Посланец Сварога - Лопатин Георгий

В общем, лобовое столкновение не приведет к победе. Даже ничья маловероятна. Побегут, если начнется рубка. Так что нечего удивляться тому, что аланы, даже зная о численном превосходстве противника, все равно пошли на конфликт, ибо в курсе истинной боевой выучки славян. А значит, доводить до рукопашной было категорически нельзя.

Рус послал к Мугелю, но тот повел себя как мудень, то есть отказался принять участие в обороне. Выставь скифо-гунн свою армию, хотя бы две трети, то есть тысяч десять, и они бы вместе гарантированно вышибли аланов из Крыма, но…

– Нам тут еще жить, – заявил вождь крымских степняков. – Вы уйдете, а мы останемся, и тогда аланы следующей зимой нам непременно отомстят.

«Ну хоть к аланам не переметнутся», – подумал князь Рус.

Те пять тысяч, что охраняли рабов, служили своеобразным сдерживающим фактором для местных, чтобы они не присоединились к врагу, ибо стоит им только заключить союз с аланами и воссоединиться с их армией, эти пять тысяч пройдут по становищам скифо-гуннов огнем и мечом.

Пришлось думать, как выбираться из сложившейся ситуации самим. Вариантов выходило немного, о том, чтобы сбежать, Рус не думал.

Встретились с охочими до чужого добра на Керченском перешейке.

– Слюшай, дэлиться надо, да, – начал переговорщик от аланов. – За то, чтобы мы вас не трогали, отдайте все железо, что успели добыть, ну и доспехи, что на вас, также отдайте, да. Мы уйдем, а вы за лето себе еще добудете, да. Если не отдадите, то сами возьмем, но тогда многих побьем и рабами сделаем, да.

– Согласен, – кивнул Рус.

Алан даже удивился, он явно не рассчитывал на такое быстрое согласие. А Рус, отметив, что аланы все-таки ввели аварскую новацию – стремена, а также большие копья, продолжил:

– Делиться с нуждающимися – угодное богам дело. Поделитесь с нами своими конями. Они у вас отменные, не то что наши клячи. Так и быть, могу даже пойти на обмен, две наши лошади за одну вашу.

Алан засмеялся.

– Ух, посмешил ты меня, да, за это я тебя не больно зарэжу.

Аланское посольство, продолжая смеяться, ускакало назад, а Рус подумал, что аланы пришли сюда не столько за железом и прочей добычей (слишком уж условия выставили жесткие и по факту невыполнимые), сколько с желанием в реальных боевых условиях обкатать новинки: стремена и «рыцарские» копья, прежде чем использовать их против серьезного противника – авар, прогибаться под которых в гордыне своей не спешили. Или, скорее, упорным сопротивлением аланы пытались выторговать у авар более выгодные условия… вассалитета. Ведь с гуннами у них в свое время это получилось. Дабы в предстоящих битвах не в первой волне идти и даже не во второй, а в третьей или вовсе в четвертой.

Как он успел узнать из разговоров с местными, что поддерживали торговые и даже родственные связи с восточными соседями, авары пока особо аланов не прессуют, можно сказать, оставили их напоследок, добивая утигуров и отмахиваясь от оногуров. Аланов пока сдерживают савиры. Почему на тех же савиров не напали? Ну так, видимо, не хотят раньше времени раскрываться, дескать, потом сюрприз будет.

– Может, заманим их в ущелье, как кутригуров? – предложил Славян.

– Не клюнут. Они наверняка в курсе этой нашей придумки, а если и нет, то все равно заподозрят неладное, когда от них станет удирать вдвое превосходящий противник. Они, конечно, славные воины и знают об этом, но все равно это будет подозрительно, тем более что и у нас репутация не самых последних слабаков.

– Ну да… Как тогда отбиваться будем?

– Как-как… – вздохнул Рус. – В данном случае чем проще, тем лучше…

Рус действительно не стал выдумывать ничего сложного. С его армией пока любые хоть сколько-нибудь сложные маневры невозможны, но кое-что, совсем простенькое, попробовать все-таки реально.

В итоге две армии сошлись в чистом поле. Слишком чистом. Ни засады не устроить, ни незаметного обходного маневра не провести… Рус решил сделать ставку на то, в чем у него не было недостатка, на стрелах. Его сани делали постоянные рейсы и привезли все, что удалось выработать на станках за половину января, февраль и половину марта. Так что сейчас у него на руках имелось около четырехсот тысяч стрел.

– В атаку!

Две конные массы устремились навстречу друг другу. И тут же со стороны славян полетела туча стрел. Залп в десять тысяч, три секунды, и еще десять тысяч, и еще, и еще, и еще…

Вот только стреляли не широким фронтом, как ожидал противник, а сконцентрировав все на правом фланге. Десять залпов – и сто тысяч стрел обрушилось на три тысячи аланов. Левый фланг славян при этом практически сразу стал сворачивать вправо, избегая мощного копейного удара аланов, продолжая обстрел.

Двести тысяч стрел. Какими бы ни были паршивыми в плане пробивной силы стеклянные наконечники, но стрел слишком много, а целей мало, так что тот незначительный процент стрел, что все же находил бреши в броне противника, сделал свое дело, особенно когда последние залпы пришлись практически в упор да еще перекрестным образом, ведь правый фланг славян, состоявший из хуже всего оснащенных доспехами воинов, также сильно отвернул еще правее, не желая насаживаться на аланские копья.

Правый фланг аланов сильно поредел, и в него влетели те самые всадники славян, что сначала находились на левом фланге, и вот они как раз имели самые крепкие доспехи, особенно это касается «гвардейской» тысячи.

Правый фланг аланов, ставший рыхлым из-за массированного обстрела, был практически мгновенно уничтожен. Копья тут уже ничем помочь не могли. В ход пошли не только стрелы, но и дротики.

Аланы, скакавшие на левом фланге, остались без противника. Они довольно сноровисто стали поворачивать коней навстречу врагу и по большому счету не успевали. Все, что они могли, это задеть и разметать самый хвост из пары сотен славян, что оказались недостаточно резвыми.

А потом на аланов обрушился новый дождь из стрел. Ведь славяне не остановились после того, как стоптали остатки правого фланга аланов, а продолжили скачку, завернув против часовой стрелки (словно желая выйти в тыл противнику и таким образом замкнуть вырисовывающийся своеобразный круг), и такая позиция очень удобна для стрельбы, если ты правша, конечно…

Стрелы летели непрерывным потоком, и это не могло не сказаться самым печальным образом. Каждую секунду на землю валилось больше десятка воинов. И особенно сильно страдали кони. Осознав, что дело дрянь, бой пошел явно не по их сценарию, аланы попытались вырваться из возникшего хоровода. И им это удалось после того, как потеряли где-то еще около тысячи воинов убитыми, но большей частью все же ранеными. И вот от пяти-шести тысяч осталась только половина. Что очень хорошо было видно как славянам, так и самим аланам.

Славяне тоже понесли в этой схватке потери, но они на общем численном фоне оказались незаметными, тем более что и в количестве тоже не сильно много, в пределах полутысячи воинов.

Аланы на своих мощных конях смогли достаточно быстро оторваться от славянской армии и сгруппироваться, тем более что Рус не собирался их преследовать до упора и дал сигнал остановиться. А то преследование могло обернуться новыми потерями, причем серьезными, если произойдет контратака. Рус не хотел доводить дело до рубки на мечах: в этом плане на аланов где сядешь там и слезешь, и численное превосходство не сильно поможет даже в погоне. На одного зарубленного противника придется отдать полтора-два своих. Прямо скажем, не самый выгодный размен, да и не нужен он Русу от слова «совсем».

«Разве что добить их сейчас, чтобы к аварам в конечном итоге не присоединились?» – подумал он, но все равно не стал продолжать погоню: потери даже один к одному для него были неприемлемы.

– Переговоры?! – предложил Рус.

На этот раз алан, что требовал от него все железо и доспехи, а он выжил, был не таким веселым, скорее наоборот, весьма грустным, ну и злым, конечно.

– Чего ты хочешь?

– Канэй хачу, да, – хмыкнул Рус. – Так и быть, отдадим взамен своих, но на этот раз один к одному, чтобы вам было на чем уехать в родные края, а не пешком домой идти. Так и быть, раненых можете с собой забрать. Им тоже коней дадим. Кони у вас еще есть, а вот с воинами беда. Но если не согласитесь на обмен, продам их всех ромеям: им рабы очень нужны, особенно из воинов, бросят их в бой против персов, и они слягут в далекой пустыне, вместо того чтобы защищать собственный дом.