Татьяна Ильченко - Серые Башни (СИ)
Каждый вечер я засыпала с желанием послать подальше и верховую езду и злобную скотину, а утром заставляла себя подняться, повторяя про себя слова Оби Вана, укрепляя дух, ты укрепляешь тело. Да если бы не волшебное средство Агами, я вообще передвигалась бы исключительно на костылях!
Утренний обход замка с Торвальдом, визит на кухню к Бертину. Занятия с Кристой, бесконечные примерки платьев, которые понадобятся мне для поездки в Намарру, уроки верховой езды и попытки приручить Барби, а под конец общая трапеза и вышивание, над которым я клевала носом. И кто сказал, что жизнь принцессы — сказка?
Сегодняшний ужин вообще превратился в пытку. Две влюбленные пары постоянно перемигивались, краснели и многообещающе улыбались, а напротив меня с каменной мор…, лицом, сидел Хок. Мог бы и улыбнуться, исключительно для разнообразия, конечно. Я глотала очередной шедевр Бертина, не жуя, мне весь вечер хотелось сказать какую-нибудь гадость девчонкам и Кристе, поскандалить с лордом, накричать на Томи… Гру понял это и мы ушли. Я даже поплакала немножко у него на плече.
— Ничего, девочка, не надо. Все у тебя будет, потерпи, — шептал он.
«Потерпи», а что еще мне остается?! Но, тем не менее, стало легче. К тому моменту, как мы добрели до моей комнаты я почти успокоилась. Гру устроился в своем любимом кресле около камина и сказал:
— Не хмурься. Твое лицо, как открытая книга, каждый поймет, что ты думаешь.
— Неужели? — буркнула я, вытаскивая на середину комнаты бабушкину «шкатулку» с украшениями.
У этой «шкатулки», кстати, появился двойник. Хок постарался. И теперь, каждый день меня «радовали» какой-нибудь цацкой. Не лично, нет. Подарочки торжественно вручала моя охрана. Украшения были красивыми, не спорю, но радости не доставляли. Мне. А вот Шилд был в восторге, он трепетно любил каждое колечко, цепочку и камушек. Дракон. Вот и сейчас, сидя на крышке, он ревниво провожая взглядом все, что я вынимала из сундука.
— Любуешься? — лениво поинтересовался Гру. — Или выбираешь что-то? На завтра? Послушай старика, выбери что-то, из того что подарил Хок. Парень уже и не знает, как угодить-то тебе.
— Да что ты говоришь?! — фыркнула я, рассматривая здоровенную брошь, похожую на сказочную птицу с хвостом из россыпи разноцветных камней.
— То и говорю! Раз не носишь, значит, не нравится.
— И куда я, по-твоему, должна прицепить вот этот булыжник? — помахала я брошкой.
— Да куда хочешь! — разозлился Гру.
— Никуда не хочу. Я ее Мей отдам, в приданное. Ей понравится.
Дракончик неодобрительно зашипел.
— Даже твоя безмозглая ящерица понимает больше чем ты! — Хранитель поднялся, выхватил у меня из рук брошку и бросил ее Шилду.
Тот ловко ее поймал и, обхватив лапками, застыл.
— Ты еще скажи «Моя прелесть!», — фыркнула я, протянула руку и меня тут же тяпнули за палец.
— Ты что!
— А то! — отозвался Гру. — Брошка подарок Хока. Хочешь дарить — дари, но не это.
— Да пожалуйста! — я захлопнула крышку своего сундука и не слушая возмущенное попискивание Шилда, начала выкладывать бабушкино наследство на ковер.
Через некоторое время все пространство около меня было заполнено переливающимися в свете свечей драгоценностями. Мифрил, золото и серебро. Ожерелье, темно-синие камни которого оплетала невесомая серебряная паутина. Кованый браслет с забавными кисточками из мелкого жемчуга. Кольца, тиары, серьги… Я даже не подозревала, что на свете существуют такие камни. Красные, как кровь и зеленые, как весенняя трава после дождя. Синие, со сверкающими в их глубине звездами и бело-голубые, горевшие холодным пламенем у меня в ладонях. Желто-коричневые, как звериные глаза, до краев наполненные жидким огнем…
— И не жалко тебе расставаться с такой красотой? — насмешливый голос норда вернул меня в реальность.
— Нисколько, — вздохнула я, отодвигая от себя сверкающую радугу.
Я подтянула ближе бабушкин сундук, заглянула внутрь… и с сомнением уставилась на темный узкий клинок, лежавший на самом дне. И вот это то самое, из-за которого столько шума? Узкое темное лезвие, почти без гарды, рукоять обмотана тонкими полосками черной кожи, несколько зазубрин…, и это именной меч? Только и красоты, что витой, слегка выцветший, зеленый шнур на рукояти, завязанный хитрым узлом.
— Гру? Скажи мне эти акадзомэ…, они какие?
Норд нахмурился.
— С чего такой интерес?
— Девочки говорили… про Киову, — я изобразила смущение.
— Заполучить его трудно, но усилия того стоят. По крайней мере, он не будет изменять, — хмыкнул он.
— Что?
— Высокие лорды Акадзомэ не изменяют своим женам. Поэтому так поздно женятся.
— Не изменяют?
— Остальные никогда не скрывают своих любовниц. Во дворце Соузбарона живет больше десятка, у Боундлесса еще больше. В Намаре считается неприличным, если мужчина, остается верным одной женщине.
— А Хок? — вырвалось у меня.
— Лорды Фраги чтут клятвы верности, леди, — торжественно ответил Гру.
Я легко кивнула и спросила снова.
— Мне следует опасаться Акадзомэ? В Намаре?
— В Намаре…, — Гру тяжело вздохнул и отвернулся к огню.
— С этими змеиными выползками никогда не бывает просто, каждый их шаг, каждый вздох лишь звено в цепи. Еще ни одного из них не сумели обыграть в шахматы, девочка.
Он молчал так долго, что я и надеяться на продолжение перестала.
— Все они относятся к своей жизни крайне пренебрежительно, а жизнь других, не стоит вообще ничего. Любой из них, крестьянин или Высокий лорд, может убить за не вовремя брошенный взгляд. И не просто убить, а заставить мучиться! И женщины не лучше, сплошь отравительницы! Акадзомэ и в супружеской постели не расстаются с оружием. Они почитают Иссис Неотвратимую, Смерть проще говоря. А Смерть побеждает всех. Я ответил на твой вопрос, леди?
— А…
— Ты хочешь спросить о Киове? Он единственный представитель опозоренного рода за всю историю клана, который смог вернуть себе имя. И не только имя, но и трон Каиссы. Вернуть и удержать. Почему? Потому что он хитрый, сильный, предусмотрительный, осторожный, коварный и изворотливый. Его род, род Итогава Кай достиг совершенства в искусстве причинять боль, леди. Они делают это красиво…, — Гру сжал руку в кулак, — я видел, что значит «смыть с сердца отпечаток надежды».
— Прошу тебя, — глухо сказал он. — Я прошу тебя. Не вмешивайся в это. Есть вещи, которые не следует знать женщинам, это слишком грязно. Оставь это для мужчин.
