Ольга Громыко - Цветок камалейника
— Не торжествуйте, святотатцы, ибо недолго вам осталось предаваться злу и порокам! Скоро вы узнаете всю тяжесть гнева Двуединого, и возмездие за грехи ваши будет воистину ужасно! Тела ваши сгниют в страшных муках, черви будут заживо пожирать их, а мухи виться над гноем…
— Джай, ты ближе сидишь — дай ей затрещину, э?! — взмолился ЭрТар. — А то портит апэтыт, панымаэш’…
— Не могу, — сумрачно отозвался тот. — У меня на женщину рука не поднимется…
Монашка победоносно задрала подбородок.
— …разве что ногой пнуть.
— Йеры отомстят вам за мою мученическую смерть! — уже более реалистично пригрозила девица, с опаской косясь на запыленные сапоги Джая.
— Хэй, дарагая, думаеш’, аны за нами с пачетный грамата бегай?! Адын мертвый тетка болшэ, адын мэнше… — ЭрТар подкинул грушу и взмахнул кинжалом. Одну половинку поймал в ладонь и перебросил Джаю, другую — на кончик лезвия и начал со смаком ее обгрызать.
Брент наскоро проглотил несколько кусков и, отвернувшись от компании, выбрал очередное семя.
Ну вот, опять.
Лучше бы вообще не отвечала, чем так издеваться. Интересно, а другому жрецу, нормальному, она бы больше сказала? Как-то же этот другой ее нашел? Или он вообще не жрец, и у него иные причины для бегства? Вдруг он даже не подозревает, какой ценностью обладает?
Выпущенный из пальцев росток упрямо развернулся в прежнюю сторону. Мужчина тяжело вздохнул. Может, парней попросить?
Нет.
Мы сами должны отвечать за свои поступки. Прятаться от совести за спинами исполнителей бессмысленно: вина не разделится на двоих, а удвоится.
Брент сжал росток у основания и выдернул с корнем.
Священное, божественное растение.
Предательскую веху для погони.
Парни ничего не заметили, продолжая подтрунивать над затравленно огрызающейся монашкой. Нашли игрушку!
— Джай… нет, лучше ЭрТар — будь добр, расскажи ей о первой и последней брачной ночи. Да поподробнее.
Обидевшийся было обережник быстро понял, почему Брент выбрал горца. Когда тот закончил рассказ, украшенный как вымыслом, так и сочным горским говором, жутковато стало даже Джаю.
— Все, — обратился жрец к парням, — можете ее отпускать. Она уже не годится в Иггровы Невесты.
— Я вам не верю! — взвизгнула побледневшая от страха и злости девица. — Вы полоумные тваребожцы, богохульники и лжецы!
— Это неважно. Зато и йерам она теперь не верит. — Брент подчеркнуто игнорировал украденную. — Смысл пышных церемоний выбора и бракосочетания — заставить жертву добровольно, более того, с радостью возлечь на «супружеское ложе». Для дхэров, питающихся жизненной силой, это невероятно лакомый кусочек. А перепуганных, сопротивляющихся людей им и так каждый семерик поставляют.
— Почему же они не пьют силу прямо из Потока? — удивился Джай.
— Там она в ином виде. Ты ведь тоже предпочитаешь жареного барашка, а не траву, на которой он вырос.
ЭрТар распутал узел, хозяйственно смотал веревку и вернулся на свое место. Вся компания, включая Тишша, с интересом уставилась на освобожденную скандалистку.
Та потопталась на месте с видом вытряхнутой из мешка гадюки: не то искусать всех как следует, не то плюнуть на оскорбленное достоинство и поскорее уползти в болото.
— Кыш’, кыш’! — помахал на нее грушевым огрызком горец. — Чэго стал?
Девушка зябко обхватила руками полуголые, с лямочками ночнушки, плечи и ненавидяще зыркнула на Брента сквозь рваную шаль волос, почему-то сочтя его главным виновником своих бед.
— Ага, а вдруг вы мне в спину выстрелите?! — нашла она новый повод придраться к «злодеям».
— Ну жди тогда, пока мы уйдем, — разрешил жрец. — Все, парни, собираемся. Нам вон туда.
— Приграничье… — разочарованно простонал Джай. Что ж, к этому шло (и шли) еще вчера, но вдруг бы Привратница одумалась?!
— Хочешь остаться с ней?
— Да я лучше вплавь через Границу! — возмутился обережник. — Слушай, а она не наведет Архайна на наш след?!
— Не волнуйся. Дороги сюда она не видела, а когда отойдет на четверть выстрела, тут же забудет и это место, и куда мы пошли. — Брент пристально глянул на монашку, закрепляя приказ силой Потока.
— Размечтались! — неуверенно вякнула девица.
— Можэм для вэрнаст’ глаз выкалат’! — с готовностью предложил ЭрТар, блеснув кинжалом.
Жрец, воспользовавшись замешательством монашки, поймал ее за плечо и развернул лицом к лугу.
— Видишь, там мужик корову пасет? Вот и чеши к нему со всех ног, вопи, что тебя похитили, изнасиловали, убили, не знаю уж еще чего Иггровы Невесты в таких случаях кричат.
Девица сощурилась на черную точку мужика с рыжим пятнышком коровы и злобно шмыгнула носом.
— Он далеко.
— Еще провожать тебя прикажешь?! — возмутился Джай.
— Могли бы и проводить. И извиниться.
— Пэрэд тот бэдный мужик? — уточнил ЭрТар.
— Передо мной!!!
— Слюшай, глюпый баб, не сэрды злой нас, а то точна насилуй и убивай!
У девицы чуток поубавилось спеси, но не упрямства.
— Вы же тваребожцы!
— Ну и что?
— Женщины вас не интересуют!
— Это кто тэбэ сказат’?!
— Йеры!
— Завыдуют, сабаки!
— Убить-то мы в любом случае сумеем, — холодно добавил жрец.
— А правда, как у вас в ордене с этим? — заинтересовался Джай.
— Никак.
— Что, совсем? — ужаснулся горец.
— В смысле, никаких ограничений. Если сам не пожелаешь.
— И что, находятся такие дураки?!
— Представь себе, находятся, — уязвленно проворчал Брент. — Некоторые «шипы», «корни», и почти все «цветы». Из последних Привратница обычно выбирает себе мужа, и пока этого не произошло, часть жрецов считают себя ее женихами и хранят ей верность.
— А вот Иггр не гнушается потертым товаром. — ЭрТар насмешливо глянул на девушку, тут же запальчиво огрызнувшуюся:
— Золотой бусине и поцарапанной рады, а за новехонькой медной даже нагибаться не станут!
— Тебя не спросили! — рыкнул вконец обозленный жрец. — А ну пошла отсюда!
Шуганутая плетью девица отскочила на несколько шагов. Гнев был ей очень к лицу: из тощей монастырской крысы она разом превратилась в гибкую дикую кошку, черногривую и медноглазую.
— Ах так?! — прошипела она. — Ну погодите, вы меня еще вспомните!
— Ты забыть-то сначала дай, — отбрил Брент, поворачиваясь к ней спиной.
Будь мыслестрел у самой монашки, она бы точно из него пальнула.
***«…законов мирских не блюл, молитв в положенное время не читал, а в селище Горшечная Полянка самым бессовестным образом овладел девицей…»
