Дмитрий Морозов - Штрафбат магического мира
— Отче, боюсь, вы опять закрыли мне звёзды.
Фодр, сидящий в стороне от юноши, с недоумением посмотрел на небо, на странного парня, лежащего с закрытыми глазами, и тихо вздохнул. Почему здесь, среди простых, необразованных солдат, он чувствует себя неуверенным и ничего не знающим юношей? Ужасно хотелось вспылить и поспорить, но жрец был немолод — ему хватило мудрости встать и раствориться в ночи. А звёзды придвинулись и продолжили свой бесконечный хоровод.
— А я говорю, сегодня нужно идти глубже! — Вакенши злился, сжимая свой топор.
— Если там ещё и остался василиск, он не пойдёт вглубь, скорее затаится где-то на краю охотничьих угодий. А может, попытается уйти дальше! — Ируг старался быть рассудительным. — Сам говорил, эти твари не любят чужих подземелий.
— Василиски — твари непредсказуемые. — Вак прятал взгляд и искал доводы поубедительней, но всем было понятно: гнома просто тянет в глубины. Исконное, природное свойство. Рыбе хорошо в воде, птице — в небе, гному — глубоко под землёй. Негромкий спор тянулся с самого утра и не закончился даже в подземельях: охотники почувствовали себя хозяевами подземных угодий. В бесплодности споров они убедились, оказавшись в логове: заваленный ход, ведущий вниз, был разбросан и на свежей земле отчётливо виднелись следы, ведущие вниз.
— Всё, шутки кончились. — С Вакенши моментально слетело напускное веселье. Перед сослуживцами предстал воин, знакомый с подземными сражениями.
— Если идём туда, — гном мотнул головой в сторону уходящего вниз хода, — слушаться меня беспрекословно. Я не знаю, что там, но этот ход не был вырыт. Скорее всего, нижние залы были завалены либо случайным землетрясением, либо заклинанием. На равнинах землетрясения редки. Так что второе — более вероятно. А хорошее заваливают редко.
— Опасно. — Ируг задумчиво глядел, однако не на открытый зев хода, а на напрягшегося, приготовившегося к бою гнома. — Но интересно. Мы пойдём вниз. Всегда мечтал узнать, что же может грозить гномам под землёй.
— Нашёл о чём мечтать! Земля никогда не бывает пустой, в ней всегда есть место кому угодно и чему угодно! Это вам не пустые пространства поверхности! — Вак фыркнул, мигом заулыбавшись, и первым нырнул в проход.
Идти было сложно. Ход, более широкий, и высокий, чем предыдущие, был выложен разноцветным камнем — длинными, уходящими вниз полосами: красными, чёрными, жёлтыми. Полосы постоянно сдвигались, скручивались, переходили на стены и потолок — казалось, что люди идут в брюхе огромной змеи, идут её волей и её силой — то по полу, то по потолку, не замечая собственного веса. Наклон становился всё сильней, тело рвалось вперёд и вниз, и приходилось прилагать массу усилий, чтобы идти неспешно и осторожно, стараясь производить как можно меньше шума.
Внизу оказался зал. Огромный, величественный, он уходил вверх минимум на три человеческих роста. Ируг приподнял повыше свой осветительный шар — тот вспыхнул, осветив каменные своды, серые, почти чёрные стены — и небольшой изящный храм в центре заброшенной подземной пещеры.
Команда охотников стояла возле коридора, не в силах шагнуть дальше: храм сиял! Ослепительно-белый, созданный из какого-то полупрозрачного камня, вбирающего в себя падающий на него свет и излучающего в ответ молочную белизну. Вместо яркого, яростного света — холодную, мёртвую белизну подземного камня.
— Он не так велик. Этот храм, он сделан так, что в него войдёт лишь один человек. Я слышал о таких вещах. Там, внутри — ничего, та же белизна, лишь чёрный круг в центре. Вставший на этот круг не может коснуться ни стен, ни потолка храма, может лишь на длину волоса. Бывало, вошедший там стоял столетия, однако чаще падал замертво через мгновение. — Айяр смотрел без страха, пристально, но идти вперёд явно не собирался.
— И что это за храм, о котором не слышал никто, кроме тёмных эльфов? — Вакенши саркастически хмыкнул. Наши предания не говорят о подобном.
— Подобные вещи строят для живых, им не место под землёй. — Айяр поклонился сияющему зданию и попятился. — Идёмте отсюда.
— Подожди, Айяр. Для чего нужны подобные храмы? — Ладар чувствовал, как сердце его бьётся подобно барабану, толкается, стремясь вперёд. Он не хотел уходить!
— Никто не знает. Но поддавшийся притяжению этого сияния почти наверняка умрёт! Уходим! — Ируг решительно положил руку на плечо парню.
— Идите. У меня тут есть ещё пара дел. — Рикс, нет, посвященный тропы теней аккуратно отложил оружие к стене и принялся стаскивать кольчугу.
Четыре руки впились в него, но тут вновь заговорил Айяр.
— Решившему войти в храм нельзя мешать. Иначе погибнет и он, и те, кто старается его удержать. А так у него есть шанс. Не нужно было вообще сюда идти, а сейчас уже поздно.
Ладар резко вывернулся и прыгнул вперёд — на странный, покрытый узорами пол зала. Голова на секунду закружилась, всё поплыло — и вокруг поднялись призрачные стены лабиринта. Сипал присмотрелся. Сияющие стены дрожали и изгибались, словно колышущиеся от малейшего дуновения ветерка, но были полны энергией — любой прикоснувшийся к ним сгорел бы за один удар сердца. Он сделал осторожный шаг — и одна из стен прыгнула ему навстречу, заставив отпрянуть. Тут нельзя было идти наугад.
Успокоиться. Прикрыть глаза. Посмотреть на мир так же, как смотрел совсем недавно, пытаясь идти в кромешной тьме. Яркое, ослепляющее сияние! Всё вокруг горело странным, холодным пламенем. Тысячи нитей соединяли человека с этим рисунком, с этим миром — яркие, мощные, полные силы, они тащили за собой — в огонь, в свет. И лишь одна, маленькая и слабая, почти исчезающая в сиянии нить вела к храму. Одна нить цвета ночи. И сипал пошёл за ней — в поисках отдыха от света, в поисках себя, в поисках тени.
Это был странный танец. Охотники, замерев на краю зала, смотрели, как удаляется их товарищ — по кругу, скользя, совершая лёгкие, плавные изгибы, приседания и повороты, вот только повторить подобное вряд ли удалось бы и эльфу. Неожиданные, нелогичные, неправильные движения. Так не танцуют — так сражаются. Отчаянно и яростно, когда силы кончаются и усталость берёт своё. Но отчаяние не бывает столь медлительным, столь прекрасным и лёгким. Это был странный танец.
— Он справится. — Ируг сжал руку на рукояти меча. — Если кто-то и справится, то только он.
Стены света наконец-то раздвинулись, обнажая тьму входа. Единственное не залитое молочной белизной место манило усталые глаза, заставляло идти напролом, но танец ещё не окончен, нужно ускользнуть от ещё одного языка пламени, и ещё, и ещё. И наконец, как завершающий штрих непонятного танца: скользнуть под тень сияющих стен — густую, словно вобравшую всю тьму этого зала.
