Терри Брукс - Талисманы Шаннары
Натянутость исчезла, и вновь возникло то самое чувство товарищества, которое соединяло их при освобождении Падишара. Лодка легко скользила по течению, унося товарищей на юг по спокойным тихим водам. День был жарким и безветренным, путешествие — неторопливым; горец и девушки проводили время в беседах, обменивались замыслами и мечтами, наверстывая недавно упущенное. И снова стали находить удовольствие в обществе друг друга.
К горам Ранн они подошли ночью; горная гряда скрыла от путников звезды и оставила лишь узкую полоску неба над головами. Они разбили лагерь на островке, большую часть которого занимал песчаный пляж с нанесенным на него плавником, бесцветным от времени и воды. Посередине росло несколько чахлых сосенок. В душном воздухе висел едкий запах рыбы, гниющих водорослей, камыша. Морган закинул удочку, они зажарили улов на маленьком костре и съели, запивая элем из запасов Дамсон и глядя, как мимо серебряной лентой струится река. Дамсон достала Скри и повернула его на юг. Талисман снова ярко вспыхнул. Пока все шло хорошо. Оставалось меньше дня пути до места впадения Мермидона в Радужное озеро.
Наверное, там они смогут что-нибудь узнать о Паре.
Через некоторое время Дамсон и Мэтти растянулись на своих одеялах, а Морган побрел к кромке воды и уселся там. Он попытался собрать воедино нити происходящего, чтобы получить хоть какое-то представление о грядущих событиях. Ему надоело все время убегать от врага, о котором до сих пор ничего толком не известно, да и, сверх того, он полагал, что если обдумать все хорошенько, то из этого непременно выйдет толк. Но нити ускользали от него, словно разлетались по ветру, и ему никак не удавалось связать их воедино. Они уносились и вырывались из рук, и вопросы, осаждавшие его столько недель, оставались без ответов.
В задумчивости он ковырял песок подобранным прутиком, когда появилась Мэтти и уселась рядом с ним.
— Не спится, — объяснила она. В свете звезд ее лицо казалось бледным и холодным, а глаза непроницаемыми. — Что ты делаешь?
Юноша покачал головой:
— Думаю.
— О чем?
— Ни о чем и обо всем сразу. — Он слегка улыбнулся ей. — Кажется, мне не удается сосредоточиться. Я надеялся, что смогу разгадать некоторые загадки, но мои мысли разбегаются в разные стороны.
Девушка промолчала, отвернувшись и глядя на реку.
— Ты чересчур усердствуешь, — произнесла она наконец.
Он удивленно поднял брови:
— Ты относишься ко всему так, словно это последняя возможность что-то сделать. Как маленький мальчик, которому мать дала важное поручение. Это так много значит для тебя, что ты не можешь позволить себе ни малейшей ошибки.
Горец пожал плечами:
— Ну, я совсем не такой. Может быть, я и кажусь таким, но на самом деле ничего похожего. Кто из нас кого теперь осуждает?
Она храбро парировала:
— Я не осуждаю тебя, я делюсь с тобой своими впечатлениями, это совсем другое дело.
А вот ты меня осуждаешь.
— Ox! — Он не мог поверить услышанному.
Это ясно читалось у него на лице, да он и не пытался скрыть удивление. — Во всяком случае, усердие не такая уж и плохая штука!
— Помнишь, я сказала тебе, что убила множество людей? — Морган кивнул. — Это была ложь. Или, по крайней мере, преувеличение.
Я сказала так потому, что ты довел меня до бешенства. — Она снова задумчиво уставилась на реку. — Ты еще не очень хорошо знаешь меня.
Не думаю, что смогу объяснить тебе все это.
Морган сурово посмотрел на нее, но она отвела взгляд.
— Я и не прошу тебя объяснять, — отозвался он, пытаясь защититься.
Мэтти пропустила это замечание мимо ушей.
— Ты очень ловко управляешься с мечом. Почти так же ловко, как и я. Если бы ты разрешил, я бы могла научить тебя некоторым приемам.
Я бы вообще могла научить тебя куче всяких вещей. Вспомни, что случилось с тобой в «Свистке», когда ты пытался схватить меня. Я бы могла научить тебя и этому.
Он вспыхнул:
— Этого бы не произошло, если бы…
— ..ты был готов. — Девушка улыбнулась. — Я знаю, ты уже говорил. Но в том-то и дело, что ты не был готов — и смотри, что вышло. Главное — всегда быть наготове. Падишар объяснял мне это. Быть готовым куда важнее, чем чрезмерно усердствовать.
Горец стиснул зубы:
— Ты уже кончила перечислять мои недостатки? Или хочешь добавить что-нибудь еще?
Улыбка сбежала с ее лица. Она не смотрела на собеседника, устремив глаза на воду. Морган хотел еще что-то добавить, но передумал. Ему показалось, что девушка взволнована. Он смотрел, как она сидит, обхватив руками колени и склонив на них голову, спрятав лицо во тьме. До Моргана доносилось ее дыхание, медленное и ровное.
— Ты мне очень нравишься, — выговорила она наконец. Лицо ее по-прежнему было скрыто от его взоров. — Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. — Морган не знал, что ответить. Он просто смотрел на нее. — Вот почему я здесь, — продолжала она. — Вот почему я пошла с вами. — Подняв голову, она посмотрела на него. — Что ты думаешь об этом?
Он покачал головой:
— Не знаю, что и думать.
Мэтти перевела дыхание.
— Дамсон рассказала мне про Оживляющую.
Девушка произнесла это так, словно слова тяготили ее. Глаза ее ловили взгляд Моргана, и юноша увидел, что она боится того, что он может подумать, но все же решилась довести дело до конца.
— Дамсон сказала мне, что вы с Оживляющей любили друг друга, что утрата ее — худшее из того, что довелось тебе пережить. Она рассказала, потому что я попросила ее об этом. Мне хотелось знать о тебе то, чего ты сам никогда бы не рассказал. А потом хотелось поговорить с гобой об этом, но я не знала как. Я умею слушать, но не очень-то умею спрашивать.
Морган зажмурился. Перед его внутренним взором предстала Оживляющая — безупречная, среброкудрая, мимолетная, словно дым. Боль, которую он ощутил при этом воспоминании, была просто невыносимой. Горец попытался преодолеть ее, но ничего не получилось. Он не хотел вспоминать, но воспоминания оставались с ним, в его душе.
Мэтти Ро порывисто и робко взяла его руку в свои.
— Если ты позволишь, мне бы так хотелось узнать обо всем, — проговорила она. — Если можно…
«Нет, — подумал Морган, — я не хочу говорить об этом. Ни с тобой, ни с кем-нибудь еще!» Но вдруг он вспомнил, как она мыла в ручье свои изуродованные ноги и рассказывала ему, что с ней произошло, как отравленная земля навсегда изменила ее жизнь. Была ли ее боль слабей его боли? Он вспомнил и о том, как Оживляющая, уже умирая, восстановила разбитый меч Ли, отдала ему на память частицу самой себя, нечто, что перешагнуло порог смерти. То, что она ему оставила, было оставлено не для того, чтобы храниться в тайне или для забвения и безделья — этим необходимо было делиться с другими.
