Саймон Браун - Огонь и меч
– Давай, – произнес Прадо себе под нос, и не успел он договорить это слово, как четты начали атаку. Он никак не думал дожить до того дня, когда четты научатся сохранять сомкнутое построение, хотя соблюдалось оно только среди вооруженных длинными кавалерийскими копьями улан. Верховые лучники уже рассыпались и обходили его отряд с флангов. Уланы же так плавно перешли с шага на кентер, а с кентера на галоп, что он невольно восхитился этим.
– Прощай, Фрейма, – сказал Прадо.
– Прощай, Дж…
Из левого виска Фреймы словно выросла стрела. Он выпал из седла. Еще одна стрела унесла коня Фреймы. Кто-то выдвинулся вперед, заполнить разрыв в строю.
– Вперед! – выкрикнул Прадо, и его собственный редкий строй начал свою контратаку. Вооруженные в основном мечами, наемники знали, что большинство из них будет проткнуто стрелами еще до того, как у них возникнет возможность схватиться с четтами грудь с грудью, но знали также и то, что если они попытаются бежать, то их всего лишь проткнут стрелами в спину.
Управляя конем коленями, Прадо мчался в атаку, пока не оказался чуть ли не в передней линии всадников. Он направил меч в голову лоцмана, пообещав себе прикончить этого низкорослого ублюдка, прежде чем погибнуть. Тут его внимание привлек всадник, скачущий рядом с Гудоном; всадник, бледный как туман, такой же низкорослый, как лоцман, и со шрамом…
«Нет, этого не может быть!»
Линан сосредоточился на одном враге, всаднике в шлеме и с длинным мечом, и всю атаку держал острие меча направленным в грудь этого солдата. За несколько секунд до их столкновения его цель была проткнута кавалерийским копьем и исчезла из вида. Линан отклонился налево, наполовину увидел устремившийся к нему рубящий удар меча и легко отбил его. Лошадь его свернула, уворачиваясь от кусающегося жеребца, и потеряла инерцию разбега. Линан завертелся кругом, выискивая ближайшего врага. В поле зрения ворвался какой-то юнец не старше его самого, размахивающий мечом, проявляя больше энергии, чем умения. Линан увернулся от первого удара и вогнал острие собственного меча юнцу в шею. Дожидаться результатов он не стал. Пришпорив кобылу и пуская ее кентером, он атаковал одного из двух всадников, сообща насевших на раненого Краснорукого. Первого он устранил, заколов его в спину. Второй развернулся вбок дать отпор новой угрозе, и Краснорукий отсек ему почти все лицо. В стычку вступили новые враги, и Линан оказался в путаной свалке из людей и лошадей. Одна Краснорукая погибла прямо перед ним, с кинжалом в сердце. Морщинистый наемник захаркал кровью и исчез. Какой-то всадник в хаксусском мундире съежился в седле, прижав ладони к голове и что-то вопя; Линан вонзил меч ему в живот, и вопли прекратились. Он увидел уголком глаза обрушивающийся на него меч и быстро вскинул собственное оружие парировать его; он отразил этот убийственный удар, но другой меч стукнул его плашмя по макушке. У Линана искры посыпались из глаз, он почувствовал, как теряет сознание, оставаясь в седле. Рядом кто-то пронзительно закричал. Чьи-то руки вцепились в него, пытаясь не дать ему повалиться.
А затем он так быстро пришел в чувство, что возникло ощущение, словно тело его внезапно занял кто-то другой. Со всех сторон его окружали Краснорукие, защищая собственными телами.
– Хватит, – бросил он и вонзил шпоры в бока своей кобылы. Та рванулась вперед. Линан увидел, как на него надвигается огромный наемник с длинной саблей в одной руке и шипастой булавой в другой. Усмехнувшись Линану, он поднял саблю и рубанул сплеча. Линан парировал удар и пустил в ход собственный меч, легким движением руки выбивая у противника оружие. Сабля вылетела из рук наемника. Инерция атаки увлекла Линана мимо этого врага, но он отмахнулся мечом и угодил наемнику в шею. Вывернув меч из раны, он снова пришпорил лошадь, бросая ее в свалку, прорываясь сквозь вражеский строй. Он оказался окружен наемниками. Меч его так и засвистел, когда он рубил направо-налево, не нацеливая удары ни на кого конкретно. Он не прекращал двигаться, прорываясь сквозь любые преграды, не в состоянии справиться с овладевшей его душой и телом неукротимой яростью. Какой-то миг он был окружен вопящими людьми, запаленными лошадьми и почти всеподавляющим запахом крови и дерьма, а затем вырвался на волю.
Перед Линаном вырос строй пеших лучников, отчаянно пускающих стрелы по щелкающим их с обоих флангов четтским конным стрелкам. Он ворвался в их строй, отсекая головы и руки. Лучники рассыпались, крича от страха, и Линан гнал их, пока опять не оказался окруженным давкой сражающихся и умирающих людей и лошадей.
Он напал на всадника в мундире хаксусского офицера, какого-то совсем недавнего мальчишку. Офицер отчаянно попытался отразить нападение Линана и начал было кричать.
– Пожалуйста… – заскулил он, парируя еще один выпад. – Пожалуйста…
Но Линан только усмехнулся ему и напал снова. Его меч перерубил офицеру запястье, а затем рассек бедро. Офицер взвыл, когда Линан вонзил меч ему в грудь, забулькал и умер.
Линан зарычал и погнал лошадь дальше. Еще трое врагов. Они увидели, как он несется на них, и разделились, собираясь напасть на него одновременно спереди и с боков. Линан рубанул того, который справа, меч его вошел всаднику глубоко в череп. Что-то воткнулось ему возле талии, и, опустив взгляд, он увидел там кинжал, половина клинка которого вошла в него. Он выпустил узду и двинул наемнику слева кулаком. Лицо скомкалось, и враг упал навзничь. Наемник перед ним в ужасе разинул рот и попытался заставить своего коня сдать назад. Линан вытащил из своего бока кинжал, увидел стекающую по его рубашке струйку темной-претемной крови, а затем бросил оружие в отступающего наемника, поразив его между глаз.
Он круто развернул лошадь кругом, выискивая нового врага, но убивать больше было некого. Не осталось никаких наемников, ни всадников в хаксусских мундирах, ни лучников. К нему галопом скакал отряд Красноруких, выкрикивая его имя, с явственно написанной на их лицах отчаянной озабоченностью.
– Со мной все в порядке, – заверил он их, а затем вспомнил о вонзенном в него кинжале. Линан опустил взгляд на рану, но, хотя он и нашел на рубашке четкий ромбовидный разрез, на коже под ней виднелся лишь слабый, еле заметный след.
Прадо получил вторую рану за этот день – сильный удар по тыльной стороне правой руки. Нанес его лоцман. Прадо удивило, что низкорослый четт вообще умеет сражаться, не говоря уже о том, чтобы превзойти в бою кого-то вроде него, наемника, за плечами которого четверть века сражений. Как только они столкнулись, Прадо рубанул его мечом по голове, но четт увернулся с гибкостью мальчишки и обрушил эфес собственного меча на руку Прадо, поломав ему несколько костей и вынудив выпустить оружие. После этого все сделалось путаным. Он помнил, как его сшибли с коня, как двое молодчиков с красными руками рухнули на него и связали по рукам и ногам. На некоторое время он потерял сознание, а когда пришел в себя, битва уже закончилась. Тут снова появился лоцман, заставил его встать и вынудил посмотреть на поле боя.
