Карина Демина - Изольда Великолепная
И я верю.
Они с конем похожи.
Шесть дней до свадьбы…
Гнев идет мягче Снежинки. Он ступает так, будто всецело осознает важность задачи. Еще немного, и я поверю, что Кайя предварительно побеседовал с конем на предмет того, как следует с нашей светлостью обращаться. Но главное, что мне уже не страшно упасть. Скорее я свалюсь с дивана, чем с этой живой глыбины. И Сержант, глядя за тем, как я пытаюсь развернуться, хмыкает. Не понять – одобрительно или нет.
А бумаги у меня отбирают: отчетами, налогами и «Золотым берегом» занимаются другие, специально обученные люди. Нашей же светлости и без него забот хватает. К обеду доставляют платье.
Оно чудесно.
Оно именно такое, о котором я мечтала.
– Вы так красивы! – Тисса от восторга хлопает в ладоши, и паренек-портной кланяется.
Он счастлив угодить нашей светлости, но платье еще не готово. Осталось немного… другие? Нашей светлости не следует волноваться. Гильдия не подведет.
Но кроме платьев мне нужны еще рубашки, чулки, подвязки… к каждому наряду свой комплект. К красному платью – с рубинами. К зеленому – с изумрудами. А есть еще вышитые бабочками… или листьями. А перьями павлина? И в центре каждого – сапфир.
Сотни образцов, и голова идет кругом.
Я согласна уже на все, но Ингрид и Тисса увлеченно спорят.
Ноготки, ромашки, лилии, звезды, капельки, павлины, сапфиры… дурдом.
Замок преображался.
Очнувшись от дремы, старые башни умылись дождем, примерили шелковые наряды стягов, деревянную чешую щитов и вовсе не подобающее степенным замковым башням цветочное убранство.
Дымили трубы и костры. Но дым уходил в небо, растворяясь в белизне облаков.
Осень еще держалась за чертой горизонта, лишь изредка посылая в разведку ветра, и те уносили с отливом клочья пены, запах мокрой древесины, ржавчину и рыбью чешую. Вдоль береговой линии вытянулась огненная полоса. Сотни костров и тысячи людей. Город разбухал, как река в половодье, и, не в силах вместить всех, он выдавливал людское море на окраину.
Кайя видел город. Светлое пятно Верхних кварталов. Там тихо и спокойно, впрочем, как всегда. Тишину гильдийных улиц тревожат редкие алые вспышки. Но чем ближе к краю, тем ярче свет. А берег и вовсе полыхает яростью.
Воры. Мошенники. Конокрады. Варщики фальшивого золота, которое сбывают в суматохе, выдавая за истинное. Шлюхи. Профессиональные нищие.
О да, на его свадьбу прибыл, кажется, весь протекторат.
– Пусть усилят патрули. – Кайя знал, что патрули усиливали трижды и что мера эта не возымела должного эффекта.
Будут убитые. Будут раненые. Ограбленные, обворованные, обманутые… К концу недели городская тюрьма переполнится, и гильдийным судьям придется работать почти столь же усиленно, как и гильдийным палачам. Кайя лишь надеялся, что смертных приговоров вынесут не больше обычного.
– Не о том думаешь.
Дядя сидел, разглядывая доску, на которой осталось двадцать пять имен. И сократить не выйдет, во всяком случае, до свадьбы. Кто из них? Любой. Или никто, ведь даже Магнус порой ошибается.
Патрули не остановят мага.
Толпа спрячет.
И что остается?
Отменить все? Сломать устоявшийся за века церемониал? И дать повод для признания свадьбы недействительной? Или рискнуть?
Цена высока. Выше, чем Кайя представлялось изначально. И с каждым днем он убеждался в правильности своей догадки.
– Почему Тень? – Урфин последние два часа глядел на стену. Он сам расчертил выцветшую ткань разноцветными шнурками, на которых повисли клочки бумаги с именами и цифрами.
Кайя честно пытался вникнуть в схему.
Числа – даты, время или номера. План замка на полу, вернее планы: подробный, каждого этажа. Урфин разметил их тоже. Имена. С именами проще всего. Он вписывал всех: мужчин и женщин, детей и стариков, знать, слуг, рабов, кажется, собак тоже, хотя собаки уж никак не могли быть замешаны в происходящем.
Имена повторялись – дважды, трижды, порой и того чаще, а иногда встречались лишь раз или два.
Но по какому принципу?
– Что это? – Кайя вынужден был признать поражение.
Вот дядя, похоже, был в курсе дела. Эти двое явно что-то задумали, и оставалось надеяться, что их очередной чудесный план не приведет к очередной же катастрофе.
– Система. Я построил сеть, надеялся, что смогу захватить его. И сеть срабатывала. Здесь… – Урфин указал на третий номер, соответствовавший картинной галерее. – И здесь… здесь тоже.
Маг свободно перемещался по замку, тяготея, однако, к новому крылу.
– Каждый раз – в людном месте. Если сначала я думал, что действительно вот-вот его поймаю, то потом сообразил: он играет со мной. Я бы сказал – издевается. Он способней меня. И знает больше.
Признание далось Урфину нелегко. Вон как желваки ходят. И бумагу мнет, будто лист виноват, что у Урфина с магией не сложилось. Кайя хотел помочь, он пытался договориться с Хаотом, но ответ был однозначен: Урфин слишком стар.
Сила, зарытая в землю, так сказано. И вежливо предложено вовсе ее запечатать во избежание непредсказуемых последствий.
– Ему нравится выставлять меня идиотом. Но чтобы получить удовольствие, он должен был меня видеть. А значит, и я мог видеть его.
Дата. Время. Место и имена.
Просто и логично.
Осталось лишь сократить список, но Урфин не торопится. И значит, есть причина.
– Маг – наемник. Он делает то, что ему говорят, и вряд ли знает так уж много. Я о другом думаю. Почему именно Тень? – Свернув планы, Урфин подпер ими подбородок. – Должна быть причина.
– Тень незаметна. – У Кайя никогда не выходило думать над абстрактными проблемами.
– Да, но… не знаю. Зачем убивать парня, который ничего не видел? Только издали. Или все-таки видел, но сам не понял, что увиденное важно? А Тень – понял? Рискнул спуститься и отравить воду. И Мэл… зачем ей было писать про Тень?
Отпечатку нашлось место на доске. Резкие линии, неровные буквы. Смешная надпись, если не знать, что кто-то ее на себе резал.
– У нее не оставалось времени. Только чтобы сказать самое важное. Неочевидное. И значит… значит, в этом другой смысл.
Дядя молчит, накручивая на палец атласную ленточку. Губа закушена, в глазах – туман. И Кайя чувствует себя лишним.
– Что, если Тень – это именно тень. Не человека, а…
– Тень с ошейником, – приходит на помощь дядя.
Урфин кивает.
– Тень, которая тень… – Лицо его искажает гримаса боли. – И если так, то искать следует хозяина.
А Магнус оборачивается к доске и рукавом вытирает оставшиеся имена. Кайя понимает без объяснений: сорок лет – предельный возраст для тени. И если Урфин прав, то Совет ни при чем.
