Войцех Жукровский - На троне в Блабоне
— А если Лис в самом деле примет твое приглашение? Ох, боюсь я за покой в твоем доме…
— Ну что ты, я сумею обласкать и задобрить его, задорно улыбнулся Чу.
Друзья рьяно принялись за учебу, и во всем доме воцарилась ничем не нарушаемая тишина.
Через несколько дней Чу застал своего приятеля чем-то сильно расстроенным. Долго пришлось ему уговаривать друга поделиться своими горестями, прежде чем тот открылся:
— В противоположном крыле дома живет мой младший брат, как ты знаешь, он недавно женился… Вчера брат вернулся домой поздно ночью… Когда вошел в спальню, то услышал, что кто-то крадется в темноте. Решив, что это вор, он пытался поймать его, но неизвестный прошмыгнул под вытянутыми руками. Брат окликнул жену, но она спала так крепко, что это показалось ему даже подозрительным. Он зажег фитилек светильника и увидел возле кровати мои туфли.
Рано утром брат принес их мне. Он не угрожал, не ругался, но сердце его закрылось передо мной, как и его уста. Это проклятый Лис нас рассорил!
В этот момент друзья услышали в темном закутке какое-то шуршание.
— Лис, Золотой Лис, переселяйся ко мне! — воскликнул Чу. — В моем доме ты ничьего сердца не омрачишь…
Шорох в нише под потолком усилился, послышался звон разбитой чашки, бряцание цепи, кто-то там тащил несуществующие циновки, катал бочки.
— Он укладывает вещи, — радостно прошептал Чу.
— Нет, он никогда не оставит мой дом, — вздохнул Йо. — Этот Лис — дух нашей прабабки. Недавно после грозы оползла земля на ее могиле, и сквозь треснувшую крышку стало видно, что гроб пустой. Она превратилась после смерти в Лиса, потому что всех нас ненавидит… Когда-то ее отдали за долги моему прадеду, она сильно тосковала по родной стороне и молодом поэте, которого любила, оттого и умерла совсем юной.
Оба друга взяли кисточки и принялись легкими движениями выводить тушью заклинания, которые дали бы им власть над демонами.
Дома во время ужина, когда жена ухаживала за Чу, наливая ему душистый чай, вдруг сама по себе приоткрылась дверь и что-то тихонько проскользнуло в комнату, но что это было — разглядеть не удалось. Супруги лишь почувствовали холодное дуновение на своих лицах.
— Рад приветствовать тебя в моем доме, дорогой гость, — поклонился студент.
— С кем это ты здороваешься? — спросила жена удивленно.
— Со своим новым другом. Со временем ты его тоже узнаешь. А сейчас поставь, пожалуйста, на стол еще один прибор.
Жена послушно исполнила его распоряжение и принялась стелить постель.
— На столе я оставила сорок серебряных монет, нанизанных на шнур. Завтра тебе платить за экзамен, — напомнила она.
— А ты приготовь на завтра праздничный ужин, я приду с учителями и председателем комиссии… Из погреба достань бутылку старого вина… Угощение должно быть скромным, чтобы они не подумали, будто я намереваюсь снискать их расположение и повлиять на оценку, но постарайся приготовить его вкусным и красиво подать, чтобы оказать им уважение, которого они вполне заслуживают.
Жена кивнула и тихо вышла. Чувствовала она себя обиженной: муж не сказал ей ни единого ласкового слова, к тому же что-то скрывал от нее.
Древний род Чу, когда-то довольно знатный, во время войн сильно разорился. Всю надежду теперь возлагали на последнего из Чу, учеба давалась ему легко, а звание мандарина после сдачи экзамена открывало дорогу к самым высоким должностям в империи. В роду надеялись, что он сможет вернуть былой почет достославной в истории Китая фамилии Чу.
Чу задул светильник. Он долго лежал, заложив руки за голову, и, широко открыв глаза, вглядывался в темноту. Снедало его нетерпеливое любопытство: пожаловал ли к нему уже Лис? Он долго прислушивался, но в доме царила привычная тишина. В конце концов юношу сморил сон.
Снилось ему, что Лис проскользнул к нему в комнату и, положив лапы на край кровати, долго и насмешливо смотрел на него.
Наутро Чу обнаружил, что деньги со стола исчезли. "Лис испытывает меня, — подумал он. — Хочет проверить искренность моего отношения. Не стану его ругать".
— Золотой Лис, — позвал он. — Почему ты не сказал мне, что тебе хочется поиграть монетами?.. Я дал бы тебе их на ночь позабавляться. Теперь они лежат, заброшенные, в каком-то углу, и даже если бы ты надумал мне их отдать, все равно не сможешь — на солнце твоя сила пропадает. Запомни, дорогой Лис, если в следующий раз тебе опять захочется покатать по камням монеты — а я знаю, тебе это нравится, — дай мне какой-нибудь знак…
Однако деньги Чу были нужны срочно. Ему пришлось продать оставшуюся после отца шелковую куртку, подбитую мехом хорька, и серебряные браслеты жены, чтобы заплатить за экзамен. Несколько монет еще и осталось.
Вечером Чу, приведя в свою библиотеку учителей и угостив их чаем, решил посмотреть, как выглядит стол с угощением для почетных гостей. Когда он приоткрыл занавеску, его бросило в дрожь: утка обглодана, в чистых тарелках огрызки костей, бутылка опрокинута, вино из нее пролилось на пол, а на скатерти остались, похожие на листья клевера, черные отпечатки лисьих следов.
— Почему ты не сказал мне, Лис, что хочешь принять участие в ужине? — подавив в себе гнев, спросил Чу. — Я поставил бы тебе еще один прибор, и ты был бы моим самым дорогим гостем. А так и утку больше раскромсал, нежели съел, и вино разлил, не насладившись. Да и ел в одиночестве, без компании. В следующий раз дай мне знак, и мы усадим тебя к столу как равного.
Студент Чу позвал жену, дал ей остаток денег и попросил купить какой-нибудь еды в ближайшей закусочной, а сам отправился развлекать гостей. Он цитировал им древних мудрецов, декламировал шуточные стишки и слушал. Слушал так внимательно, что и наставники начали раскрывать перед ним, как павлиний хвост, весь блеск своих познаний, позабыв об ужине. Никто и не заметил, сколько прошло времени, прежде чем всех позвали к столу.
В полночь, когда довольные гости разошлись, жена встревоженно прошептала:
— Не сердись на меня, к ужину все было приготовлено вовремя, я сама проследила… Скажи, кто это сделал?
— Мой гость, — ответил Чу и пожелал ей спокойной ночи.
Несколько дней ничто, казалось, не нарушало покоя в доме, словно Лис навсегда покинул его. Но нет, он кружил здесь, бегал по комнатам: золотистый свет скользил по мебели да на ширме время от времени появлялась движущаяся тень. Несколько раз домочадцы слышали звон разбитой посуды, но, когда на звук прибегала перепуганная прислуга, миски и чашки стояли на своем месте нетронутыми; порой что-то скреблось в коридоре, но на оклик никто не входил, лишь сама по себе тихо открывалась дверь. Это давал о себе знать Лис.
