Виктория Иванова - Тяжело быть младшим…
— Я — залез?! — тут же начал подниматься южный покровитель воров, путешественников и лингвистов.
— Залез! Ой, только не надо мне тут ля-ля втирать про то, что тебя одна из твоих покровительствуемых позвала! Типа, «даст Михшул, встретимся!». Ой-ой-ой, какие мы ответственные! А ты вот не давай! Сидишь на своем юге — вот и сиди! Сюда зачем полез? Мои это земли, мои!!! Да если бы я шлялся повсюду, где обо мне вспоминают, давно богатым был да с Доргием за ручку здоровался!
— А если бы еще был там, куда тебя так регулярно посылают… — тихим шепотом вырвалось у меня. Нет, ну отчего-то не мог я воспринимать своих визитеров с должным пиететом и преклонением!
Михшул воинственно хрустнул пальцами и начал медленно, угрожающе подниматься на ноги. На отложенном в сторону кадуцее зажглись серые огоньки…
— Цыть! — Я даже рукой по колену пристукнул. Боги как-то шустро сдулись и покладисто опустились на свои места. — Народ спит, а вы орете тут!
— Да не переживай ты так, парниша, никто нас не слышит, — панибратски хлопнул меня по плечу Воконр.
— И не видит, — добавил Михшул, дружески приобнимая за плечи. — Кроме тебя. Ты что, брат, вор?
— Кто, я?! — Теперь уже я чуть не вскочил, горя желанием начистить кое-чьи божественные рожи. Но меня тоже удержали, причем — с двух сторон.
— Да не шебурши ты, — ехидно ухмыльнулся северный бог воровства. — Мы ж понимаем, кто сам признается…
— Не надувайся, тут же все свои, — добавил с другой стороны его южный коллега. — Заплечных дел мастера звать не будем!
— Вконец оборзели… — тихо протянул я, поневоле перейдя на манеру выражаться своих ночных собеседников.
Потом немного подумал и молча улыбнулся им улыбкой Властелина, чуть сжав Хранителя на пальце — с некоторых пор я с ним не расставался, просто приказав кольцу сделаться невидимым.
Боги отшатнулись и слегка побелели. Если сравнить с реакцией простых людей на наш счастливый оскал, то они храбрецы, которых еще поискать надо. Обычно два ряда сверкающих клыков вызывали стойкое оцепенение, подрагивание всех конечностей в разном ритме, смену цвета, онемение и, у особо нервных, — обморок или… ээээ… в общем, ясно?
— Таккер шат, ну и угораздило же нарваться… — пробормотал Воконр. — Хотя… ты же не должен нас видеть!
— Всем, кому должен, — прощаю, — пробормотал себе под нос я. И тут всем «должен», «не должен». И отчего? Нет, ну вот скажите, почему я не должен их видеть?..
— Да ладно тебе. — Перегнувшись через меня, Михшул дружески хлопнул своего коллегу по плечу: — Видит — и хорошо! Вот пусть и рассудит.
— Чего?! — вскинулся я.
— Того! — хором ответили боги.
Тарк мархар, я сегодня, вообще, спать лягу?!
— Ты не нервничай, парниша, — миролюбиво начал Воконр. — Только скажи, кто прав, а?
— Ладно, — обреченно кивнул я, понимая, что просто так от этих божественных типов не отделаться. — Говорите, в чем проблема, а то я что-то из вашего разговора…
— Да в сущей мелочи — кто вам дальше покровительствовать должен, — так легко подхватил Михшул. — Я или… мой северный собрат, — кисло добавил бог.
— Ик'кер тарк мархар лис'керрат! Эллесс ашен мир'нитасс… — только и смог выговорить я, пытаясь одновременно свести глаза к переносице и поймать за хвост хоть одну мысль. Не хватало мне еще божественные споры разрешать!
Да и, сказать прямо, я не верил, что нам хоть кто-то покровительствует. Ибо влипала вся наша компания на каждом перекрестке по самые уши да с размаху.
— Вах! Каа-а-кой образованный мальчик! — радостно всплеснул руками Михшул, вслушиваясь в мой монолог.
— И не говори… — рассеянно отозвался Воконр, что-то корябая неизвестно откуда взявшимся самописцем на таком же неизвестно откуда взявшемся листе.
Михшул заглянул через его плечо в записи и тихо, на ухо, зашептал:
— Да не парься ты, я тебе потом такие рукописи покажу, ваш Доргий соплями от зависти изойдет! Потом, когда с покровительством разберемся…
Хм, и отчего мне кажется, что я тоже видел сей монументальный труд?..
«Северный собрат» только отмахнулся, продолжая царапать какие-то, только богам ведомые, пометки. Так что спрашивать опять пришлось Михшулу:
— Ну и что скажешь?
— Что-что… Знаете, ребята, я тут подумал… Один бог-покровитель — это, конечно, хорошо, но вот двое — еще лучше! Почему бы вам не помогать нам, скажем, так — по очереди?! С восхода и до полудня — Воконр, с полудня и до заката — Михшул. А потом, с заката и до полуночи — опять Воконр. Ну и соответственно с полуночи и до восхода — Михшул, а?
Боги, молча слушавшие мою речь, переглянулись и вдруг разулыбались так, словно нашли в чужом кармане особо ценную вещь.
— А ведь действительно… — протянул северный бог.
— Парень таки сечет… — не менее ошарашенно ответил его южный собрат.
— По рукам? — Воконр размашисто протянул руку своему оппоненту, едва не скинув меня с бревна.
Спорим, он нарочно это сделал?!
— По рукам! — широко улыбнулся и размашисто хлопнул по его ладони Михшул.
А я все же слетел со своего сиденья, получив таки локтем под дых.
— Теперь все? Я могу спать? — кое-как прохрипел я сквозь стиснутые зубы.
Боги, закончив обниматься и восторженно хлопать друг друга по плечам, посмотрели на меня, а потом Воконр, склонившись к уху своего товарища, тихо прошептал:
— Я тут неподалеку знаю один та-а-акой трактирчик! Наш человек держит!
Михшул хитро глянул на него и кивнул: пошли, мол. С легким хлопком ночные визитеры испарились. По всей видимости — в этот самый трактирчик. А я поднялся на ноги и душераздирающе зевнул. Глаза словно склеили изрядным количеством никра.
Пробравшись на ощупь к своему плащу, я молча рухнул на землю, проваливаясь в сон, как под воду. Спа-а-ать…
Костер на поляне ярко вспыхнул, стоявший в карауле оборотень вздрогнул, словно стряхивая какое-то оцепенение, и недоумевающе оглянулся по сторонам. В воздухе отчетливо витал какой-то странный посторонний запах. Но тут же, прежде чем он успел как следует принюхаться, коварный ночной ветер рванулся и вымел прочь все ароматы…
Утром я все благополучно выкинул из головы. Мало ли чего может присниться с устатку? Так и в чертоги Доргия прогуляться можно, а потом с пеной у рта доказывать, что сам Верховный байки тебе травил да вином угощал. Угу, только доказывать это придется в приюте для скорбных умом доброму дядечке-лекарю со всепонимающим выражением лица.
А оно мне надо, такое счастье? Мне и своего пока хватает…
Так что завтрак прошел в молчании — только в каком-то подавленном. Да еще эти косые взгляды на меня, любимого. И украдкой друг от дружки… Что это с ними с утра пораньше приключилось-то, а? Когда это я успел им в очередной раз дорожку перебежать? Со светлыми вечно так — никогда не знаешь, какой именно поступок покажется им странным или неправильным.