Джульет Марильер - Сын теней
После неожиданного нападения Крашеного, охрану явно усилили. Я уже не в первый раз приезжала сюда, но не помнила, чтобы раньше от границы эамоновых владений до замка стояло целых семь постов. Не помнила я и окованных цепями ворот, чтобы отворить которые понадобилось целых три ключа. Хорошо, что с нами ехала Эйслинг, хозяйка этого мрачного места, иначе даже Шона, Ниав и меня могли бы не пустить на порог.
Шии Ду представлял из себя круглую крепость, мало изменившуюся со дня постройки. Сначала он открывался вам в виде низкого каменистого холма по форме похожего на щит, выступавший из болотного тумана. Вы ехали дальше по мощеной дороге, стараясь не обращать внимания на странное потрескивание, плюханье и бульканье, раздававшиеся в черной воде с обеих сторон, и вдруг оказывалось, что холм венчает мощная, неприступная, сплошная крепостная стена из темного камня. И тогда вы понимали, что камни на этом холме уложены с необычайным тщанием, зубчатая стена построена умело и хитро. Ни одна лошадь не сможет забраться на этот холм. Человек не успеет и на полметра приблизиться к зубчатой верхушке стены, как его изрешетят десятки стрел. Единственным проходом сквозь этот зубчатый барьер служили тяжелые, окованные медью ворота, открывавшиеся, казалось, внутрь холма. Их охраняли два огромных воина с топорами и двумя огромными черными псами на коротких цепях. Когда мы подъехали ближе, псы начали рычать, брызгать слюной и скалить зубы. Эйслинг соскользнула с лошади, непринужденно приблизилась к ним, протянула изящную белую руку и похлопала одного из них по круглой страшной голове. Огромное животное от восторга вывалило язык, остальные заскулили.
— Вы отлично поработали, — сказала она часовым. — Теперь открывайте дверь и впустите нас. Мой брат приказал ни в чем не отказывать гостям до его возвращения. И хранить бдительность. Он не хочет, чтобы с ними что-нибудь приключилось. Он спрашивал, встречались ли вы еще с бандитами? С Крашеным и его людьми?
— Нет, миледи. Ни следочка их не видели. Говорят, парень уплыл за море, выполняет какую-то работенку для одного заморского короля. Такие ходят слухи.
— Все равно, продолжайте следить. Брат не простит мне, если с нашими гостями случится беда.
Мы шли по длинному, мрачному коридору, который сначала спустился вниз, а потом начал подниматься, плавно изгибаясь по периметру холма, а я размышляла об Эйслинг. В Семиводье она вела себя тихо и кротко, а здесь вдруг стала совершенно другой. В отсутствие брата она мгновенно приняла на себя обязанности хозяйки, и все ее слушались, такую крохотулечку. При свете вставленных в стены факелов я видела, что Шон улыбается, наблюдая, как она раздает приказы. Что же до Ниав, то с самого отъезда из Семиводья она не произнесла ни слова. Она скованно попрощалась с родителями, и я видела, чего стоило маме сдержать слезы, и как тяжело было отцу сохранить спокойствие в присутствии всех остальных домочадцев. Я снова наблюдала, как секреты разделяют членов нашей семьи, как мы начинаем ранить друг друга, и опять задумалась о сказании Конора и его значении. Я пыталась не думать о том, что сказал мне Финбар: «Возможно, тебе не удастся удержать обоих».
Подземный коридор вел вверх, от него вправо и влево отходили темные ходы, полные теней по углам. Наконец я с удовольствием вышла в верхний двор, где мы спешились у входа в главное здание. Высокая, круглая каменная стена закрывала нам вид на окресности. По ее верху проходил скрытый коридор с частыми сторожевыми постами, где несло вахту множество людей в зеленом. Внутри крепостных стен находилось целое поселение: кузня, конюшни, склады, мельница и пивоварня. Все здесь занимались своим делом спокойно и размеренно, словно жить вот так, взаперти — дело совершенно обычное. Я позволила себе некоторое время поразмышлять о том, что если бы некоторые события не помешали мне принять предложение Эамона, тогда я могла сама оказаться здесь хозяйкой всего лишь через год с небольшим. Мне бы потребовался мощный стимул, чтобы жить вот так, без возможности поглядеть вокруг на кроны деревьев и водную гладь, пройтись по лесной тропинке за ягодами или вскарабкаться на холм под молодыми дубками. Чтобы согласиться на это, я должна была бы очень захотеть заполучить Эамона. Но ведь Ниав тоже не хотела Фионна. Она вовсе не мечтала уехать из леса и жить в Тирконелле, но все же уехала. Моей сестре не предоставили такой роскоши как выбор.
Мы устроились. Ниав поборола оцепенение, чтобы заявить, что не хочет делить со мной комнату, хотя вообще-то именно это она и делала в течении шестнадцати предыдущих лет и ни разу не жаловалась. Однако Эйслинг была непоколебима: к сожалению, другой подходящей комнаты нет, сказала она, разве что ее собственная, и Ниав, безусловно, будет там желанной гостьей. Ниав посмотрела на меня, явно ожидая, что я предложу разделить комнату с Эйслинг, чтобы предоставить ей отдельное помещение. Я ничего не сказала. Тогда Ниав тоже замолчала, хмурясь и ломая пальцы.
— Похоже, Уи Нейллы слишком важные персоны для таких как я, — я безуспешно попыталась пошутить, пока мы поднимались наверх в нашу спальню. Комната оказалась просторной, хоть и темной, единственное узкое окошко выходило во внутренний двор. В комнате стояли две простые кровати, застеленные белоснежными льняными простынями и темными шерстяными одеялами. Был тут и столик с кувшином воды, тазиком и полотенцами. Все находилось в безупречном порядке и идеальной чистоте. Я заметила зеленых охранников у подножия лестницы и в верхнем коридоре.
— Вам, наверное, надо умыться и отдохнуть перед ужином, — предположила Эйслинг. — Я приказала нагреть для вас воду. Простите за охрану. Эамон очень настаивал.
Я поблагодарила ее, и она вышла. Шон все еще стоял во дворе, глубоко погрузившись в спор с одним из наших четверых воинов. Он не мог остаться надолго, ведь в отсутствие Лайама он являлся главой Семиводья и должен был спешить домой к своим обязанностям. Отец вполне справился бы с делами, но хотя люди и любили Большого Человека, во всем доверяя ему, они все еще не забыли, что он бритт. Он не мог занять место Лайама, даже если бы захотел. В некотором роде это было большой потерей. Если уж кто и был рожден, чтобы стать вождем, так это Хью из Херроуфилда. Но он сам выбрал иной путь.
Как только закрылась дверь, я скинула с себя верхнюю одежду и сняла ботинки. Потом налила немного воды в тазик и ополоснула лицо и руки до плеч, счастливая, что можно смыть хоть немного дорожной пыли и пота. После чего разыскала в своем багаже расческу и зеркало.
— Твоя очередь, — сказала я, садясь на постель и начиная расчесывать спутанные ветром пряди. Но сестра только сбросила ботинки. Она легла на постель, не раздеваясь, и закрыла глаза.
