Ольга Ильина - Особенные. Элька
Бабуля до сих пор корит себя, что не смогла предотвратить. Что за своими тайными делами она упустила собственную семью. Я пробудилась, Женька чуть не стала жертвой психопата инкуба, я влюбилась не в того человека, лишилась девственности и своего дара заодно. Чуть не сделала самую большую и последнюю глупость в своей жизни. Что говорить, у меня был насыщенный год. И следующий обещает быть не менее впечатляющим. Мне предстоит поступление в МЭСИ и учеба там. Правда, я сомневаюсь, что вообще смогу туда поступить. А через три года мне позволят выбрать сторону. Какую захочу. Хоть одно хорошее дело он сделал, забрав мои силы. Без них я уже не настолько привлекательна для остальных. Вампиры и оборотни, по крайней мере, от меня отстанут. О темных я и сама слышать ничего не хочу, а вот к светлым и хранителям присмотрюсь. Времени у меня теперь хоть отбавляй. Никто торопить с выбором не станет. Что касается любви, бабушка сказала, что если я захочу, а я точно не захочу ничего в ближайшие лет пятьсот, то тут просто нужно принять некоторые меры и никто не отберет у меня остатки моего дара. Но я решила, что эта глава моей жизни закрыта.
Последние три месяца до вступительных экзаменов, которые пройдут не летом, как везде, а в конце сентября, я решила посвятить подготовке, но бабулю мой энтузиазм не устроил. Так что в один прекрасный или не очень день, она достала чемоданы, покидала одним мановением руки наши вещи, причем вещички сами складывались там, одна за одной в идеальном порядке.
А две рубашки даже чуть не передрались из-за того, которая сложится раньше. Это бабуля пошалила. Хотела меня развеселить. Не получилось. В общем, мы едем в отпуск. Лечить мою душу и дыры в силе. В Прагу. И очень хочется верить, что мне действительно удастся хоть немного ее залечить.
В аэропорт мы приехали за два часа до регистрации. Как и полагается. Засели в зале ожидания, но вдруг меня коснулся кто-то сзади. Я испугалась, бабуля как раз отошла за кофе и журналом, но это оказалась всего лишь Ленка. И когда я узнала, что она летит с нами на целый месяц, взвизгнула от радости.
— Это сколько же мы не виделись, Лен?
— Долго.
— А как же экзамены? Ведь у тебя скоро выпуск.
— Да черт с ними. Люди и без образования живут.
— Лен, ты больная что ли?
— Так, подруга, не бузи над ухом. Может, у меня тоже трагедия.
— Что? — вдруг испугалась я и за сердце схватилась.
— Эй, эй. Ты только в панику не впадай. Я просто порвала с Ульяновым.
— Почему? Лен. Вы же так любили друг друга.
— Вот именно, что любили. А теперь он другую любит.
— Этого не может быть. Ты, наверное, что-то не так поняла.
— Все я так поняла. Кстати, хочешь на нее глянуть? Знакомься.
Ленка, достала из сумки журнал и всучила мне. На обложке красовалась красивая, юная девушка. Последняя находка нашего шоубизнеса.
— Это она? — присвистнула я, — Арина Смелова? Я слышала пару ее песен.
— И тебе понравилось, не так ли?
— Ладно, не парься. Мне она тоже понравилась. Блин, я за эту чертову девчонку свой голос отдавала, когда она на передаче была.
— Ты Голос имеешь в виду?
— Да. Представь себе, я смотрела. Из-за нее, понимаешь. А теперь Ульянов там, с ней. Охраняет. Ты представляешь? Этот козел подался в охранники.
— Лен, постой. Может, это просто работа.
— Если даже и так, то очень скоро все изменится. Ты только посмотри на нее.
— Это что я слышу? Когда ты успела комплексами обрасти?
— Когда в ее голос влюбилась. Эль, в нее все влюбляются. Даже я не могу ее ненавидеть и продолжаю слушать записи. Твою ж мать.
Да уж. А я думала, мне одной хреново. У меня хотя бы все предельно ясно. А у Ленки одни непонятки. И глядя на расстроенную подругу, я вдруг поняла, что жизнь не такая уж дерьмовая, как кажется. Это череда черных и белых полос. Надеюсь, черная полоса закончилась и с этим путешествием начнется долгожданная белая. Надо же. А я повзрослела.
— Слушай, а можно мне послушать, что тебя так зацепило? — заинтересовалась я.
— Да ради бога, — хмыкнула подруга и протянула плеер.
А она и правда очень хорошо поет. Есть в словах, в музыке, в голосе какая-то едва уловимая магия, волшебство, окутывающее тебя, заставляющее наслаждаться моментом, отключиться и просто слушать мир. И я слушала, пока в разум не ворвались строчки следующей песни, и сердце почти остановилось:
Я в глазах твоих утону, можно?
Ведь в глазах твоих утонуть — счастье.
Подойду и скажу: Здравствуй,
Я люблю тебя. Это сложно…
Нет, не сложно, а трудно…
Очень трудно любить, веришь?
Подойду я к обрыву крутому.
Стану падать, поймать успеешь?
Ну а если уеду — напишешь?
Я хочу быть с тобой долго.
Очень долго…
Всю жизнь, понимаешь?
Я ответа боюсь, знаешь….
Ты ответь мне, но только молча,
Ты глазами ответь, любишь?
Если да, то тогда обещаю
Что ты самой счастливой будешь.
Не дослушав, я резко вырвала наушники и поняла, что ничего не кончилось. Стоит только подумать, услышать, или просто заметить знакомое движение в проходящих мимо людях, как сердце сжимается от страха, что это может быть он. Но еще тяжелее то, что я прекрасно понимаю, что не нужна ему, никогда не была нужна, что все его слова — сплошное притворство, просто ложь. В этот момент я поклялась самой себе: я сделаю все, чтобы вырвать его из своего сердца. Я буду жить, встречаться, любить, залечу раны и стану свободной. Каждый из нас сделал свой выбор. Он выбрал силу, я — жизнь. И я сделаю все, чтобы наши дорожки больше никогда не пересеклись. Та Эля осталась на полу ванной, истекать кровью. Эта Эля будет улыбаться жизни, учиться и дышать полной грудью.
И, словно в насмешку, в ушах продолжали звучать прекрасные стихи, ставшие для меня настоящим проклятием, потому что в его устах они никогда не были искренними:
Я в глазах твоих утону, можно?
Ведь в глазах твоих утонуть — счастье.
Подойду и скажу: Здравствуй,
Я люблю тебя. Это сложно…
Нет, не сложно, а трудно…
Очень трудно любить, веришь?
Подойду я к обрыву крутому.
Стану падать, поймать успеешь?
