или гигантские омары. Лица неподвижные, только глазные яблоки поворачиваются в орбитах, словно в прорезях шлемов.
Грудные панцири и живот закрыты щитками, толстые руки тоже в наползающих друг на друга костяных пластинах. Похоже, жители пустыни давно адаптировались, если это не мутация, чувствуют себя неплохо, в скорости не слишком уступают тонкокожим. А где уступают, там толщина панциря компенсирует защитой.
