Орсон Кард - Подмастерье Элвин
— Я не чернокожий, — ответил Артур Стюарт. — Я полукровка.
— Эт' точна! — радостно загоготал Василек, так что даже поперхнулся.
Элвин едва сдерживался.
— Еще один такой вопль, и они у меня снег будут жрать! — тихонько пробормотал он, так что услышал его только стоящий рядом Вандервурт.
— Не кипятись, — успокоил Вандервурт. — Вреда-то от них нет никакого.
— Поэтому они до сих пор живы.
И Элвин улыбнулся. Вандервурт ответил ему такой же широкой улыбкой. Василек и Мартин просто забавляются, а поскольку Артуру Стюарту тоже весело, так почему бы не посмеяться?
Мартин снял с полки какую-то склянку и показал Вандервурту.
— Что это за слово? — спросил он.
— Эвкалипт, — ответил Вандервурт.
— Ну-ка, как пишется «евкалипд», полукровка?
— Эвкалипт, — произнес Артур. — Э-В-К-А-Л-И-П-Т.
— Ты только послушай! — воскликнул Василек. — Эта училка не взяла нас в школу, зато мы раздобыли себе ее голос, который повторяет все, что мы говорим.
— Хорошо, тогда скажи нам, как пишется слово «задница»? — продолжал допытываться Мартин.
— Так, парни, вы заходите слишком далеко, — встрял Вандервурт. — Это ж маленький мальчик.
— Я хотел услышать, как это произнесет учительница… — принялся оправдываться Мартин.
— Знаю я, чего ты хочешь, но об этом шепчись где-нибудь за амбаром, а не в моем магазине.
Дверь открылась, и вслед за порывом холодного ветра в лавку ввалился Мок Берри. Вид у него был усталый и окоченевший, что, впрочем, неудивительно.
Парни не обратили на вновь прибывшего никакого внимания.
— За амбаром нет печки, — возразил Василек.
— Да-да, так что помните об этом, когда вздумаете болтать всякую мерзость, — буркнул Вандервурт.
Элвин заметил, как Мок Берри искоса поглядел на теплую печку, однако приблизиться к ней не посмел. Ни один человек в здравом уме и твердой памяти не станет шарахаться в морозный день от теплой печи, но Мок Берри знал, что есть вещи похуже холода. Поэтому он прямиком направился к стойке.
Вандервурт наверняка видел его, но, похоже, вниманием хозяина лавки всецело завладели Мартин и Василек, которые задавали Артуру Стюарту коварные вопросы из области правописания. На Мока Берри Вандервурт даже не оглянулся.
— Сасквахенния, — сказал Василек.
— С-А-С-К-В-А-Х-Е-Н-Н-И-Я, — повторил Артур.
— Могу поспорить, этот пацан выиграет любое соревнование по правописанию, — воскликнул Вандервурт.
— К вам посетитель, — напомнил Элвин.
Вандервурт медленно, очень медленно повернулся и бесстрастно воззрился на Мока Берри. Двигаясь так же неторопливо, хозяин лавки подошел к стойке и встал перед Моком Берри.
— Пожалуйста, мне два фунта муки и двенадцать футов полудюймовой веревки, — сказал Мок.
— Слышали? — громко спросил Василек. — Клянусь чем угодно, он собирается обваляться в муке, а потом повеситься.
— Как пишется «самоубийство»? — обратился к Артуру Мартин.
— С-А-М-О-У-Б-И-Й-С-Т-В-О, — по буквам продиктовал Артур Стюарт.
— В кредит не даем, — процедил Вандервурт.
Мок положил на стойку несколько монеток. Вандервурт с минуту молча изучал их.
— Шесть футов веревки, — наконец промолвил он.
Мок ничего не ответил.
Вандервурт тоже молчал.
Элвин видел, что денег, которые дал Мок, сполна хватит на покупку, да еще останется. Он не мог поверить глазам — Вандервурт специально повышал свои цены для человека, который пусть и был беден, но работал не меньше всех остальных в городе. Однако теперь Элвин постепенно начал понимать, почему Мок никак не выберется из нужды. Протестовать против несправедливости было бессмысленно, но по крайней мере Элвин мог сделать для Мока то же самое, что некогда Гораций Гестер сделал для него, — он мог заставить Вандервурта посмотреть правде в глаза. Хватит ему притворяться честным. Поэтому Элвин достал из-за пазухи бумажку, которую Вандервурт только что написал для него, и положил ее на стойку.
— Извините, но я не знал, что здесь не дают в кредит, — сказал Элвин. — Наверное, придется вернуться к тетушке Гестер за деньгами.
Вандервурт взглянул на Элвина. Теперь он должен либо отправить Элвина за деньгами, либо признать, что Гестерам он в кредит дает, а Моку Берри — нет.
Естественно, он избрал иной выход из положения. Не произнеся ни слова, он ушел в заднюю комнату и взвесил два фунта муки, после чего отмерил двенадцать футов полудюймовой веревки. Вандервурт славился тем, что никогда и никого не обманывает, и всем было известно, что цену за свой товар он запрашивает справедливую, вот почему Элвин был ошеломлен, увидев, как он обошелся с Моком Берри.
Мок взял веревку, муку и направился к выходу.
— Ты сдачу забыл, — крикнул Вандервурт.
Мок обернулся, даже не пытаясь скрыть удивления. Он вернулся к стойке и молча смотрел, как Вандервурт отсчитывает ему десять центов и три пенни сдачи. Поколебавшись секунду, он смахнул монетки на ладонь и спрятал в карман.
— Спасибо вам, сэр, — ответил он и, хлопнув дверью, исчез в метели.
Вандервурт сердито — а может, с осуждением — взглянул на Элвина.
— Я не могу давать в кредит первому встречному-поперечному.
Элвин хотел ответить, что хозяин лавки мог бы отпускать товары по одинаковой цене и белым, и чернокожим, но он решил не ссориться с мистером Вандервуртом, который, в принципе, был не таким уж плохим человеком. Поэтому Элвин лишь дружелюбно улыбнулся.
— Я понимаю. Эти Берри, они ведь почти такие же бедняки, как я, — сказал он.
Вандервурт слегка расслабился, а это означало, что доброе мнение Элвина для него важнее, чем сведение счетов с юношей, который поставил его в неудобное положение.
— Видишь ли, Элвин, если они все сюда потянутся, моей торговле конец. Никто не возражает против присутствия твоего мальчика-полукровки — они все очень миленькие, пока не вырастут, — но, узнав, что в мой магазин заходит всякая беднота, горожане станут держаться от меня подальше.
— Насколько мне известно, Мок Берри всегда держит слово, — осторожно заметил Элвин. — И никто не посмел обвинить его в краже или другом преступлении.
— О нет, такого о нем никто не говорит…
— Что ж, я рад, что вы записали нас в число ваших клиентов, — улыбнулся Элвин.
— Ты только посмотри. Василек, — ухмыльнулся из угла Мартин. — По-моему, подмастерье Элвин бросил свое дело и решил стать проповедником. Ну-ка, малыш, как пишется «проповедник»?
— П-Р-О-П-О-В-Е-Д-Н-И-К.
Вандервурт, почувствовав, что дело приобретает дурной поворот, попытался сменить тему разговора.
— Как я уже говорил, Элвин, этот пацаненок, видно, лучше всех в стране знает правила правописания, а? И я вот подумал, а почему бы ему не записаться на соревнования по правописанию, которые должны состояться на следующей неделе? Мне кажется, он может принести Хатраку звание чемпиона. Я считаю, он и в соревнованиях штата победит.
