Mona Lisas Nemo - Золотые Небеса. Голоса Грозы
Утром она позавтракала остатками запасов, их как раз и хватило на один раз. Собирать было нечего. Оторвавшись от земли, Лина взмыла в небо.
Каким бы близким теперь не казался путь, Наморад будто отдалялся нарочно. Как заколдованный, он возвышался грозный и неприступный.
Стража башни издалека завидела приближающуюся илию, двое из них отправились ей навстречу. В отличие от своих собратьев, эти двое были намного выше и крепче, по их лицам невозможно было определить возраст. Зеркальные глаза ничего не выражали, только сильные руки сжимали острые копья.
- Это запретная земля,- тут же сообщил один из них, чуть только настиг илию.- Дальше путь закрыт.
Не став отвечать им, Лина спустилась на землю. Стражи последовали за ней. Тогда она вытащила императорский указ и так же молча протянула его стражам.
Когтистая рука приняла свиток. Развернув его, страж быстро пробежал глазами по письменам и поднял глаза на Лину. Замерев, она напряжённо ждала. Предыдущий император Илиума погиб при последнем нападении тумана, теперь его место заняли близнецы. Не раз ей доводилось слышать об этом за время своего полёта к Намораду.
Тишина затянулась.
В следующий миг один из стражей спрятал приказ за пояс. Тогда стало ясно - они пропустят её.
Наморад был велик, самый громадный из всего, что сохранилось на этой земле. Его вершина, изломанная как морские скалы, врезалась в небо. Когда-то давно он был несравненно больше. Теперь же изувеченные временем руины застилали землю. Но и те будто старались уменьшить значение всего, что было кругом.
- Оружие.
Лина отстегнула меч, отдала манхи, ножи - всё, что было при ней.
- Доспехи.
Сняв и их, она осталась в простой полотняной одежде.
- Фляга.
Теперь не было ничего, что помогло бы продержаться в башне. Не смотря на погожий весенний день, под светом голубого неба вход зиял чёрным провалом, оттуда веяло холодом.
Из своих укрытий вышли другие стражи. Их оказалось не меньше сотни. Все как один, без единого различия. Каждый взирал вниз, наблюдая, как Лина приближается к входу.
Вначале её обдало холодом. Потом она сделал ещё несколько шагов и пропали все звуки.
Ещё немного и свет, что исходил со спины, погас, оставив её в кромешном мраке. Некоторое время Лина передвигалась осторожно, слепо идя вперёд. Глаза отказывались привыкать к темноте.
Ничего не видя, она ощущала как давила окружающая пустота - это было бескрайнее пространство. Не сумев определить сколько уже так идёт, Лина остановилась и посмотрела вверх. Всё так же там царствовала непроницаемая чернота, и только под ногами угадывались каменные выступы. Теперь она могла с трудом различать их силуэты.
Прошёл и холод, вместо него подступило ничто: ни звуков, ни ощущений, ни запахов, ничего.
Сколько же можно здесь ходить, не зная куда идти? Наморад огромен. И за месяц нельзя обойти его всего. Лина перестала думать об этом. Не оборачиваясь, она ускорила шаг.
Ей послышалась капля, сорвавшаяся сверху и упавшая на голый камень. И чавкающий звук, но всё случилось так смутно и неясно, как пробуждение после сна в полдень.
Чем дальше она продвигалась, тем ярче старые образы распускались перед мысленным взором. Ярче росла листва, зеленее трава, появляющаяся весной. Небо было таким голубым, как никогда. Это было так давно, над полями разносился знакомый смех.
Она побежала ещё быстрее. Перелетела через пропасть и, не останавливаясь, кинулась вперёд.
Расколы всё учащались. Наморад изувечен изнутри. Что бы за сила не разрушила его, она была невероятно мощной. Эти изломы уходили в самые земные недра. Выступы их порою поднимались так, что образовывали острые каменистые нагромождения.
Некогда подпирающие свод колонны навалились друг на друга.
Хоть это было невозможно, капли снова развеяли мёртвую тишину, одна за другой. Они как будто падали в набежавшую лужу - тем не менее, обонянием Лина чуяла, кругом нет ни следа воды.
Впереди начались ступени, а сними и бесконечно долгий подъём. Она не могла помнить сколько прошло времени. Не было ни жажды, ни холода, не было даже усталости. Всё живое так же растворилась в Намораде. Расступалась и темнота. Теперь Лина шла по серым залам с торчащими из пола обломками древних плит.
Может, её самой уже нет.
Залы сменялись залами. Коридоры коридорами. Одна из торчащих горизонтально плит возвышалась над остальными. Подойдя к ней, Лина стала рассматривать её, так и не сумев определить, из чего она сделала. Но чем бы это не было - оно оставалось таким же гладким, как и всё кругом.
Так не должно быть! Это Намодар, ответ обязан найтись здесь!
Лина стояла напротив плиты, почти ненавидя её и в то же время, призывая непонятно к чему. Тогда-то по странной поверхности побежали быстрые символы.
В Руане же Хинарет из рода Торов рожала своего первенца. Девочка появилась на свет рано утром, ещё до того, как успело взойти солнце. Измученная мать нарекла её Тураной, после чего всё вернулось в своё первое русло.
Дочь спала в роскошной колыбели, ведь Хинарет принадлежала к старому богатому роду. Супруг её, Армус, большую часть времени проводил в сенате. Сама же госпожа Хинарет предпочитала проводить время дома, за увлекательными встречами и приёмами.
И всё бы ничего, но с каждым днём она становилась всё грустнее и грустнее. Привыкший умилять супругу муж стал допытываться, в чём же дело - и вот та сдалась: тяжело вздохнув, она призналась, что их дочь хоть и знатного рода, но не была удостоена внимания короля.
Просьба оказалась и в самом деле ещё той. Но на что не пошёл бы Армус для любимой Хинарет, а вместе с ней, и для пухлой светленькой дочери, что уже отличалась розовыми щёчками и изумительными голубыми глазками.
Итак, собрав весь свой опыт ведения тонких бесед, Армус отправился в сердце Руана, к королю.
Удивительное дело, как всё слаживается в жизни: ещё недавно он метался ночью в кровати, не зная к кому же примкнуть, к сенату или к единой короне? Теперь же всё решил случай и хорошо с ним. Он отправится с просьбой королю, он, член сената. И ладно.
Тогда ему будто камень с плеч свалился.
Пришлось подождать своей очереди, это заняло не один час. А пока Армус ждал, успел немного разволноваться. Тем более он оробел, когда увидел восседающего на троне короля. Но поборов опасения, смело двинулся вперёд и первым делом приклонил колено.
Разговор длился не долго. Уж как распинался Армус, но черты не перешёл. Он сам остался крайне собою доволен, когда спросил разрешения, когда же принести новорожденную? На что получил удивительный ответ, король сам спустится в их с Хинарет покои. Причину такого решения Армус так и не понял. Правда. С трудом удержался, чтобы не повернутся, когда услышал голос советницы государя.
