Роберт Говард - КОНАН. КРОВАВЫЙ ВЕНЕЦ
Тут Тараск поспешно отвел глаза, дабы Ксальтотун, чего доброго, не прочитал его мыслей. Значит, волшебник не заглядывал в золотой ларец, на крышке которого спали змеи, казавшиеся живыми,— не заглядывал с тех самых пор, как положил туда Сердце Аримана! Как пи удивительно, Ксальтотун по сей день не подозревал о похищении Сердца. Видимо, странный камень оказался превыше его черного знания и не подчинялся ему; во всяком случае, сверхъестественные таланты мага не подсказали ему, что ларчик пуст. К тому же Тараску не верилось, чтобы Ксальтотун полностью представлял себе весь смысл откровений Ораста: то-то пифонец говорил не о возрождении Ахерона, а лишь о создании новой земной империи. И Тараск пришел к выводу — Ксальтотун еще не до конца уверен в собственных силах. Им троим необходима его помощь, но и он в них нуждался не меньше.
В конце концов, магия тоже до некоторой степени зависела от ударов мечей и рыцарских копий. Король перехватил взгляд Амальрика, брошенный исподтишка, и уловил его смысл. Пусть маг применит свое искусство, помогая им избавиться от опаснейшего врага. Позже они еще выберут время и ополчатся против него. И уж как-нибудь да превозмогут темную силу, которую сами же пробудили.
21
БАРАБАНЫ В ТУМАНЕ
Война началась, когда пуантенская армия в десять тысяч человек под развернутыми знаменами, точно стальная река, стекла с южных перевалов на аквилонские равнины. Шпионы божились, будто во главе войска ехал гигант в черных доспехах, с королевским львом Аквилонии, вышитым золотой нитью на груди его шелковой накидки. Итак, Конан был жив! Король возвращался! Теперь никто уже в этом не сомневался, ни друзья, ни враги. Одновременно с южным нашествием пришли недобрые вести и с севера. Всадники, примчавшиеся на запаленных конях, сообщили: из Гандерланда в Аквилонию тоже двигалось войско, причем бароны северо-запада и северные боссонцы спешили присоединиться к нему.
Тараск немедленно выступил с армией в тридцать одну тысячу воинов к городу Галпарану, стоявшему на реке Ширке: если гандеры направлялись к городам, еще удерживаемым немедийцами, они должны переправиться именно здесь. Ширка была быстрой и бурной рекой, мчавшейся на юго-запад сквозь сплошные теснины и труднопроходимые каньоны. Нелегко будет переправить целую армию через поток, вздувшийся от весеннего половодья. И поскольку вся страна восточнее Ширки была еще в руках немедийцев, логичным выглядело предположение, что гандеры попробуют переправиться либо у Галпарана, либо у Танасула, лежавшего южнее. Со дня на день ждали подкреплений из Немедии, но вместо подкреплений пришла весть: южным границам страны у (рожает Офир и выслать дополнительные войска — значит оголить Немедию и спровоцировать вторжение с юга.
Амальрик и Валерий вышли из Тарантии с двадцатипятитысячной армией, оставив в городе большой гарнизон для предотвращения возможных волнений. Им было необходимо встретить и разгромить Конана прежде, чем он успеет соединиться с мятежными аквилонцами. Однако король и его пуантенцы, спустившись с гор, внезапно исчезли неизвестно куда. Они не ввязывались в сражения, не осаждали крепостей и городов. Оставалось только предполагать, что они повернули на запад, в дикие, малонаселенные холмы, и ушли в Боссонские топи, обрастая по пути добровольцами. Амальрик и Валерий с их войском, состоявшим из немедийцев, аквилонских изменников и свирепых наемников, в раздражении и гневе рыскали по стране, ища врага, но враг не спешил появляться.
Амальрику приходилось довольствоваться лишь смутными слухами о передвижениях армии Конана. Отряды разведчиков таинственным образом исчезали, едва выехав из лагеря. Соглядатаев нередко находили распятыми на дубах. Страна била захватчиков по-крестьянски: жестоко, скрытно — и насмерть. Удалось достоверно выведать одно — севернее его войска, за Ширкой, двигался большой отряд гандеров и северных боссонцев, а Конан с пуантенцами и южными боссонцами находился где-то на юго-западе. Но вот где?
Амальрик беспокоился: если они с Валерием еще больше углубятся в здешние дебри, Конан может вовсе обойти их и проникнуть в центральные провинции у них за спиной. Амальрик отступил от Ширки и встал лагерем на равнине, в одном дне езды от Галпарана, опасаясь, что Конан заманивает его на юг, желая пропустить гандеров в королевство через северный брод…
Ксальтотун прибыл в лагерь Амальрика на своей колеснице, запряженной странными, не знающими устали скакунами. И вошел в шатер, застав барона с Валерием над каргой, разложенной на походном столике из слоновой кости.
Карту Ксальтотун скомкал и отшвырнул прочь.
— Сведения, которых никак не могут добыть ваши соглядатаи, приносят мне мои,— сказал он.— Хотя, по правде сказать, их сообщения странно расплывчаты и неполны, как если бы против меня действовали незримые, по весьма могучие силы… Так вот, Конан движется вдоль реки Ширки с десятью тысячами пуантенцев, тремя тысячами южных боссонцев и баронскими дружинами юга и запада, общим числом около шести тысяч. Им навстречу с севера идет тридцатитысячное войско гандеров и ceeepных боссонцев. Они обмениваются тайными посланиями с помощью проклятых жрецов Асуры, которые посмели противопоставить себя мне — мне! — и которых, клянусь Сетом, я скормлю змеям после сражения! Оба войска направляются к бродам у Танасула, но не думаю, чтобы гандеры стали переправляться; скорее уж Конан перейдет на тот берег и присоединится к ним.
— А зачем ему переправляться? спросил Амальрик.
— Ему выгодно оттягивать битву. Чем дольше он прождет, тем больше сил к нему соберется, наше же положение только будет становиться опасней. Холмы за рекой так и кишат людьми, готовыми голову за него положить,— всеми, кого изгнала из родных мест жестокость Валерия. Со всей страны, поодиночке и труппам и, к Копану сбегаются люди. А у нас что ни день гибнут отряды, угодившие в крестьянские засады! В центральных провинциях неспокойно, того и гляди открыто восстанут. Одними гарнизонами там не обойтись, а немедийских подкреплений пока ждать не приходится. Касаемо возни на офирской границе, я усматриваю здесь руку Паллантида — у него в Офире родня. Одним словом, если мы не перехватим и не раздавим Конана в самое ближайшее время, у нас за спиной вспыхнет бунт. Придется отступать в Тарантию, чтобы хоть удержать однажды захваченное, и при этом прорываться с боями. А Конан подоспеет следом и заставит нас отсиживаться в городе, где тоже хватает врагов… Нет, медлить нам нельзя. Надо уничтожить Конана, прежде чем его армия как следует разрастется, прежде чем восстанут центральные провинции. Как только люди увидят над воротами Тарантии его голову, сам собой утихнет и мятеж.
