Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – рейхсфюрст
Однажды почуял нечто и вообще исчез, я встревожился и хотел поторопить Зайчика еще, но далеко впереди открылась долина с дорогой, по которой двигается колонна пеших воинов.
— Ура, — сказал я. — А вон и Бобик…
Бобик промчался вдоль колонны, оттуда оглянулся на меня с некоторой растерянностью.
— Вперед, — велел я, — но теперь уже по дороге!
Мы свернули и снова мчались достаточно долго, пока далеко впереди не показался арьергард конного войска.
— Эй, — сказал я эльфийке над ухом, — а ну марш мне за спину!
Она спросила испуганно:
— Что случилось?
— А то, — сказал я сварливо, — что все на тебя смотрят, а не на меня!.. Завидно.
— Завидовать нехорошо, — сказала она по-детски серьезно.
— Ладно, — уточнил я, — мне нужно отдавать им указания и приказы, и я хочу, чтобы запомнили именно их, а не какие у тебя прекрасные глаза… а они в самом деле… ну, ничего, и какие у тебя ресницы!
Она испуганно попискивала, когда на полном скаку я взял ее в объятия и пересадил за спину, где она сразу ухватилась, как клещ, и прижалась к спине, укрываясь от ветра.
— Натяни капюшон, — предупредил я. — И не строй глазки! Это может сорвать военную операцию. И не из-за таких, как ты, начинались войны…
Она послушно надвинула капюшон на голову, надеюсь, достаточно глубоко, так приблизились к железному потоку, я вскинул руку в приветствии и промчался вдоль всей чудовищно длинной колонны тяжелых всадников, а затем и рыцарей, что всегда возглавляют любую армию.
Во главе на как всегда безупречном коне теперь уже граф Альбрехт Гушмельсберг, для которого этот поход исключительно благоприятен: еще не начавшись, уже принес титул графа, за ним Шварцкопф и Ханкбек с их вождями племен, ставшими ныне военачальниками.
Все повернулись на грохот копыт, я вскинул руку и заулыбался до ушей вполне искренне.
Альбрехт воскликнул счастливо:
— Ваше высочество!.. Ой, что это у вас за спиной?
Я отмахнулся:
— Не обращайте внимания. Это принцесса эльфов, будет у меня пажом, когда прибудем во дворец. А пока она просто второй седельный мешок. Вы молодцы, уж пересекли рубеж и успешно двигаетесь в глубь… э-э… территории?
Он сказал с некоторым сомнением:
— Мы оставили позади, как вы и велели, пограничную крепость Орлиное Гнездо, но там, говорят, большой отряд…
Я отмахнулся:
— Пусть… Дорогие мои Армин, Ханкбек… давайте я всех вас обниму!.. Ну как вы?
На глазах скарляндских вождей слезы счастья и восторга, даже не мечтали о такой грозной и многочисленной армии, прекрасно вооруженной и обученной как для сражений в поле, так и умеющих штурмовать крепости.
Мы обнялись, но они то и дело оглядывались на этот железный поток, который несет гордо развевающиеся по ветру знамена Великой и Победоносной армии Скарляндии, овеянной славой побед, а еще их же и познавшей.
Альбрехт доложил гулким голосом:
— Ваше высочество, я передал руководство армией графу Шварцкопфу. Его первый заместитель — граф Ханкбек.
— Отлично, — ответил я.
Шварцкопф сказал поспешно:
— Сэр Ричард, благородный граф остается руководителем данной операции!.. Коней на переправе не меняют, я пока присматриваюсь и вникаю в особенности устройства данной армии.
— Весьма разумно, — одобрил я. — Вообще я всегда восторгался вашим умом и проницательностью, граф! Недаром же вы стали вождем крупнейшего и сильнейшего племени, где выбирают не за личные достоинства, а за заслуги предков. Но обратно армию поведете уже вы!.. Граф Альбрехт мне нужен и в Савуази, и в Геннегау.
Шварцкопф расплылся в довольнейшей улыбке.
— Ваше высочество!.. Никто столько не сделал для моей многострадальной страны за всю ее историю.
— Это наш общий долг, — ответил я значительно. — Мы ведь строим сообща Царство Небесное на земле, где все будет открыто и справедливо!..
— Ваше высочество, — спросил он, — вы пойдете с нами?
Ханкбек пояснил:
— Мы слышали, на герцогство идут еще две армии!.. Как бы не опоздать, а то и без нас все успеют…
— Не опоздаете, — успокоил я. — Просто Будакер, когда получил приказ, был ближе. А граф Клемент еще даже не перешел границу.
Он просветлел лицом:
— Прекрасно! Не хотелось бы опозориться.
— Нет позора прийти вторым или даже третьим к победе, — возразил я. — Мы все делаем общее дело!
— Но вся слава достанется тому, — напомнил Шварцкопф, — кто первым поднимется на стену вражеской крепости и водрузит знамя своего лорда!
— Дорогой друг, — сказал я несколько нервно, — какие вражеские крепости? Какое водружение знамен?.. Мы же не войну затеяли!
— А что?
— Испытание боевой техники, — объяснил я, — в полевых условиях, приближенных к боевым! Мы проверяем мобильность наших армий, их умение двигаться на большие расстояния с боевой выкладкой… ну, в доспехах и с оружием! Нам важно знать, сколько миль они в состоянии пройти за первые сутки, сколько за вторые, и смогут ли петь боевые песни на десятый день марша?.. Дело не в численности войска и даже не в его вооружении, а в выносливости!..
Они смотрели немножко обалдело, потом переглянулись, Шварцкопф сказал с глубоким уважением:
— Вот что значит родиться среди ратных битв, что гремели каждый день, когда с молоком матери впитываешь эту мудрость!
Я сказал бодро:
— Ну да, я же с конца копья вскормлен, из шолома вспоен, а родился вообще на седле бешено скачущей в бою лошади… нет, коня!
Глава 12
Три армии двигаются в глубь герцогства быстро и стремительно. Главный удар я нацелил на Истанвил, столицу Ламбертинии, где и должен находиться герцог Эсмунд Блекмур. Хотя, конечно, от отсутствия связи страдаю не только я, и потому правители имеют в своем королевстве, а здесь в герцогстве, несколько замков в разных концах.
В идеале три армии, сшибая немногочисленные и наспех выставленные заслоны, должны пройти к столице. Захватить, конечно, с ходу не получится, но хотя бы перекрыть все дороги и взять в плотную осаду.
Я торопил, заставлял измученные долгими переходами армии продвигаться вглубь, пока там не успели организовать оборону. Отдохнуть успеем, заверял я всех, когда герцог выставит какие-то крупные силы. Усталых людей не погоню в бой, это будет не просто смертоубийство, любая война — самоубийство, а гораздо хуже — поражение.
Когда я был в армии Будакера, что продолжал оставаться наиболее подвинувшимся в земли герцогства, примчался запыхавшийся гонец на взмыленном коне.
— Ваше высочество! — прокричал он сорванным голосом. — Ваше высочество!
Я обернулся:
— Ну, это я оно самое. Говори!
Он крикнул:
