Владимир Кусакин - Все равно!
– В Сибирь, в тундру, к оленеводам в пятизвёздочный чум!
– Вы должно быть шутите.
– Такими вещами не шутят. Только физиономию не кривите, народ там живёт простой и обижать их не надо.
– Это всё прозвучало как приказ...
– Выбор есть всегда, хотите я угадаю что вы выберете?
– Можете не трудиться, вы за мной заедете?
– Только сначала отправьте деньги.
– Ну вот и готово.
– Разрешите пожать вашу мужественную руку, до встречи.
– А двадцать миллионов?
– Это будет залогом наших дружеских отношений. Считайте что вы обладаете одним процентом акций нашего предприятия.
– Всего одним?
– Если вы будете тянуть, цена на акции может подняться, торопитесь мой престарелый друг!
– Я должен это обдумать.
– Звоните в любое время.
Он ушёл, а я надавил на клавишу "Vebcam" и спросил:
– Вы всё видели?
– Всё!- Франц сидел напротив камеры, за ним маячил Игорь. -Ты прав, он наверняка звонит сейчас в комиссариат полиции.
– Пусть приходят, я чист перед законом.
– Ты в самом деле собираешься сделать его своим компаньоном?
– Нашим, Франц! И он будет самым лучшим управляющим какого можно только желать. Только ему надо дать время. Надеюсь вы записали его данные?
Начальник штаба сделал оскорблённый вид.
– Тогда до завтра.
Я уже слышал топот по коридору. Интересно, в Швейцарском ОМОНе работают такие же грубияны как и у нас?
Комиссар Бернской уголовной полиции держался на мой взгляд подчёркнуто сухо, подразумевая своё официальное положение.
– Присаживайтесь, комиссар!
Он снял шляпу, пригладил остатки волос на своей круглой голове.
– Что привело вас ко мне, со всеми этими людьми?
– Это специалисты по компьютерному мошенничеству.
– Меня в чём-то подозревают?
– Не больше чем других, месье Ронин.
В это время в комнату, несмотря на сопротивление полиции, ворвалась моя знакомая с телевидения в весьма растрёпанных чувствах с командой операторов, тут же нацеливших на меня камеры, и затароторила:
– Сейчас мы находимся в отеле Бельвью Палас, в номере известного своей пресс-конференцией о ставке Гитлера - месье Ронина. К сожалению, сейчас и здесь криминалисты ищут следы пяти миллиардов долларов принадлежащих Парижскому банку. О электронном ограблении которого вы несомненно слышали в специальном выпуске новостей.
Комиссар стоял красный и мял свою шляпу.
– Вы должны извинить меня, анонимный звонок, слишком громкое дело.
– Это меня не волнует, а вот как эти узнали об этом?
Он покраснел ещё больше.
– Иногда это бывает необходимо...
Он занервничал ещё больше поглядывая на специалистов.
– Ну, скоро там?
– Ещё две секунды.- был ответ. - Раз, два, всё! Ответ негативный, господин комиссар. С помощью этого компьютера снимали деньги из Швейцарского Национального Кредита, но это было месяц назад, да и сумма только три тысячи франков.
– А если попытаться стереть информацию?
– Следы остаются всегда.
Специалист подошёл ко мне протянув руку.
– Извините за беспокойство. Я рад что увидел вас. Мои мальчишки горят желанием получить автограф. Он протянул мне вчерашнюю газету с моим портретом.
– Ага!- послышался возглас из другого конца комнаты. Все головы повернулись туда. Один из сотрудников комиссариата, и по моему самый молодой, стоял возле расстёгнутой сумки и показывал две пачки 1000 евровых банкнот.
– Counterfeit! (фальшивка!)
– О, Господи!- простонал комиссар. -Почему вы решили что это подделка?
– Тысячеевровых банкнот не бывает!- смело заявил юный сыщик.
Общий смех оборвал его речь.
– Видимо настала пора обсудить жалованье полиции с руководством кантона.- вздохнул комиссар с чувством. -А то скоро мои подчинённые забудут как выглядит сотенная. Дошло до того что полиция не знает в какой деноминации деньги имеют хождение. Позор!
Он повернулся ко мне.
– Сколько у вас в сумке, господин Ронин?
– Всего двадцать миллионов, господин комиссар.
– Тогда может быть вы уточните как они к вам попали?
Микрофоны были нацелены на меня и я сделал честные глаза.
– Покажите мои глаза крупным планом.- попросил я у оператора.
Он ухмыльнулся и кивнул.
– Я мог бы не отвечать на этот вопрос, а отослать вас к моим адвокатам, но ситуация требует обратного.
– Послать ваших адвокатов?- спросила newswoman.
– А она ничего...
– Только попробуй! - её голос раздался прямо около левого уха.
– Надо попробовать!- громко сказал я, как продолжение вопроса. -То есть, я хотел сказать что это не моя тайна.
– Нет необходимости хранить её дольше.- послышался от дверей знакомый голос Голдмана. -Эти деньги дал ему я.
Последовал полный разворот на сто восемьдесят градусов, про меня сразу же забыли. Потому что Ронин, конечно Ронин, но Голдман - это голова!
– С ушами.- добавил я про себя.
На следующий день, около девяти утра, громадный туристический автобус остановился на паркинге около торгового центра Фраубрюннена, и из него выскочили молодые мужчины в футбольных майках с номерами и надписью "Динамо", ровно двадцать шесть человек. Старший группы, высокий мужчина с седыми висками и странно скошенными глазами вышел последний.
– Местное население не пугать.- предупредил он. -Вести себя прилично.
– Так ведь Виктор Васильевич, всю задницу отсидели. Вон магазин какой, может прогуляемся?
– А если от ваших прогулок у продавцов припадок случится? Маслов, возьми карандаш и бумагу. Запиши что кому нужно и иди с Михалычем, вас хоть бояться не будут.
– А деньги?
– Сейчас подвезут.- Старший посмотрел на часы, -В девять часов. Ты пока список составляй.
– У нас же кредитная карта есть, а мы как бомжи целых два дня живём.
– Очень интересное предположение... А как курсанты жить должны?
– Мне помнится я старшим лейтенантом был.
– Старшим лейтенантом стать никогда не поздно, Юра. Ладно, веди своих вон туда, где церковь, там что-то вроде футбольное поле напоминает. Да мячик не забудьте, футболисты!
"Форд"-тягач вывернул из-за угла и подъехал к автобусу.
– Руссо туристо?
– Облико морале! Деньги привёз? Давай сюда!
– Entschuldigung Sie bitte! Ich nicht понимай. Я der fuhrer, mein name is Hans.- он достал из-за пазухи пакет и отдал его старшему группы. (Извините меня. Я не понимай. Я водитель, моё имя Ганс.)
– Во!- сказал Фантик, -Он говорит что он новый фюрер и его зовут Ганс. Как только психам деньги доверяют?
Старший открыл конверт в котором лежали тысячеевровые купюры и записка:
