Ольга Куно - Охотники на тъёрнов
— Тот дракон перелетел через горы, — начал рассказывать он. — Поселился в долине. Погибло много людей. Про материальный ущерб я молчу — убитый скот, разрушенные дома. Но дело в общем-то не в этом. На тот момент у меня была девушка, сильно романтически настроенная, которая умудрилась передать этот настрой и мне. Ей хотелось вдохновлять мужчин на подвиги, мне захотелось на подвиги вдохновиться.
— И что, ты один пошёл на дракона? — ужаснулась я.
Сама бы я на месте той девицы не то что подвигать на столь героический поступок мужчину бы не стала, но и сделала бы всё, что в моих силах, дабы его от оного удержать. Мне как-то свой мужчина дорог пусть не таким героическим, зато живым.
— Не один. — По лицу Ирвина пробежала гримаса. — Нас было трое. Три молодых идиота.
— И что? — спросила я, хотя уже предполагала, каким будет ответ.
— Те двое погибли практически сразу. А мы с драконом остались один на один. Ты когда-нибудь видела дракона?
Я кивнула.
— Один раз. Издалека.
— Значит, ты догадываешься, у кого из нас было больше шансов, — заключил Ирвин. Его голос звучал отстранённо. Мне в глаза он не смотрел. — Один раз он придавил меня лапой, сломал несколько рёбер, я думал, что никогда уже не смогу вдохнуть. Но мне удалось вонзить ему в лапу меч — достаточно глубоко, чтобы заставить его меня выпустить. Другой раз он чуть было не перекусил мне шею. Пришлось применить свой альтер. Драконы умеют сопротивляться альтерам — их вообще мало чем можно взять, — но всё-таки поднятый мной ветер заставил его уклониться в сторону. Думаю, любой человек на его месте отлетел бы на добрую сотню ярдов назад. В конечном итоге при помощи альтера и меча мне каким-то чудом удалось его одолеть. Но я и сам уже был не способен сдвинуться с места; к тому же он придавил мне лапой ногу. Сбросить её я не смог, и быстро перестал её чувствовать. Да и вообще вскоре отключился.
Ирвин замолчал. Блуждающий взгляд остановился и, так и не сфокусировавшись, устремился в одну точку, где-то между окном и потолком.
— А дальше? — спросила я, подойдя поближе.
Ирвин прищурил глаза, делая над собой усилие, чтобы вернуться из мира воспоминаний к реальности. Я села рядом с ним на подлокотник кресла. Он накрыл мою ладонь своей рукой.
— Так и не знаю, сколько времени я провалялся в беспамятстве, — хрипло продолжил он. — Знаю только, что когда очнулся, было темно. Я страшно замёрз и безумно хотел пить. Выбраться снова не выходило. Я приготовился распрощаться с жизнью. Но геройская смерть как-то резко перестала казаться такой уж красивой, — криво ухмыльнулся он. — Не знаю, может, потому, что я вдруг понял, насколько не хочу умирать. А может, потому, что от тела дракона исходила страшная вонь. Мысль о том, что это — последнее, что я буду чувствовать в жизни, не грела совсем. Словом, не знаю, что тут сработало, но я всё-таки сделал над собой усилие, вызвал ветер, напрягся, как только мог, и вытащил ногу из-под лапы. Потом пополз. Встать на ноги шансов не было. Каждый ярд давался с огромным трудом. Зато меня стал меньше мучить холод. Ещё два или три раза я терял сознание. Приходил в себя и снова полз… А утром меня нашли. Думали, что не выживу. По-моему, даже и возиться не слишком хотели. Но всё-таки определили в какой-то лазарет. Там я провалялся, должно быть, месяц, но на поправку всё-таки пошёл.
Замолчав, Ирвин принялся постукивать пальцами по дереву подлокотника.
— Понятно, почему ты так не любишь, когда во дворце упоминают твою победу над драконом, — проговорила я.
Ирвин сдержанно усмехнулся.
— Не люблю? — повторил он. — Это слабо сказано. Поубивал бы этих идиотов, особенно некоторых, кого хлебом не корми, дай только послушать истории о героических походах…
— Вроде того баронета, от которого ты прятался в тот день в купальне? — улыбнулась я.
Ирвин рассмеялся и с громким вздохом качнул головой.
— Этот превзошёл всех остальных. По-моему, он хотел набиться ко мне не то в оруженосцы, не то в боевые товарищи… даже не знаю. И, главное, послать его куда полагается в таких случаях нельзя. Чревато политическим скандалом.
— Ирвин… А что с той девушкой? — вспомнила я. — Той, которая вдохновила тебя на подвиги?
Лицо Ирвина мгновенно приняло нарочито безразличное выражение.
— Вышла замуж за кого-то. Не знаю подробностей, — ответил он.
— Вы расстались?
— Расстались, — рассеянно кивнул Ирвин. — Точнее сказать, она ушла.
— Что, после того, как ты попал в лазарет?
— Позднее. В лазарете она меня ещё навещала. Да и потом у нас были отношения, но недолго. Её смутило это. — Он небрежно указал рукой туда, где под рубашкой скрывались старые шрамы. — Она пыталась смириться — это её собственные слова, — но не смогла. В её представлении об идеале мужчина с обнажённым торсом должен выглядеть более привлекательно.
Я сглотнула. В сущности девочку можно понять. Она, наверное, была совсем молоденькая. А раны Ирвина действительно выглядят довольно пугающе. Любить погибшего героя, наверное, было бы проще. Вполне вероятно, что она даже продолжала бы его любить всю жизнь. А вот столкновения с такой прозой жизни как уродующий тело след от битвы юношеская романтичность не выдержала… Понять можно. Простить — навряд ли. Особенно если именно ради той девушки он и отправился в сражение.
Что тут было сказать? Неодобрительно покачать головой, восклицая «Да как она могла?!»? Но к чему? Мужчины не любят, когда их женщины уничижительно отзываются о своих предшественницах. И в общем-то правильно делают, что не любят.
Соскользнув с ручки кресла, я опустилась на колени. Вытянув руки, во второй раз за это утро расстегнула пуговицы рубашки Ирвина. Он хмурился, не понимая, зачем я это делаю, но препятствовать мне не стал. Распахнув рубашку, я приблизилась к телу Ирвина и коснулась губами кожи живота — там, где она была изранена когтями дракона. Поднялась чуть выше, и поцеловала его в районе солнечного сплетения.
С шумом выдохнув воздух, Ирвин наклонился ко мне, погладил по щеке и, взяв за подбородок, горячо поцеловал в губы. Потом подхватил меня на руки. До кровати было недалеко.
Отдышавшись и повернувшись к Ирвину лицом, я сжала его плечо.
— Послушай! — До меня с опозданием дошло то, что следовало бы понять уже давно. — То есть позавчера вечером ты сбежал от меня только из-за этого?!
Я осторожно коснулась его груди.
— Что значит «сбежал»?! — возмутился Ирвин.
— То и значит! — не менее возмущённо воскликнула я. — И тебе не совестно? Я успела напридумывать себе чёрт знает что!
— Вот интересно, — хмыкнул Ирвин, — чёрт знает что напридумывала ты, а совестно должно быть мне? Вот она — женская логика во всей красе!
