Андрей Дашков - Умри или исчезни!
Своими керамическими когтями она перебирала реликвии двухтысячелетней религии, в изобилии разбросанные вокруг и представлявшиеся ей чем-то вроде талисманов или языческих фетишей. Их сила была застывшей и законсервированной в материи; ей они казались совершенно бесполезными – в отличие от женского корня мандрагоры, который при определенных обстоятельствах мог пустить опасные побеги…
Ее сновидения становились все более длительными и приобретали фатальное значение. За неделю по земному времени она научилась большему, чем за всю предшествовавшую похищению жизнь. Она научилась убивать и защищаться, различать союзников и тайных врагов, следовать течениям и получать наслаждение от предвкушения смерти. Она узнала, как нейтрализовать чужое влияние и как избавиться от преследования. Единственное, чего она не могла видеть, это герцога, который всегда и везде висел за ее спиной незримой тенью. Он был истинным хозяином, остающимся за обманчиво плотной пеленой предметов и слишком великим для того, чтобы недавно сформировавшийся гермафродит мог почувствовать свою зависимость…
* * *Колчинская стала призраком в доме масона. Она возвращалась сюда из снов только затем, чтобы растворить в своем теле кое-какие продукты биохимии и отыскать ключ к тайне исчезновения Клейна. Герцог превратил ее в одного из своих главных охотников, но она не подозревала об этом. Отвлеченные идеи были слишком сложными для мозга древней воительницы, омраченного к тому же жаждой мести…
Она никогда не зажигала света, поэтому никто не догадывался о ее присутствии. Кошмар следовал за кошмаром. Время текло рывками и собиралось в бездонной помойной яме прошлого. Проходили часы под луной и годы под чужими светилами…
В самом сердце города жил смертельно опасный и почти неуловимый зверь, но подобное не приходило в головы обывателям там, где даже патологических убийц отправляли на экспертизу, пытаясь каким-то непонятным образом выяснить еще более непонятную вещь – их психическую полноценность.
С этой точки зрения гермафродит вообще находился за гранью какой-либо гуманоидной психологии. К счастью, возле Колчинской не оказалось яйцеголовых.
В противном случае, она, скорее всего, съела бы их, употребив протеин в свежайшем и натуральном виде. А так ей приходилось охотиться совсем в других местах…
Игрушками этого мира она пользовалась ничуть не хуже, чем любого другого. Ей были знакомы различные виды оружия, механические приспособления для перемещения в пространстве, кое-что для удовлетворения страсти. Точнее, для самоудовлетворения… Светлана не гнушалась ничем, даже самыми идиотскими занятиями вроде чтения. И ее терпение было вознаграждено.
Однажды она нашла в библиотеке Клейна «Retraits» – устав Ордена Храма, текст буллы Климента Пятого с объявлением о начале преследования членов Ордена, показания Жака Моле, последнего из известных гроссмейстеров во время процесса над тамплиерами, и таинственное изображение какого-то замка на пергаменте, таком древнем, что его края рассыпались в прах. Над замком парило некое знамя, на котором можно было разобрать слово «Монсальват». Надпись была перечеркнута свежей полосой красной туши, проведенной мягкой кистью. На краю пергамента выделялись два слова, написанные по-русски:
«Храм Януса».
Улыбка расцвела на ее губах, окруженных жесткими черными волосками. Она отправилась в гараж и взяла там канистру с бензином. Облила горючей жидкостью полы, мебель, стены и особенно тщательно – книжные полки в библиотеке.
Впервые за много дней она зажгла спичку. Оказавшись посреди бушующего пламени, Колчинская немедленно погрузилась в сон, из которого уже не вернулась.
Она нашла то, что искала.
Глава шестьдесят четвертая
Клейн напоил слепого мальчика водой с привкусом железа и накормил его пищей из скудных запасов отряда, не отличавшейся ни вкусом, ни разнообразием. Но Открыватель Храма принял ее, как всегда, безразлично.
Внутри маленького пуленепробиваемого дома на колесах Саша Киреев путешествовал с гораздо большими удобствами, чем любой рыцарь Ордена. Он не давал обетов бедности, целомудрия и пренебрежения комфортом, поэтому гроссмейстер обставил жилище живого талисмана со всей доступной роскошью.
Здесь был старинный диван, вытертый до блеска; кресло для посетителей и маленькое кресло для хозяина; что-то вроде кухни с раковиной и газовой горелкой и даже отхожее место, специально оборудованное так, что позволяло на ходу решать проблему круговорота веществ в природе.
Саша был одет в костюм из белого льняного полотна, который рыцари стирали по очереди, считая это большой честью. На нем были также солнцезащитные очки с небьющимися пластмассовыми стеклами и загадочными надписями на внутренних сторонах дужек: «Styled in Italy».
Несмотря на жару, однообразие быта и тяжкую борьбу за существование, Саша чувствовал себя намного лучше, чем в любом из предшествующих снов. Впервые он двигался к известной ему и понятной цели, и впервые его охраняли на этом пути. Жизнь стала походом к спасению, то есть тем, чем она и должна быть. С немного фальшивой внешней почтительностью Клейна он смирился как с одним из необходимых правил игры. Да, его воины были несовершенны и смотрели на мир немного иначе, но разве это повод, чтобы разочаровывать их?..
После еды, когда рыцари отошли к полуденному сну, Киреев удостоил гроссмейстера разговора, который случался не чаще одного раза в неделю. Обычно Клейн, прекрасно воспринимавший образы и даже мысли слепца, получал от него инструкции о дальнейшем продвижении отряда, информацию о топографии местности и возможных засадах, а также о настроениях среди Новых тамплиеров. Он был осведомлен о тайных пороках каждого, но ничего не предпринимал, опасаясь раскола в своих рядах. Отряд и так был слишком мал, чтобы долго противостоять объединенным бандам неверных.
Сегодня слепой поведал ему о некоем замке, находившемся в пяти часах пути к северу. Клейн сверился с картами, составленными двадцать лет назад каким-то паломником, и обнаружил в указанном месте точку, обозначенную как «пункт Лиарет». Он подозревал, что это никакой не замок, а городок переселенцев, ушедших на восток во времена потопа, которые были вынуждены возвести кольцевую стену и, возможно, вырыть непроходимый для машин ров. Не было ничего удивительного в том, что Лиарет действительно превратился в грубое подобие средневекового замка…
Клейн не стал ломать себе голову над тем, для чего Саше понадобилось попасть в это место. Он давно уже отвык задавать бессмысленные вопросы. Ему было вполне достаточно образа, переданного слепым, и сильнейшего ощущения тревоги.
