David Eddings - Колдунья из Даршивы
– Иди встречать остальных, – велела она Гариону. – Не позволяй им приближаться, пока я не поговорю с нашей сестрой. И принеси столько еды, сколько влезет в мешок.
– Да, тетушка Пол.
Гарион выбежал на дорогу, превратился в человека и стал поджидать друзей.
– У нас небольшая проблема, – сообщил он им. – Мы нашли раненую даму в лесу. Она и ее малыш голодают.
– Ребенок? – воскликнула Сенедра.
– Не совсем, – ответил Гарион, подойдя к запасам продуктов и принимаясь набивать парусиновый мешок мясом и сыром.
– Но ты только что сказал...
– Это волчонок, Сенедра, а дама – волчица.
– Что?!
– Она попала в капкан, поранила лапу и не может ни бегать, ни охотиться. Теперь она останется с нами – по крайней мере пока не заживет ее лапа.
– Но...
– Никаких «но». Она пойдет с нами. Дарник, ты можешь что-нибудь придумать, чтобы везти ее, не пугая лошадей?
– Постараюсь, – ответил кузнец.
– Не кажется ли вам, что в данных обстоятельствах подобная любовь к ближнему может оказаться неуместной? – мягко осведомился Сади.
– Нет, – ответил Гарион, завязывая мешок, – не кажется. Оставайтесь за холмом, пока мне не удастся убедить ее, что мы не причиним ей вреда. У холма есть вода, но это слишком близко к ее берлоге. Нам придется подождать, прежде чем напоить лошадей.
– Что тебя так разозлило? – спросил Шелк.
– Будь у меня время, я бы разыскал человека, поставившего этот капкан, и сломал ему ногу в нескольких местах. Ну ладно, мне нужно возвращаться. Волчица и волчонок очень голодны.
Гарион перекинул мешок через плечо и зашагал назад. Он понимал, что его гнев неразумен и что для грубого обращения с Сенедрой и остальными нет никаких оснований, но ничего не мог с собой поделать. Покорность, с которой волчица ожидала смерти, и ее горе по умершему спутнику жизни разрывали ему сердце, а гнев сушил выступавшие на глазах слезы.
Когда Гарион вновь превратился в волка, нести мешок стало трудно, но он тащил его в зубах, держа голову высоко, чтобы не волочить мешок по земле.
Польгара и Бельгарат разговаривали с волчицей, когда Гарион добрался до берлоги. В глазах волчицы светилось недоверие.
– Она не в состоянии это понять, – сказала Польгара.
– Ей кажется, что ты лжешь? – спросил Гарион, выпустив из зубов мешок.
– Волки не знают понятия «ложь». Ей кажется, что мы ошибаемся. Придется нам предъявить доказательство. Ты первый с ней познакомился, поэтому она больше поверит тебе. Превратись в человека. Все равно тебе понадобятся руки, чтобы развязать мешок.
– Хорошо. – Гарион мысленно представил себе свой обычный облик и тут же принял его.
– Вот это да! – только и смогла произнести изумленная волчица.
Гарион развязал мешок и положил перед волчицей мясо и сыр. Она начала жадно есть. Он опустился на колени перед изголодавшимся волчонком и начал его кормить, стараясь держать пальцы подальше от острых, как иглы, зубов.
– Ты не похож на других людей, – заметила волчица.
– Не совсем похож, – согласился Гарион.
– А у тебя есть самка? – спросила она.
– Да.
– Волчья или человеческая?
– Человеческая.
– И она охотится с тобой?
– Наши самки, как правило, не охотятся.
– Что за бесполезные существа! – с презрением фыркнула волчица.
– Ну, не вполне.
– Приближаются Дарник и остальные, – предупредила Польгара. И обратилась к волчице: – Сюда идут другие из нашей стаи, сестрица. Это люди, о которых я говорила. Не бойся их – они похожи на него. – Она указала носом на Гариона. – Наш вожак и я тоже умеем изменять наш облик. Присутствие волков пугает животных, которые нас сопровождают, а им нужно попить из твоего источника. Если можно, отойди с человеком, который тебя накормил, чтобы наши животные могли попить.
– Будь по-твоему, – отозвалась волчица.
Гарион увел ее от источника, неся на руках сонного волчонка, который поднял мордочку, лизнул его в лицо и тут же заснул снова.
Дарник и Тоф разбили лагерь возле источника, покуда Эрионд и Шелк поили лошадей и привязывали их к деревьям.
Через некоторое время Гарион привел к костру настороженную волчицу.
– Пришло время познакомить тебя с другими членами нашей стаи, – сказал он ей, – так как теперь они и твои товарищи.
– Это противоестественно, – заявила она, хромая рядом с ним.
– Они не причинят тебе вреда, – заверил ее Гарион и обратился к остальным:
– Пожалуйста, стойте спокойно. Она захочет обнюхать каждого из вас, чтобы узнавать потом. Не пытайтесь к ней прикоснуться и говорите потише. Она очень нервничает. – Он повел волчицу вокруг костра, позволяя ей обнюхивать каждого из его спутников.
– Как ее зовут? – спросила Сенедра, когда волчица обнюхивала ее маленькую руку.
– Волки не нуждаются в именах.
– Но мы ведь должны как-то ее называть, Гарион. Можно я подержу волчонка?
– Думаю, его матери это не понравится. Пускай она сначала к тебе привыкнет.
– Это и есть твоя самка? – спросила волчица. – Я чувствую на ней твой запах.
– Да, – сказал Гарион.
– Она очень маленькая. Теперь я понимаю, почему она не может охотиться. А она уже взрослая?
– Да.
– И у нее уже был первый помет?
– Да.
– Сколько детенышей?
– Один.
– Только один? – Волчица снова фыркнула. – У меня было шестеро. Тебе нужно выбрать самку покрупнее. Уверена, что эта была самой маленькой в помете ее матери.
– Что она говорит? – спросила Сенедра.
– Это невозможно перевести, – солгал Гарион.
Когда волчица немного расслабилась, Польгара приготовила в маленьком горшочке отвар из трав, смешала его с пастой из мыла и сахара и приложила припарку к раненой лапе.
– Постарайся не лизать и не кусать ее, сестрица, – велела она. – Эта штука невкусная и должна оставаться на месте, чтобы исцелить твою рану.
– Спасибо, – поблагодарила волчица и посмотрела на танцующее пламя костра.
– Вы, люди, ловко орудуете вашими передними лапами.
– Да, это очень удобно, – кивнула Польгара. Взяв спящего волчонка из рук Гариона, она положила его рядом с матерью.
– Теперь я посплю, – решила волчица. Она положила морду на бочок детеныша и закрыла глаза.
Дарник подошел к Гариону и отвел его в сторону.
– Кажется, я придумал способ, как перевозить ее, не пугая лошадей, – сказал он. – Я могу сделать для нее нечто вроде саней, привяжу к ним длинную веревку, чтобы лошади не чуяли запах, и накрою волчицу и детеныша старой лошадиной попоной. Со временем лошади к ним привыкнут. – Кузнец серьезно посмотрел на друга. – Зачем мы это делаем, Гарион?
– Я даже подумать не могу, чтобы бросить их в лесу. Они бы погибли через несколько дней.
