Алексей Чернов - Темный рыцарь Алкмаара
Увидев практически разрушенные стены и наскоро залепленные досками ворота города, Ренард застонал от досады. Чтобы удержать эти развалины, нужна огромная армия, а не крошечный отряд.
Когда миновали ворота, возле которых дежурили трое мальчишек в непомерно больших шлемах с косами в руках вместо боевых секир, следопыта стал разбирать нелепый смех. Он прикрывал рот грязным платком, чтобы люди не заметили его ненужной веселости, и многим казалось, что человек в истрепанном кожаном камзоле с огромным почти пустым колчаном за спиной трясется от рыданий, закрывая платком лицо.
Улицы были запружены народом. На ручных тележках подвозили камни, на кострах пережигали на известь мраморные статуи императоров и великих инквизиторов. Женщины и дети волочили какие-то тряпки и хворост, на освобожденном от руин торгового ряда клочке площади по сумасшедшим ценам торговали мукой и овощами. Одно лишь здание радостно желтело свежеотесанным камнем и сосновыми недавнего распила досками — одноэтажный пенал заново возведенной казармы. Огромные железные ворота были заперты и у входа дежурили уже не мальчишки, а вполне солидные стрелки в зеленых шапочках, украшенных облезлыми перьями. В казарме явно кто-то жил — потому что из трубы клубами валил дым.
Церковь, наполовину разрушенная, лишенная крыши, зияла черными провалами окон, в которых совсем недавно горели стекла великолепных витражей. Теперь это стекло хрустело под ногами вперемежку с битой черепицей и обломками кирпича. Не иначе как мраморная горгулья недавно била в церковь своими лапами, засыпая все вокруг каменными осколками. Зато уцелел приземистый домик священника при церкви — только вылетели из окон стекла, и теперь пропитанный известью и пылью ветер беспрепятственно гулял по двум маленьким комнаткам и кухне.
— Цесарея! — старый священник обнял монахиню, прижал девушку к себе. — Все-таки добралась, моя девочка…
— Отец Лимерий… вы бы знали, отче, как было страшно! — Она всхлипнула.
— Тише, девочка, все позади…
— Джастин погиб. Мы тело не бросили… привезли… Всевышний его воскресит?
— Не мне судить. Видишь, что тут творится? Но все равно, скорее несите в храм! — засуетился священник.
Эмери и Ренард сняли тело убитого с коня и внесли в разрушенную церковь.
Дарган остановился на пороге и заглянул внутрь. Но не вошел. Кто знает, может быть, Всевышний окажет милость, не стоит богу мешать, когда он решил совершить благое дело.
* * *— Зачем! — возвысил голос Ренард. — Зачем нужно было тащить монахиню сюда, в эти развалины? Это же верная смерть.
Он придвинул к себе деревянный стул и сел без приглашения в маленькой комнатке, которая, судя по всему, служила священнику и гостиной, и столовой.
— Ну, мы пришли в Ниинорд, а дальше-то что? — Ренард с силой грохнул кулаком по столу.
Священник не ответил. Цесарея тоже. Она стояла недвижно посреди маленькой комнаты и чего-то ждала, по своему обыкновению разведя в стороны руки ладонями вверх. Однако она в этот миг не молилась. Просто стояла. С кухни женщина, одетая в черное, в безобразно огромном вдовьем чепце принесла большие ножницы и, опустившись перед монахиней на колени, принялась разрезать подол ее тяжелого платья. Под верхней плотной серо-коричневой тканью показалась грязно-серая ткань нижней юбки. Следопыт отвернулся, хотел даже встать и уйти — не ему, страннику и почти еретику, смотреть, как снимают платье с монахини.
— Подожди! — остановила его Цесарея.
Ренард обернулся.
Из подола распоротого платья женщина в черном вынимала листы пергамента.
— Что это? — спросил Ренард.
Каждый из листов был скреплен печатью красного сургуча, и оттиснутый на сургуче герб светился желтоватым светом имперской магии.
— Договор. Двенадцать посланий, которые император Демосфен отправляет Главам двенадцати Горных Кланов, предлагая заключить договор с Империей, — сказала монахиня. — Ибо людям в одиночку в этой войне не выстоять. Гномы помогут нам в битве с проклятыми. Мы обещаем биться вместе с ними и одолеть Мортис. Ты отвезешь эти послания гномам.
— Свежая мысль… — скривил губы Ренард. — Одна незадача. Хотел бы я знать, как добраться в земли Горных Кланов отсюда, из Ниинорда. Даже если я уцелею — что весьма проблематично, к тому времени, как я доберусь до адресатов, от гномьих городов не останется даже руин.
— Не торопись насмешничать, — одернул его священник. — И радуйся, что тебя до сих пор не сожгли на костре. Мне известно, что ты сидел в подвалах инквизиции.
— Да вы не представляете, в какой восторг я прихожу от одной мысли о костре! — огрызнулся Ренард.
Он не любил напыщенных рыцарей, еще меньше нравились ему вороватые имперские чиновники, но инквизиторов он всегда ненавидел.
Священник взял пергаменты, свернул их в трубку, перевязал обрывком простой бечевы и протянул Ренарду:
— Положи их в свой колчан.
— И что?
Ренард пожал плечами и сунул в колчан свиток.
— А теперь иди за мной.
* * *Священник привел Ренарда к казарме. По условному знаку стрелки отворили железные ворота. Первое, что увидел Ренард, когда стальные створки распахнулись, — это сваленные в кучу сокровища — золотые и серебряные кубки, ожерелья, браслеты и кольца. А потом следопыт услышал знакомый клекот.
— Дернар! — воскликнул он, бесстрашно бросаясь внутрь — туда, где слабо попыхивало в пасти дракона желтое пламя, а в огромных желтых глазах с вертикальными зрачками отразился блеск золота.
— Вот на нем и полетишь, — сказал отец Лимерий, усмехаясь в бороду. — Думаю, эта летучая тварь опередит армию Мортис. Драконы нежити ей не страшны — мертвые драконы только ползают, а не летают.
Ренард обнял огромную, покрытую роговыми пластинами башку дракона.
— Я знал, что мы вновь свидимся, — прошептал следопыт.
Дракон тихонько пыхнул дымом в ответ.
Ренард закашлялся.
— Вот видишь, все получилось, — улыбнулся священник.
— Но едва не сорвалось… Идразель, проклятый, чуть не убил нас всех…
— Идразель… — священник нахмурился. — Он догадался о послании?
— О пергаментах в юбке монахини? Не думаю. Во всяком случае, под юбку он к ней не лез. Просто мы оказались у него на пути.
— Идразель ничего не делает просто так…
— Ты знаешь его?
— Когда-то его звали иначе — Ил'Лаан …
— И он был эльфом, как утверждал? — изумился Ренард. Он-то думал, что россказни Идразеля — вранье с первого до последнего слова. Оказывается, даже проклятые не всегда врут.
— Наполовину, — сказал отец Лимерий. — И эта половинчатость мучила его больше всего.
