Елена Кароль - Виолетта. Жила–была… лич
— Так, внучек… я понимаю, ты у нас типа нынче магистр и все такое, но намекать бабушке на ошибки молодости… — Моментально переключившись с меня на отца, ба почему–то дико вызверилась и, прошептав несколько весьма заковыристых фраз, на которые я удивленно приподняла брови, фыркнула и, послав мне напоследок многозначительный взгляд, гордо вздернула подбородок и исчезла.
Вау! Кажется у ба тоже есть свои маленькие "девичье секретики"!!! Компромат–компромат!!!
— Дочь, без фанатизму. Не сейчас. — Смеющийся взгляд на мои загоревшиеся восторгом исследователя глаза и чуть построже. — Почему именно Теодор? Почему не его брат, например? Я не совсем понял. Ты сама–то понимаешь, насколько для тебя это сейчас опасно?
— Ой, па… Да прекрасно понимаю! Ты хочешь подробности о "почему"? — Посмотрев на него, как на несмышленого подростка, изобразила нечто непередаваемое пальцами в воздухе. — Ну… купи журнал для мужчин. Ну, ей богу! Па! Мне уже больше трехсот лет! Ну, могу я…
— Можешь. Как только, так сразу. — Тон отца резко посуровел, а призрачные деды и дяди одобрительно закивали головами и забормотали, что каждый будет проверять моего "муженька" на профпригодность. Особенно сверкал глазами дед–инквизитор, любовно поглаживая клюку и щуря глаза.
Ё-моё…
— Па! Даже не думай!
— Хм. — Хмык с многообещающей улыбкой, а для меня это оказывается последней каплей — чувство дикой ярости от вторжения в личную жизнь и я сама не понимаю, как оказываюсь на ногах, а вокруг меня клубится не просто сила, а самая что ни на есть ТЬМА.
— ПОВТОРЯЮ! НИКТО! НЕ СМЕЕТ! ЛЕЗТЬ!!! В МОЮ! ЛИЧНУЮ! ЖИЗНЬ!!!
Разведенные в стороны руки, удлинившиеся когти и клыки, а за спиной клубится шлейф силы…
— Ладно, остынь. — Абсолютно спокойный голос все еще сидящего в кресле отца, когда как призраки сбились в кучу за его спиной и перешептываются, а в его глазах видна труднообъяснимая гордость и странная радость. — Итак, дорогие предки, можете праздновать великое событие — наша малышка выросла и теперь имеет право не только на личный жезл и ритуальный кинжал, но и на самолично выбранного мужчину, то есть как она нам заявляет на "личную жизнь". — Выделив интонацией последние слова, отец наклонил голову чуть набок и с усмешкой продолжил. — Милая, убери шлейф, я проникся. А теперь по существу. Давай так — сначала дело, а развлечения потом. К тому же, я вижу, ты сама прекрасно понимаешь — пока ты извини за факт, мертвая, тебе нечего делать рядом с инквизитором. Давай сначала разберемся с оживлением, а уже после займешься личной ЖИЗНЬЮ.
Буквально отчитав меня ни за что, отец сложил руки на груди и выжидающе посмотрел прямо в глаза, ничуть не смущаясь алых сполохов в их глубине.
Если бы это помогло, я бы зарычала… увы, не поможет — проверено. А еще я прекрасно поняла — вся демонстрация силы и гнева прошла впустую — если родня решила, их ничто не остановит. Даже ярость немертвой. Черт!
— Могу я надеяться, что до того момента, пока я его не приведу сюда на официальное знакомство, вы его не тронете? — Стараясь не рычать, попробовала пойти на компромисс.
— Можешь. Но в свою очередь, я надеюсь, ты приведешь его сюда до того, как… — Многозначительно приподнятая бровь, намекающая на "то самое, о чем не говорят вслух". — Да?
— Хм…
— Иначе…
— Я буду принимать контрмеры, имей в виду! — Снова заведясь на его намеки, не удержалась и топнула ногой. — Па! Вот как эльфов убивать, так значит сама, да?! А как с мужиком переспать… вы еще всей толпой припритесь свечку держать!
— Виолетта! — Рявкнув так, что взорвались несколько самых тонкостенных колб, отец не удержался в ответ и впился пальцами в подлокотники кресла, так что обивка жалобно затрещала. — А ну отставить подобный тон! Надо будет — припремся все! Я еще мать твою из лесов выловлю и заставлю засвидетельствовать!
— Ой, вот только без этого, ага… — Скривившись так, словно переела лимона, закатила глаза. Когда отец начинает упоминать мать, это все… тушите свет. — Ладно, обещаю. Но он еще не знает, кто я. И не узнает, пока я не закончу. Так что до окончания практики ты его не трогаешь и ни на что не намекаешь. И не прощупываешь. И не проверяешь. И не…
— Да–да… и ничего не делаю. Как и ты не прыгаешь к нему в койку до свадьбы. Все, договорились.
И почему я ему не верю… Если у меня в это время мелькнула мысль, что мы прекрасно можем обойтись и без "койки", то у него наверняка уже имеется план, как обойти все вышесказанное.
Раздраженный выдох, но я киваю, потому что подобным образом мы все равно ни о чем не договоримся. Эх, не люблю ругаться… Один единственный раз подобное случилось — в четырнадцать я стиснула заготовку под жезл и активировала его под себя, а потом создала первую в своей жизни химеру. Ой, как папа ругался… впрочем, в основном не потому, что я это сделала, а потому, что химера оказалась на редкость пакостливой и сумела съесть несколько банок с редкими ингредиентами, прежде чем отец ее поймал и запечатал в пентаграмму. А потом меня же и заставил прибирать разгромленную лабораторию и восполнять запасы. Я же в свою очередь пыталась доказать, что я взрослая и вообще — сам он свой первый жезл получил в тринадцать и то, только потому, что дед забыл запереть лабораторию. Я‑то взломала…
В общем, много чего там было, но вот ругаться я после этого ой, как не люблю. Лучше следов не оставлять — надежнее. И нервов тратится меньше.
— Ладно, давай действительно оставим эту тему до тех пор, пока она не станет актуальна. — Судя по недовольному взгляду отца, ему тоже не доставляло это радости. — И по эльфам ты не права — одна без поддержки рода ты может и справишься, но не так продуктивно, как с нею. И даже не думай, что без меня. Хвостатому своему можешь и не говорить ничего, это ваше с ним личное дело, но если ты думаешь, что мы останемся в стороне после того, как эти мрази покушались на тебя, то ты глубоко ошибаешься. Знаешь, я подозревал, что это их рук дело, но без четких на то доказательств не мог ничего предпринять — сила смерти, которой после твоего непонятного исчезновения оставались во мне сущие крохи, четко дала понять — пока ты не вернешься сама и не пояснишь, что случилось, мне не стоит трогать никого из них. И как оказалось, она была права — если бы я убил хоть одного из них, возможность твоего окончательного оживления стала бы весьма сомнительной.
Слушая размышления отца, кивала головой. Да, он прав. Во всем прав… И я благодарю богов, что он не стал убивать их без выяснения — я бы действительно осталось такой, как сейчас — не мертвая, но и не живая.
А я хочу жить.
Очень хочу.
