Фрэнсис Хардинг - Недобрый час
— Нет! — взревела Мошка в праведном гневе. — Ни за что на свете.
Она так хлопнула дверью, что на столе зазвенели чашки.
— Мистер Клент! Нас обставили! Эта обуревшая в корягу жмыга…
— Мошка, тише! — Клент возвел очи горе. — Четыре ночи в Ночном Поборе, и вот он, печальный результат! Дитя, не стоит цеплять подряд новые слова.
Мошка громко и решительно посвятила Клента в свои выводы. Сперва Клент скептически хмыкал, потом недоверчиво хмурился, потом изумленно таращился, а под конец кипел от ярости.
— Вертеть чужой судьбой… и ради этой вероломной скороспелки мы рисковали животом и головой!
— Именно так я и сказала! — пылко поддержала Мошка. — Правда, чуть другими словами.
— Столь дерзкое предательство в такой красивой… эй, погоди. Ты сказала? Ты обсуждала эту ситуацию? С кем? Надеюсь, не с ней?
Мошка упрямо надулась:
— Иногда я могу смолчать, иногда нет! Иначе проглоченные слова сожгут меня изнутри! Благодарите, что до рукоприкладства не дошло, а то бы я вцепилась ей в нос и крутила, пока веснушки не отвалятся, ой, ой! Мистер Клент, не дергайте за руку!
— Мадам, нам пора! — Клент задержался лишь на миг, чтобы накинуть плащ и изящно опорожнить пиалку сухофруктов в карман. — Обрати внимание, последнего, кто мог выдать ее тайны, Лучезара подвела под пулю. Ты застала ее врасплох, но она быстро сообразит, что лучшая защита — это нападение, и выставит злодеями нас. Если мы хотим убраться из этого проклятого города, надо уходить ПРЯМО СЕЙЧАС, пока нас не бросили в камеру.
— Но эта самодовольная сопля — она уйдет от расплаты! Мы должны всем показать ее истинное…
— Дитя, у нас крайне сомнительная репутация, нам никто не поверит! Никто. Понимаю, ты хочешь открыть людям ее злодейскую сущность, но давай лучше напишем письмо? — Клент, захваченный идеей бегства, потащил Мошку из комнаты, та только и успела, что забрать Сарацина. — Отъедем на пару десятков миль, сядем спокойно и все изложим на бумаге. Месть — это блюдо, которое подают холодным, и желательно издали, как мелочь бродяге. Давай быстрее!
Прощаться с мэром не стали, чтобы не терять времени. Клент, вооружившись непрошибаемой самоуверенностью, и Мошка, вооружившись Сарацином, решительным шагом отправились через тревожно притихший город к восточным воротам. Хватило одного слуги, чтобы «надзирать» за Мошкой и нести документы на ее «изгнание из города».
Мошка по-новому смотрела на залитые светом улицы. Она повсюду находила следы переулков, где бегала четыре ночи подряд, узнавала знакомые места. Прямо тут, посреди этой красоты, где торгуют перчатками, столкнулись Скелошади. Неужели эта невзрачная улица, облюбованная швеями, ведет в Желоба? Неужели Дневной Побор затаил злобу на Мошку с Клентом после всего, что они сделали? Вполне вероятно.
У восточных ворот они уплатили пошлину, ради которой пролили столько пота и крови. Стражникам не понравилась лихорадочная спешка и Мошкин черный значок. Заподозрив неладное, они тщательно проверили все бумаги и пересчитали деньги. К счастью, в пользу путешественников говорила ливрея слуги мэра.
Охранники вынули увесистую связку ключей и открыли маленькую калитку в воротах. Холодный ветер, пропахший вереском, ударил Мошку в лицо. Она едва сдержала вопль. Побор, запертый в тесных стенах, воняет, как животное в клетке, и Мошка успела отвыкнуть от сладкого воздуха свободы. А ведь еще чуть-чуть, и она бы навсегда его лишилась.
Перед глазами предстал каменистый холм, где дрожала выцветшая трава…
— Эй, ты! — Стражник поймал Мошку за руку, когда она выходила в калитку, шея Сарацина зловеще изогнулась. — Отдай!
Мошка непонимающе уставилась на стражника, а потом заметила, на что он смотрит. Презрительно хрюкнув, она содрала с груди черный значок:
— Неужто вы решили, что я хочу его украсть? Да я видеть его не могу, как и ту вонючую дыру, что вы называете городом!
Вырвавшись из его хватки, Мошка припустила бегом навстречу ветру, и тот играл с завязками чепчика и прижимал сиреневую юбку к ногам. Девочка издала ликующий вопль и завертелась на месте. Сарацин вырвался из рук и исполнил свой победный танец. Стены Побора, унылые и сморщенные, как черствый пирог, остались за спиной.
Наплевав на умоляющий взгляд Клента, Мошка подобрала камень и со всей дури швырнула в Побор. Он с громким стуком отскочил от стены, вспугнув стаю галок.
— Прощай, Побор, мерзкая бочка с опарышами! Чтоб ты свалился с обрыва!
Бойницы в городской стене, глядя на дерзкую выходку, удивленно вытянулись. Мошка отбежала на пару шагов, подобрала новый камень и взвесила в руке.
— Чтоб твои дымоходы забились! — Шварк. — Чтоб часы упали с башни! — Шварк. — Чтоб…
Мошка проглотила язык. Наклоняясь за камнями, она спиной вперед забиралась на холм. В поисках нового снаряда девочка обернулась, и ей открылось страшное зрелище.
Среди мшистых камней, меж заросших утесником скал и дальше, по вересковым пустошам, извивалась дорога. По ней к Побору текла река людей. Шли солдаты в походных колоннах, с пиками на плече. Ехали громадные повозки, груженные мешками и бочками. Курносые мортиры вихляли стволами на ухабах. А за ними ползли здоровенные пушки, каждую тащил целый табун лошадей. Судя по знаменам, три ближайших города отправили войска на Манделион, не дожидаясь разрешения от Побора.
Похоже, сэр Фельдролл, как и Мошка, решил покидаться камнями в стены Побора. Только камни у него чуточку покрупнее.
ДОБРЯК ХОП-ХЕЙ, ПРОВОДНИК ПО ОПАСНЫМ И ВЫСОКИМ МЕСТАМ
Веселье вмиг слетело с Мошки. Она села на камень и застыла в гневном изумлении. Эти войска, эти пушки идут на Манделион — убивать ее друзей. А она может только смотреть, как солдаты ставят походные палатки, как стрелки чистят ружья, как Эпонимий Клент вручает сэру Фельдроллу листок и получает кошелек…
Клент, не обращая внимания на подбежавшую Мошку, тыкал пальцами в карту. В его голосе звенела такая гордость, будто он описывает собственные земли.
— Изначально это карта Дневного Побора, но на случай, если вам придется воевать в темноте, от руки обозначены некоторые ночные превращения. Тут над воротами устроены машикули,[9] откуда вам на голову будут сыпать раскаленный песок и лить смолу…
— Надеюсь, до этого не дойдет, — ответил сэр Фельдролл. Его побагровевшее лицо плясало без остановки, а в напряженном взгляде сквозила убежденность, что все-таки дойдет. — Мистер Клент, мисс Май, примите мою благодарность. Жаль, что поводом для знакомства стали печальные события, но вы проявили себя достойно: за каждым громким словом скрывалось громкое дело. Я рад, что вы уезжаете из города, пока не начались… осложнения.
