Антон Корнилов - Братство Порога
– Это неправда, ваше высочество, – качнул головой Кай. – Вас обманывают.
– Что неправда? Вы думаете, что сэр Эрл… что сэра Эрла…
– Я знаю, что он жив, – сказал болотник. – И я знаю, что он не мог получить раны в сражении, потому что он не сражался.
– Что? Я не понимаю… Объяснитесь, сэр Кай.
– В то утро, когда в рассветное небо взошла Алая звезда, дверь в покои горного рыцаря, как и многие другие двери во дворце, была закрыта заклинанием Запирающего Камня. Это значит, что сэра Эрла изначально рассчитали оставить в живых. Такое предположение подтверждается еще и тем, что горный рыцарь любим в народе и уважаем и известен среди знати. Заговорщикам крайне невыгодно избавляться от сэра Эрла. И нежелательно держать его в тюрьме, давая повод для ненужных толков. Новая власть приняла наиболее простое решение: горный рыцарь заперт в своих покоях, что объясняется необходимостью лечения. Он недвижим и бесчувствен – так легче удержать великого воина.
– Откуда вы все это знаете? – поразилась принцесса. – На чем вы основываетесь в своих суждениях?
– Истина всегда лежит на поверхности. Если знаешь намерения людей, очень легко определить их дальнейшие поступки. К тому же я держу уши открытыми и слышу, что говорят люди во дворце… Вряд ли сэра Эрла удерживают с помощью магии. Проще было бы использовать определенные дурманные травы. В любом случае несложно будет вызволить горного рыцаря из плена искусственного сна.
– Вы сможете это сделать, – убежденно проговорила Лития. – У вас получится освободить всех нас.
Болотник выслушал ее и вдруг легко, освобожденно засмеялся.
– Ушло, – сказал он.
– Что? – не поняла принцесса.
– Ушло… – снова проговорил Кай. – То странное ощущение, которое… которое я не испытывал так давно, что вполне склонен был считать, что никогда не испытывал… Будто я в чем-то неправ. Оно начало беспокоить меня с самого дня переворота и убийства его величества. Разум говорил мне, что беспокоиться не о чем, что я делаю все правильно, неукоснительно соблюдая правила, которые вошли в мою жизнь в Крепости Болотного Порога… Но… видно, поступки человека определяются не только одним лишь разумом…
– Это значит – вы согласны?
– Я мало видел добра от людей. На время моего детства выпало столько испытаний, сколько не дано пережить иному и за всю жизнь. Все, что я помню из моего детства, все эти воспоминания… они закрыли мне глаза на людей сейчас… когда я вновь оказался в большом мире… Я поступил неправильно, оставив своих братьев на милость тех, кто захватил власть в королевстве. Если вам, ваше высочество, нужна моя помощь… если моя помощь нужна моим братьям… я сделаю все, чтобы исполнить этот свой Долг.
Принцесса Лития скрестила кисти рук надо лбом – как принято было делать в королевстве Гаэлон при обращении к богам-защитникам.
– Уведите нас из Дарбиона, – сказала она, – спасите нас.
– Приготовьте все, что вам понадобится в пути, – сказал Кай. – И ждите меня в своих покоях. Я приду за вами сегодня после рассвета. Я обещаю выполнить вашу просьбу. Но мне нужно убедиться, что мои братья-рыцари желают того же. И что они такие же друзья мне, как и я им.
* * *Константин спал лишь два часа в сутки – час в полдень и час в полночь. Перед сном он употреблял определенные снадобья и использовал особое положение тела, называемое в забытых трактатах древних магов Драконий Привал. Такой отдых полностью снимал накопившуюся усталость; к тому же при долгой практике заставлял кожу и внутренние органы регенерироваться.
Отдыхая таким образом, великий маг не видел сновидений; с тех пор как он усвоил для себя такую систему сна, он забыл, что это такое – видеть сны.
Но в эту ночь Константин увидел сон.
Ему приснилось, что он полусидит на каменном полу посреди пустой и темной комнаты на самом верхнем ярусе башни архимага Сферы Жизни. Его тело сложено в классической позе Драконьего Привала: правая рука обнимает правую ногу, согнутую в колене, левая нога выпрямлена, а левая рука закинута за спину; и голова склонена так, что правое ухо касается правого плеча. Глаза Константина закрыты, но он видит, как стена напротив него начинает светиться ровным и холодным голубым светом, словно по ту сторону стены возникло невероятно сильное сияние.
И внезапно стена исчезла вовсе. Исчезли и прочие стены, и потолок, и пол, крытый черными мраморными плитами. А вот тьма осталась. Но и она изменилась. Она стала непроницаемой, абсолютной чернотой, будто приобрела плотность. И Константин повис в этой черноте, лишившись вдруг воли двинуть хотя бы пальцем.
А голубое сияние медленно запульсировало и приобрело форму живого существа, лишь отдаленно похожего на человека. И в голове Константина зазвучали слова, которые исходили от этого существа, потому что больше неоткуда было им исходить.
– Ты нравишься мне, – услышал Константин. – Ты честно платишь цену, о которой мы договаривались. А я честно делаю то, о чем ты меня просил. Наше дело почти завершено, но, как я уже говорил, ты мне нравишься. Ты желаешь большего?
– Чего большего? – мысленно спросил Константин.
– Больше силы. Больше власти.
– Да, – подумал Константин.
– Я не сомневался в тебе. Ты не такой, как все люди. Ты никогда не удовольствуешься малым. Ты будешь идти до конца и даже дальше. Я помогу тебе, но и ты должен платить мне.
– Я буду платить, – подумал Константин, – я буду платить тебе, Ибас.
– Ты станешь почти равным мне. Ты почти уподобишься мне, Константин. И, кто знает, может быть, придет время, и ты станешь мной. Понимаешь меня? Ты станешь мной, Константин!
– Да, – подумал Константин. – Я понимаю.
Сияние стало тускнеть и скоро погасло вовсе. Абсолютная чернота вытягивала свои щупальца из обычной земной тьмы, в которой все явственнее проступали очертания каменных стен и высокого потолка.
Константин открыл глаза. За окнами синело предрассветное небо. В крайнем изумлении великий маг поднялся с пола и подошел к окну. Звезд почти не было на небе, но по тем, что еще не погасли, Константин определил точное время: половина пятого утра.
Как такое могло случиться? Он спал? Он проспал несколько часов кряду?
И тут великий маг вспомнил свой сон. Да и сон ли это был?
Оторопь сна медленно отпускала Константина, уступая место какому-то новому ощущению. Оно было похоже на прилив энергии, который маг испытывал всякий раз, когда употреблял зелье, чтобы восстановить силы, но многократно уступало ему по мощности. За доли мгновения маг взмыл к вершинам эйфории и тут понял, что уже перешагнул предел человеческой чувствительности. Но мощь нового ощущения продолжала нарастать. Константин на время даже утратил способность дышать, звезды на синем небе расплылись, будто глаза Константина наполнились слезами, и тело на несколько мгновений потеряло чувствительность. Маг изо всех сил вцепился в камень основания окна, но не ощутил ни холода, ни боли от того, что острые края камня впились в его ладони. Магу показалось, будто его тело распухло настолько, что заполнило собой всю комнату. «Наверное, вот так умирают», – мелькнула в его голове молниеносная мысль.
