Анастасия Вихарева - Повернуть судьбу вспять
В общежитии ее встретили теплее. Выдали два комплекта постельного белья, два вафельных полотенца, проверили на вшивость, заставили принять таблетку от глистов. Потом показали где туалет, где кухня, где столовая, проинструктировали, куда и по какому вопросу обращаться, объяснили правила и распорядок общежития, попугав строгостью, а после проводили в комнату, в которой ей предстояло прожить до распределения по группам.
И тут Любка снова пожалела, что подалась так далеко, не подумавши как следует.
Денег на обратный билет не было, теперь она пришла в ужас.
Девушка, к которой ее подселили, была на два года старше ее, городская и такая ухоженная и чистюля, что невзлюбила Любку с первого взгляда. Приехать в училище раньше других ее вынудили обстоятельства, отца отправили служить в Германию, мать уехала вместе с ним, а ей пришлось поступить в училище.
По крайне мере, так она всем рассказывала про себя…
Любка поверила сразу же. Правильно, в гарнизонных магазинах или у нефтяников можно было купить, все что угодно. И сгущенку, и мороженую курицу, и шоколадные конфеты, и даже сапоги, если они никому не подошли. Недалеко от села стояла нефтяная вышка, в их магазин людей не пускали, но почтальонам, которых ждали и там, иногда продавали залежалый товар. Любка не понимала, как сгущенка могла оказаться никому не нужной. Жаль, что им не привозили одежду и сапоги маленького размера. Воспитатели над соседкой тряслись — им ее «доверили». И проверяли утром и вечером, то предлагая чай и печенье, то справляясь о здоровье.
Одевалась она так модно, как, наверное, не одевались старшекурсницы. Множество блузок из тончайшего просвечивающего щелка, юбки с разрезами и без, колготки и чулки из нейлона, шелковые платья, и золотые сережки, цепочка и позолоченные часы. Ее одеждой был забит весь шкаф. Любка раньше и не подозревала, что на выбор наряда можно потратить час или даже два.
Больше всего Любку поразила заколка, похожая на золотую розу, которая сразу делала соседку похожей на персонаж из сказки. Точно она была принцессой.
Наверное, так оно и было…
Соседка одевала ажурное белое белье, расчесывала свои длинные и пышные завитые перманентом кудрявые рыжевато-коричневые волосы, красила губы и глаза. Кожа у нее была матовая, с веснушками по лицу, как у Инги. Но в отличии от Любкиных веснушек, высыпающих на лице по весне, они ни Ингу, ни соседку не портили. И спала она в специальных мягких костюмах, которые называла «пижамой», а по вечерам ходила в пышном розовом пеньюаре, и обязательно выпивала на ночь молоко с печеньем, покупая его в магазине.
Любка разглядывала ее искоса, сквозь прищуренные ресницы, стараясь не подать виду, что она ее интересует. Обычно вечером она плакала, а потом поутру просыпалась от страшных кошмаров, которые ей все еще снились — и приходилось дожидаться, когда соседка по комнате куда-нибудь выйдет, чтобы встать.
Показывать свое застиранное и шитое перешитое белье и старый лифчик матери, который нашла в сундуке, Любка стеснялась.
И боялась лишний раз пройти по комнате. Да, было уютно, соседка всюду настелила белых салфеток, над которыми тряслась, будто это были не салфетки, а ее наряды — и Любка делала все возможное, чтобы к ним не притрагиваться.
Соседка ее игнорировала. Очень быстро вокруг нее собрался кружок таких же высокомерных подруг. Девочки готовы были ползать у нее в ногах, чтобы она дала им что-то поносить на вечер. Но она давала не всем, а лишь «заслужившим доверие», которые «умели обращаться с дорогими и красивыми вещами и понимали в них толк».
И многие считали несправедливым, что с нею поселили Любку, а не кого-то из них…
Любка расслаблялась, только когда гуляла по городу, изучая улицы и переулки, и до самого вечера проводила время на озере за комбинатом, откуда он был виден, как на ладони. Комбинат оказался большой, огромные серые и пыльные здания и цеха растянулись на несколько километров, дымили трубы, гудели поезда, в которые грузили продукцию.
А однажды Любка поняла, что жизнь ее закончилась, и сейчас ее повезут в тюрьму…
Когда она вошла, в комнате уже собралась толпа. Сбежались и все воспитатели, комендант, вызванный милиционер, который пытался всех успокоить. Все взгляды обратились на нее. Лица были возмущены и озлобленны. Она не сразу поняла, что происходит, смутно подозревая неладное. А через мгновение в ужасе уставилась на свои вещи, которые теперь были вынуты и вывалены из чемодана на кровать. Кровать ее тоже была перевернута. Так стыдно ей еще никогда не было, теперь все видели, в чем она приехала, а кроме того под матрасом она хранила тряпочки, в которые заворачивала вату, используя их, как прокладки. Теперь застиранные с пятнами тряпочки лежали среди вещей на самом виду. Золотую цепочку она заметила не сразу, спустя какое-то время, когда милиционер сунул ей бумагу и ручку.
— Ну, давай, пиши признание, — приказал он.
— Какое признание? — опешила Любка.
— Как и когда взяла цепочку. А ты думала, тебе это сойдет с рук?
— Вы думаете, это я… — Любка задохнулась, понимая, что все в этой комнате против нее, и все они думают так же, как милиционер.
Ей стало плохо, в теле разгорался огонь, она вдруг почувствовала, что снова сводит скулы и выходит дрожь. Любка не могла пошевелиться, застыв неподвижно. Ее охватил ужас, она молча смотрела на всех, на цепочку, собираясь с мыслями, но их не было.
— Она же нищенка, вы проверьте, может она еще что-то взяла? — предложила ее соседка, даже не покраснев. — Надо ее обыскать.
Ее спокойный и уверенный вид поразил Любку до глубины сознания.
А потом ее вдруг словно кто-то мягко отодвинул, и с губ начали слетать слова, которые она не сразу понимала. Сами собой. За нее говорили волшебники, она в этом уже не сомневалась.
— Правильно, я одеваюсь не так хорошо, как ты, — голос ее прозвучал на удивление твердо и насмешливо, точно так же, как до этого произнесла соседка. — Но за все то время, пока мы жили, я не притронулась ни к одной твоей вещи и не попросила. И, как видишь, свои вещи я держала не в шкафу, а в чемодане. Ты это одна задумала, или вдвоем с Риммой? — Любка повернулась к милиционеру, уставившись ему прямо в глаза. — Вы думаете, я бы стала прятать украденную вещь среди своих вещей? И не смогла бы себе представить, что меня обыщут, когда обнаружится пропажа? Почему бы вам не снять с цепочки отпечатки пальцев? Или с того места, где она лежала. Насколько мне известно, она никогда не снимала ее с шеи.
— Где она у тебя лежала? — обратился милиционер в жертве.
Соседка на мгновение смешалась, покраснела и запнулась.
![Айзек Азимов - Галька в небе [Песчинка в небе]](/uploads/posts/books/112464/112464.jpg)
![Айзек Азимов - Осколок Вселенной [Песчинка в небе]](/uploads/posts/books/59730/59730.jpg)
