Галина Ли - Своя дорога
Девушка, прекратившая всхлипывать при первых же звуках вежливого голоса сирин, вытерла слезы, еще больше размазав по лицу грязь, проследила настороженным взглядом за монетками и стала подниматься.
Теперь, когда она не брыкалась, не рыдала, и не дралась, появилась возможность рассмотреть ее получше.
На вид девица была не первой свежести, а лет эдак двадцати трех - двадцати пяти. Явно простого сословия, иначе не опустилась бы до такого вида и не щеголяла полосками грязи под отросшими ногтями.
Страх страхом, но урожденная аристократка скорей бы умерла, чем допустила подобное безобразие. Значит девица дочь умершего хозяина лавки, или вовсе - служанка, которой некуда идти.
Штанишки не скрывали узких щиколоток, ноги, как я успел убедиться на собственной шкуре, длинные, плечи прямые, как у вешалки и такие же острые. Когда обыскивал, чуть не укололся об торчащие кости. И откуда только сила у такой дохлятины взялась?
А вот за грудь во время обыска она напрасно переживала, все равно ее не обнаружил. То, что у нее имелось за пазухой даже неудобно столь почетным словом называть, у иного рыцаря и то больше.
Девчонка, словно прочитав мои мысли, покраснела и принялась застегивать пуговицы. Это у нее не получилось, с одеждой я от злости не церемонился, оторвав к демонам все, что мешало.
Агаи отошел от стола и, поклонившись на прощанье девчонке, позвал, - Дюс, пойдем! И не смотри ты так на эту бедняжку, а то дыру в ней прожжешь. Она и итак тебя до икоты боится.
Боится, как же. Все ее страхи мне до сих пор в одном месте болью отзываются!
Впрочем, кое в чем сирин был прав - стоять тут столбом нежелательно.
Кланяться, в отличие от сирин, я не стал. Просто развернулся и вышел, переступив через смердящий труп.
Воздух на улице показался мне чище, чем в зимнем лесу.
Господи, да мы, наверное, насквозь провоняли мертвячим душком!
Сирин был готов сразу припустить рысью, торопясь добраться до дому, но я не дал. Бегущий человек не только собакам легкой добычей кажется, не хватало еще из-за спешки неприятностей отгрести. Однако через пару кварталов сам понял, что мои ноги тоже норовят перейти на бег, а сердце, словно камнем тревога придавливает.
Я глянул на сирин, и тот ответил мне смурым взглядом, пояснив, - Что-то нехорошо на душе.
Когда сразу двоим нехорошо, и ноги торопятся вперед хозяина, значит стоит их послушаться.
Рванули вперед мы почти одновременно.
Тревога ела душу не зря, когда мы подбежали к усадьбе Риса, то поняли, что чуть не опоздали - банда мародеров уже успела вломиться в верхний дом, расколов дубинкой череп привратнику, а теперь убийцы, ругаясь, выламывали вторую дверь - последнюю препону на пути к богатству.
Сирин благоразумно отскочил мне за спину и прижался к стене, ставя щиты, а я оголил клинок.
С местным народом мне драться еще не доводилось. Даже отчасти интересно, чего они тут стоят. И, опять таки, будет на ком за предыдущий конфуз отыграться, а то кулаки так и чешутся!
На этот раз мне попались сильные противники, привыкшие работать вместе, и, вероятно, уже не раз потрошившие богатые дома, которые беспомощные в болезни хозяева не могли защитить.
Их было четверо, нас - двое, однако нападать мародеры не спешили, а для начала что-то резко крикнули, указав на выход из дома.
Я пожал плечами - кричи не кричи, договориться не получится, да и надо ли?
Моя совесть потом спать спокойно не сможет, если живыми отпущу, хотя в принципе она у меня подруга сговорчивая. Только вот ее милосердие не про таких ублюдков.
Миролюбивый сирин первым делом попытался обездвижить противников, но у тех, судя по всему, были амулеты, так что волшебник только зря силы потратил.
Нет, мой способ все же надежнее и проще. А самое главное - не надо потом метаться между человеколюбием и справедливостью.
Грабители, поняв, что незваные гости уходить не собираются, прекратили ломать дверь и нехотя, медленно двинулись на меня, пытаясь взять в кольцо. Стоило одному из воров излишне отклониться вправо, как огненный шар подпалил ему шкуру, заставив завизжать, как свинья. Разбойник выпустил из рук оружие, схватился за глаза и рухнул на колени.
Молодец, Агаи! Один готов!
Метнувшись вперед, я воткнул меч в брюхо ближайшего грабителя, пока тот со страхом пялился на обожженного подельника.
Еще один готов.
Я успел отскочить, прежде чем, опомнившиеся противники дотянулись до меня своими прямыми и тонкими, словно осиное жало, мечами.
В жизни подобного оружия не встречал! И не боятся они с ним, против нормального меча?
Пока я следил за оробевшими, после потери приятелей, грабителями, где-то за спиной тренькнула тетива, испуганно вскрикнул сирин, и я сделал самую большую глупость за свою жизнь - обернулся на крик.
С Агаи все было хорошо, а вот ко мне кинулся уцелевший разбойник, сделав быстрый выпад с надеждой насадить меня на сталь.
Чудом увернувшись в последний момент, я отделался распоротой курткой и сам в ответ вогнал меч под ребра по самую рукоять.
Грабитель разжал руку, железо жалобно звякнуло о плитку, а умирающий повалился на меня лицом.
И тут я повторно сглупил. Вместо того, чтобы отступить в сторону, я по инерции подхватил тело. Тотчас зубы полутрупа впились мне в плечо, прокусив рукав куртки и рубашки. Мало того, мерзавец буквально выкусил шмат мяса вместе с тремя слоями ткани!
Удар рукояти клинка отбросил грабителя прочь, и я услышал, как хрустнули его шейные позвонки при ударе о стену.
А потом я тупо смотрел, пытаясь справиться с перекосившимся от боли лицом, как дергается в конвульсиях тело, и чувствовал, вцепившись пятерней, липкую теплую кровь. Она частой россыпью крупных капель срывалась вниз.
Из стали у него зубы что ли?!
С трудом вынырнув из странного оцепенения, я шагнул к жертве колдовства сирин. Тот недвижно лежал на боку, с пришпиленной к глазу ладонью, из которой торчала стрела. Точно такая же осталась в лавке колдуна. Точно такая же, пронзила грудь последнего грабителя.
Судя по всему, откупиться серебром от брыкучей девки не получилось.
- Дюс! - кинулся ко мне аптекарь, - Ты как?
Я дернул щекой, скривившись от пустого вопроса.
А то он не видит! Да и бог с ней, с рукой, заживет как на собаке. Надо посмотреть, что за зубки такие у мертвеца.
С трудом дождался, когда сирин перетянет мне тканью рану и склонился над телом, осторожно приподняв двумя пальцами верхнюю губу негодяя. Оскалу мертвеца позавидовал бы матерый волчара - острые крупные резцы совсем не походили на человеческие, а клыки были способны прокусить не только крепкое сукно, но и воловью шкуру!
