Пути Деоруса (СИ) - Машьянов Петр

— Тот убийца… — Ганнон с ужасом вспомнил ночь у Красного столбового двора, когда он едва не лишился жизни.

— Ну ты же в порядке, а он был ценный слуга, так что кто еще тут виноват, — усмехнулась Силаи. — Барьер на твоей двери открывается моим именем. Скоро сюда придут культисты за своим другом «в двух тюрьмах», ты услышишь, — повторила она слова Хелиоса. — Он в святилище, которое стерегут наши, а не люди Видевших. Тогда и ты выскользнешь, только не умри. Всем будет не до тебя, к тому же я выбрала для тебя самую дальнюю камеру, не благодари. Просто постарайся никому не попасться на глаза.

— Придут другие культисты? Ваши враги? — Голова юноши шла кругом.

— Мы не… Хотя люди Корба и думают так, но мы не демонопоклонники, просто перехватили у них ценность. Но это их волнует во вторую очередь.

— Так кто же вы? — не отступал с расспросами Ганнон. Он никак не мог найти вариант, что был возможен хотя бы с натяжкой.

— Как твои хозяева, но другие. И пострашнее. Это сейчас неважно, сосредоточься на Хелиосе.

— Хелиос… Культисты идут за ним?

— Нет, не только. Их друг у нас в плену: несколько недель назад мы призвали демона и связали его с другим святилищем, что на Ташморе. Так мы можем переместить Хелиоса, чтобы твои хозяева не узнали.. Но культистам такое бого… демоно-хульство, — она задумчиво проговорила слово, будто пробуя его на вкус, — не понравилось. И они идут сюда, даже Образы будут впервые лет за сорок, наверное.

— Я могу дать знать Коулу, — сказал Ганнон. Шокирующих открытий становилось слишком много, но юноша не имел представления о тех силах, что, похоже, были обычным делом для Силаи и старика. Ему хотелось отдать вожжи хозяину. Ганнон уже не думал о риске и готов был довериться ведьме. Он показал ей брошь.

— Хм, не очень-то старик тебя ценит, — поджав губы, заметила ведьма, осмотрев талисман. — Впрочем, ты прав, но позвать его надо только после того, как доберешься до Ташмора. Даже если такой талисман и сработает рядом с этой горой… мы просто уйдем из-под носа Коула. А если не успеем, то используем силу демона для боя. Вам этого не нужно, поверь. А после перемещения демон будет слабее. На Ташморе пещера в лиге к востоку от, — она задумалась, вспоминая, — пика Белый Клюв.

— Нужно плыть на Ташмор…

— Да, и обогнать демонопоклонников. Они поплывут в погоню… смешные, у них такая сила, а прыгают на несколько сот метров… Метр – это чуть меньше пол-рубба по-вашему. Боятся дальше. Берегут своих друзей. Аторцы смогут помочь их обогнать, но надо как-то убедить Габху помочь…

— Еще добраться бы до него. Мы, кажется, больше не друзья. — Ганнон усмехнулся. Старый аторец намеренно послал его на смерть.

— Они прибегут на бой, тут недалеко их лагерь, где они хранят сделанное оружие и тренируются. Но что им сказать? — Силаи снова помяла нос, начавший припухать.

— Что здесь будет к тому времени? — спросил юноша.

— Уфф, руины, тела. Остатки ритуала, пара трупов одержимых, если повезет.

— Они видели вас, аторцы?

— Нет, они думают, что имеют дело с этими вашими Видевшими. Сам заметил, как вход стерегут в кузне. А гвардейцы не видели нашего пленника, того, за кем идут культисты.

— Ты ведь не местная? — с улыбкой спросил Ганнон, он вновь почувствовал почву под ногами, пусть и шаткую.

— Мягко говоря. — Девушка сложила руки на груди.

— Я найду, что сказать аторцам, — заключил Ганнон.

— Хорошо. — Силаи пожала плечами. — Отметь, что нужно на Ташмор «по низу», понял? Нет? Аторцы поймут, ты запомни только. Обгонишь культистов, плыть к Шторму твоих хозяев наверху в этот сезон тяжело.

Ганнон обдумывал «Шторм его хозяев». Коул, конечно, непрост, но точно не из числа богов. Что-то мельтешило у юноши перед глазами, он сморгнул и понял, что это рука Силаи.

— Эй, серые глазки, ты меня слушаешь?

— Прости, я задумался.

— На Ташморе скажи Коулу, что меня подозревали свои, поэтому молчала с самого Арватоса. И напомни про уговор, он поймет. — Когда Ганнон кивнул, она направилась к выходу, продолжив бормотать себе под нос: — Лидер на меня косо смотрит, скорее бы напали… тогда им станет не до меня… а то просветят…

— Ты сказала, твои хозяева пострашнее… А мои сдюжат? — остановил девушку вопросом Ганнон. Она повернулась, лицо ее помрачнело.

— Это не то же, что сильнее… — Ведьма стряхнула оцепенение. — Наши хозяева дают силу ужасной ценой, мы для них расходный материал. Твоим я верю больше.

— Охох! — Юноша не удержался от смешка, а затем вздрогнул от воспоминаний о Возвышении Виннара. — Видимо, плохо ты знакома с моими хозяевами…

— Уж получше, чем ты! — парировала девушка. «Спору нет, Коул точно раскрыл ей больше», — мелькнуло в мыслях Ганнона. — А вот ты моих точно не знаешь. Иначе ценил бы свои глаза! — зловеще закончила она, юноша сглотнул. Силаи несколько секунд была неподвижна, только ее губы безмолвно шевелились. — Не забудь: дверь, мое имя, — тихо сказала она, прежде чем развернуться и вновь направиться к выходу.

Подойдя к проему, девушка и вправду прошептала что-то, послышался хлопок и скрежет замка, дверь распахнулась. Силаи вышла из камеры, снова скрежет и хлопок, дверь вновь оказалась закрыта. Ганнон осмотрелся по сторонам: камера представляла собой голый каменный мешок, не было даже ведра, не то что лежанки или сидения. «Видимо, пленники тут не задерживаются», — подумал юноша, поежившись. В комнате без окон царил все тот же холодный свет, да и воздух тут не был спертым.

Он примостился на каменном полу, стараясь помягче обойтись с больными местами. Это было той еще задачкой: сейчас на теле их было большинство. Сумев наконец опуститься на твердую поверхность, Ганнон выдохнул и протянул вперед ноги. Разговор с Силаи получился скомканным и создал больше вопросов, чем дал ответов. Юноша не успел спросить ее о Хелиосе: ни о нем самом, ни о его словах. «Светило, тьма… Интересно… Тьма – это смерть или подземелье? — размышлял судья. — Подземелье и смерть… Крысы!» — он вспомнил Роннака. С момента их поимки аторцами произошло столько, что Ганнон успел забыть, забыть такое. Он недолюбливал легионера, теперь же ему было стыдно за свою неприязнь к нему. Все же подземник поплатился именно за то, что эту неприязнь и вызывало: ненависть ко всему чуждому.

Кольцо и брошь Коула все еще были при юноше, хоть рядом с ним и были другие… «Другие кто? Культисты? Другие хозяева? Значит, они чувствуют только использование кольца, но не его присутствие, — рассуждал Ганнон, анализируя последние события. — Нужен был обыск, и они поверили Силаи. А сама она знала, что это должно быть именно кольцо. Надо будет задать ей еще пару-другую вопросов, если ее не… как она сказала? Просветят?» Юноша вспомнил Виннара и его «возвышение». Давняя рана от потери друга причиняла боли не меньше, чем свежая — от гибели Роннака. «Да и кто такие эти «хозяева»? — продолжил размышлять пленник. — Подозрения насчет сил Коула оказались преуменьшением, способности одной только Силаи превосходили все то, что он когда-либо показывал, а ведьма говорила о старике со страхом…»

***

Мечтавшей о скором нападении, ведьме определенно повезло: пленник не провел на полу камеры и двадцати минут, как снаружи послышались гулкие удары, с дрожью расходившиеся по камню. Ганнон собрался и со стоном встал с пола. Он слушал все более частые и мощные толчки, от которых сотрясалась порода, при этом повторяя шепотом: «Силаи, Силаи, Силаи» — как будто он мог забыть заветное слово. Когда момент настал, пароль юноше уже не понадобился: после оглушительного взрыва стену его камеры снесло начисто, он оказался завален обломками кладки.

Выбравшись из-под груды камней и выплюнув пыль, Ганнон вскочил на ноги, игнорируя боль. Боковые стены были на месте, снесло переднюю, что выходила в круглый зал. А вот дверь стояла на месте, как ни в чем не бывало. Он использовал ее как укрытие, чтобы осмотреться: разрушения прокатились по всему помещению, уничтожив стену и вокруг той двери, что стерегли собратья Силаи. В помещении за ней голубым светом мерцал купол, за которым они укрылись. Несколько фигур в черных одеждах стояли, подняв руки, их ладони светились, лиц было не разглядеть, но ведьма наверняка была среди них. Позади фигур в черном к каменному трону было приковано похожее на человека существо, оно горело желтым пламенем, ревело и, похоже, пыталось вырваться. Вокруг него суетились те, кто не поддерживал светящийся барьер.