Александра Лисина - Знамение смерти
Милле тяжело вздохнула.
- Ну, хочешь, мы потом заглянем к нему? - обнял ее Тир. - Хочешь? Я попрошу Вала, и мы немного задержимся? Все равно в Аккмале не пробыли, сколько планировали - в запасе есть немного времени. Почему бы не свернуть к нему домой? Это почти по пути. И… знаешь, я тоже по нему скучаю.
- Нет, - она покачала головой. - Если Эл не приехал, значит, он или очень занят, или же просто не считает нужным показываться на глаза. А может, я действительно была неосторожна. Наверное, ты прав - не надо было на него смотреть, но он… он такой красивый!
Мелисса прикусила губу, чтобы не расстроиться окончательно, а юный эльф погладил ее спину и осторожно коснулся губами виска.
- Ну, перестань. Все будет хорошо, вот увидишь. Я найду его, когда мы выберемся. Клянусь, что найду, и ты сможешь с ним поговорить, хорошо?
- Тир…
- Обещаю, - серьезно повторил юноша. - Мы обязательно вытащим его из этой норы. Но позже. А сейчас иди-ка спать. Темно уже, да и устала ты, наверное.
- Я не устала, - запротестовала Мелисса, но он уверенно подхватил ее под руку, легко поднял на ноги и, заботливо проводив, подтолкнул к услужливо раскрывшейся двери.
- Все. Никаких больше споров: ты идешь и отдыхаешь, а я еще немного послушаю Лес.
Она снова вздохнула, но спорить не стала: уже хорошо знала - когда он начинал говорить таким тоном, с точностью копируя интонации отца, возражать бесполезно. Упрямый. Поэтому остается только неохотно подчиниться и отправиться спать. Она, конечно, не эльфийка, как это принято понимать, но три-четыре часа сна были необходимы. Да и, признаться, сейчас действительно следовало отдохнуть, потому что недавнее видение здорово выбило ее из колеи. Кажется, крохотный корешок, которого по пробуждении она потом нигде не смогла обнаружить, случайно показал ей самое заповедное место Темного Леса, куда ни одного чужака ни пускали с первого дня существования бессмертных. Странное место, тайное, невиданное никем, кроме потомков Изиара и древних Хранителей Знаний. Место, которое Владыка Л'аэртэ избрал для обучения своего непримиримого внука.
Она сама не знала, почему сегодня умолчала об этом, почему не поделилась даже с Тиром, но где-то внутри зрела стойкая уверенность: так надо. А еще она собиралась завтра повторить этот странный опыт и очень надеялась, что тот загадочный корешок тоже не будет против.
Так, размышляя, Мелисса неторопливо умылась, сбросила легкое платье, блеснув в темноте безупречно белой кожей. Излишне поспешно нырнула в полупрозрачную ночную сорочку, положенную в ворох предложенных вещей кем-то внимательным и мудрым. Старательно расчесалась перед сном, глядясь в крохотное ручное зеркальце, нашедшееся все в той же комнате, и, внимательно изучив собственное отражение, тяжело вздохнула.
- Может, действительно не стоило смотреть на него так долго?
Зеркало многозначительно промолчало.
Милле огорченно опустила плечи и побрела к роскошному ложу, красиво убранному тончайшим балдахином, как у какой-нибудь принцессы. Она медленно забралась под одеяло, свернулась клубочком, поджав под себя ноги и обхватив их руками. После чего все-таки тихонько всплакнула, пошмыгала носом, сетуя на собственную мягкость, но потом все же закрыла глаза и удивительно быстро уснула.
И даже не заметила, как из живой стены осторожно потянулся к ней крохотный зеленый листочек.
- …Итак? - выжидательно сложил руки на груди Владыка эльфов. - Что ты сумел понять из сегодняшнего урока?
Тир, морщась от боли в висках, кисло улыбнулся.
- Что однонаправленные потоки лучше не пытаться останавливать в лоб. Гораздо разумнее обойти основной ток силы и разорвать его с противоположной стороны. Так будет быстрее и… ох… безопаснее.
Тирриниэль удовлетворенно кивнул.
- Хорошо. Ты делаешь определенные успехи. Но если с защитой дело обстоит не так уж плохо, то твоя атака… не обижайся, но она похожа на писк новорожденного мышонка, чем на удар настоящего мага.
- Сам знаю. Это оттого, что ты мешаешь мне сосредоточиться.
- Гм. Мне кажется или ты злишься, мой юный ученик?
- Злюсь, - вынужденно признал Тир, наконец-то поднимаясь с лесного ковра, устланного белоснежными листьями по щиколотку. Его лицо покрылось копотью, на лбу красовалась длинная царапина, закатанные до колен штаны определенно дымили и, судя по всему, скоро загорятся по-настоящему. А рубаха и вовсе давно осыпалась пеплом - от нее остался лишь обугленный ворот, который юноша раздраженно сорвал и отбросил в сторону. После чего с нескрываемым отвращением оглядел свои заляпанные сажей руки и немедленно отер о еще горячую брючину.
Тирриниэль посмотрел на него со снисходительной улыбкой.
- Так на кого ты злишься, мальчик?
- На себя, конечно!
- Плохо, - нахмурился эльф. - Твоя злость должна быть обращена наружу, а не внутрь, иначе сгоришь раньше, чем достигнешь совершеннолетия. Что именно тебя раздражает? Неудачи? Нерешительность? Собственный страх? Постарайся понять, потому что это очень важно.
- Все вместе, - буркнул Тир, утирая влажное лицо. - Мне не нравится, что моя сила зависит от чувств - это слишком ненадежно.
- Верно. Но мы поэтому и учимся столь долго себя контролировать - чтобы по желанию вызывать в себе именно то чувство, которое важно на данный момент: злость, ярость, гнев, ненависть… порой на это уходит не одно десятилетие.
- А как насчет других чувств? Тирриниэль? Как насчет радости, удовлетворения, признательности? Их ты тоже всегда вызываешь искусственно?
Владыка Л'аэртэ подавил тяжелый вздох: ну вот, опять. И почему он не желает понять очевидного? Вбил же себе в голову дурную идею и теперь никак не хочет забыть.
- А любовь? - продолжал настаивать юный упрямец. - Тебе вообще знакомо это чувство? Или что-то похожее? Хоть одна привязанность, которая не была бы создана специально?
- Тир…
- Нет, я хочу знать!
- Тебе мало недавнего Единения? - устало посмотрел Тирриниэль. - Мало того, что тебя искренне любит Милле?
- Милле не трогай, - строго велел Тир. - Она - ангел, и ты не смеешь к ней даже прикасаться!
- Я уже пообещал, и незачем все время напоминать об этом. Ее никто не тронет. Мне всего лишь интересно, почему ты не предупредил ее, что уйдешь сюда? Вдруг она проснется и обнаружит, что осталась одна? На дворе ночь, вокруг темно, страшно…
- Она не боится темноты.
- Вот как? Тогда мне можно расценивать это, как проявление твоего доверия?
- Нет, - нахмурился Тир. - Не совсем. Просто я неплохо ее чувствую и, если что-нибудь случится, сразу вернусь.
Владыка Л'аэртэ странно пожевал губами и, искоса взглянув на внука, осторожно признал:
