Дмитрий Распопов - Начало пути
Впрочем, не прошло и двух часов, как мы и без него многое узнали. Оказалось, что лодка не зря была такой широкой, находиться в ней можно было только в лежачем состоянии, так как отрезков пути с высоким потолком в подземелье практически не было. Каналы чаще всего были вырублены прямо в толще скал, и поэтому имели вид простой сплюснутой трубы. И, что было самым страшным, плыть чаще всего приходилось в полной темноте, поскольку света в этих каналах не было, только изредка на пути встречались участки камней, покрытых какими-то тускло фосфоресцирующими то ли слизняками, то ли растениями.
Первую ночевку мы сделали на одном из причалов, которые довольно часто попадались на нашем пути. Дарин объяснил, что такие причалы всегда устраивали недалеко от стратегически важных выходов на поверхность.
Хоть под землёй ветра и не было, но от воды тянуло сыростью, а холод пронизывал до костей. К счастью, у гномов оказалось всё предусмотрено, и на случай длительных остановок возле пристаней, чуть в стороне от канала, были вырублены небольшие пещеры. По понятной причине дров здесь нигде не было, поэтому пришлось закутаться во всё, что у нас с собой было.
Утром я снова начал шмыгать носом и покашливать, так как, несмотря на наличие множества шкур и тёплого одеяла, замерз я очень сильно. Рон, испугавшись за меня, заставил сделать с ним пробежку, поэтому пришлось около часа бегать взад-вперёд по коридору, постоянно ориентируясь на тусклый свет слизней, которые во множестве обитали рядом с пристанью.
В общем, не знаю, как Рон, но мне это путешествие не нравилось. Днём мы лежали в несущейся по течению лодке, делая, по моей просьбе, всего одну остановку на обед, а вечером я мёрз на полу пещер. Через пять дней я проклинал и гномов и магов, которые, устроив такие пути сообщения, не позаботились о минимуме удобств. Правда, долго проклинать строителей не удалось, у меня поднялась температура и я молча дрожал в лодке – меня постоянно знобило.
Впрочем, Рон тоже быстро выдохся и из него всё чаще вылетали аналогичные словечки о строителях канала. Оскорбившийся гном высокомерно молчал, никак не реагируя на нашу ругань. В конце нашего путешествия простуда свалила и твердокаменного нубийца, который так же, как и я, начал чихать, кашлять и ещё сильнее проклинать всех гномов и магов на свете.
Так что, когда окончательно надувшийся на нас гном объявил о завершении пути, нашей с нубийцем радости не было предела. Мы просто мечтали оказаться в горячей ванне и тёплой постели, или, как минимум, согреться у костра и поесть горячей пищи.
Дарин, не разговоривший с нами уже со второго дня путешествия из-за наших оскорблений прекрасного (как он свято считал) творения рук гномов, запалил факел и, собрав свои вещи, пошёл в коридор, даже не позвав нас с собой.
Мы с Роном, похватав свои манатки, устремились за ним, иначе нам пришлось бы надолго – если не навсегда – застрять в рукотворном лабиринте переходов и тупиков. Гномы специально устраивали такие возле выходов из подземелья, чтобы враги, даже пробив ход в скале, не могли бы пройти дальше.
Описать нашу радость при выходе на поверхность не хватило бы слов. Мы с Роном принялись просто бесцельно мотаться по подлеску, ставшему местом нашей стоянки. Правда, гном разрешил нам её устроить только на порядочном расстоянии от выхода на поверхность.
Я и нубиец запалили такие костры, что дым от них, наверное, был виден на многие километры вокруг, но нам было пофигу. Из самодельной пращи нубиец подбил трех крупных, размером с гусей, птиц, которые сейчас висели на вертелах из прутьев над углями, которые я выгреб из костров, и распространяли вокруг дурманящий аромат жарящегося мяса. Сидя возле костров и нежась в тепле, мы с Роном глотали слюни, ожидая, когда дичь будет готова. Даже насупленный гном пододвинулся ближе к теплу, и, исподлобья бросая взгляды на птицу, делал глотательные движения.
Когда жаркое зарумянилось, мы ухватили каждый по вертелу и, обжигаясь горячим мясом и жиром, принялись жадно отламывать куски, а то и просто вгрызаться в птицу. За пять дней сухой паёк так нам осточертел, что никто даже не обращал внимания обожжённые губы и языки.
Покончив с обедом, мы улеглись на размещённые между двух костров лежаки, которые уже привычно сделали из срубленных тонких деревьев, выстлав их раскидистыми лапами похожих на ели деревьев. Гном подсказал мне их здешнее название – у гномов они назывались кендарий.
Костры почти прогорели, но множество углей давало блаженное тепло. От этого и вкусной еды повеселел даже гном, пристроившийся рядом с нами. Он перестал хмуриться и только довольно жмурился.
Нашу идиллию нарушили непонятные, но явно недружелюбные звуки. Открыв глаза, я удивлённо уставился на нацеленные на нас арбалеты, которые держали закованные в броню низкорослые и широкоплечие воины. Лиц их под опущенными забралами видно не было.
– Вы находитесь на территории гномьих поселений, – глухо прокаркал голос выступивший вперёд воина. – Назовитесь или будете убиты.
Дарин, прислушивавшийся к говорившему, внезапно повернулся к нему лицом и спокойно произнёс:
– Гердам, опусти арбалет и не мешай путникам наслаждаться отдыхом.
После его слов наступило минутное замешательство, а затем забрало шлема говорившего взлетело вверх, показав нам изумлённое гномье лицо.
– Тан Дарин?! – недоверчиво переспросил он, опуская арбалет и всматриваясь в лицо нашего гнома.
– Присоединяйся к нам, мы просто зверски замёрзли, – невозмутимо ответил Дарин, даже не изменив выражение лица.
Старший жестом приказал остальным воинам опустил арбалеты и осторожно подошёл к нам. Остальные с мест не сдвинулись.
– Так разморило, что ослабил бдительность и не услышал, как они подошли, – со вздохом признался мне нубиец.
Подошедший гном обратился к Дарину, перейдя на гномий.
– Тан Дарин, рад вас видеть. Можно узнать, почему вы в такой странной компании? – предельно вежливо спросил нашего мастера гном.
Дарин повернулся ко мне и на гномьем же произнёс.
– Барон, дайте мне, пожалуйста, ваши верительные бумаги.
Я полез за пазуху и вытащил документы из кожаного мешочка, висевшего у меня на шее.
– Пожалуйста, мастер, – на гномьем же ответил я ему и протянул бумаги.
Воины не видели лица Дарина, обращённого к нам, поэтому я едва не засмеялся, когда гном мне весело подмигнул. «Видимо, у него есть какой-то план, – подумал я, – буду делать всё, как он скажет».
Мы, конечно, лиц других гномов за забралами не видели, но и физиономии Гердама было более чем достаточно. Его брови взлетели высоко вверх, он стоял, как впавший в столбняк и только переводил изумлённый взгляд то на меня, то на Дарина.
