Лилия Быстрицкая - Щит Империи. Часть первая
— Напишите расширенный отчёт о своих действиях, думаю, ваши знания и аналитические методы будут полезны. — Ровным голосом ответил Мариинский, сделав вид, что не замечает резких интонаций Серова.
«Чтобы использовать мои методы, нужно быть мной! Я — следователь, я боевой маг, я — инквизитор, а не книжный червь, которого почему-то все упорно видят во мне!» — Чуть было не выкрикнул вслух Андрей, но вовремя сдержался, и, понизив тон, негромко сказал:
— Я очень рад, что послужил общему делу, и надеюсь, что и в дальнейшем мои способы решения задач пригодятся Инквизиции. Книга будет написана, я поделюсь собственным опытом, и пусть он используется во благо Империи. — Однако в этот момент у него был тяжёлый, испепеляющий взгляд, и он стоял, сжав кулаки, отчаянно стараясь погасить вспышку гнева и подавить в себе желание возразить или нагрубить руководителю.
Мариинский же прекрасно видел эту его внутреннюю борьбу, и, оценив выдержанность, ответил:
— Вот и отлично, ваши заслуги будут отмечены. — И, обернувшись к другим следователям, сказал. — Чернов, выгоняй всех, выдвигаемся.
«Плевал я… на ваши отметки…» — Подумал Серов, чувствуя себя так, будто его предали. Лишили возможности участвовать в развязке дела, к которой он сам и подвёл, отняли законное право насладиться триумфом, ощутить собственную победу. Он-то думал, что подобные ситуации остались где-то там, в его детстве, когда он делал что-нибудь особенное и ожидал похвалы, а вместо этого приходил кто-нибудь из братьев Йорхенов, отбирал у него результаты длительного труда и приписывал их себе. И маленькому, обиженному мальчику ничего другого не оставалось, как забиться обратно в библиотеку, и помалкивать, опасаясь расправы. Но нет, именно так он ощущал себя и теперь, когда даже Чернов, самый бесполезный следователь группы, участвовал в захвате, а он, Серов, не спавший ночами и не жалевший себя во время этих поисков, был отправлен домой, писать рукопись. Ни другое имя, ни новый статус и уважаемая профессия, получалось, не изменили отношения людей к нему, поменялся лишь масштаб происходящего. Осознание этого жгло его изнутри, терзало, подменяло здравые мысли накатывающими пустыми страхами, которые, предполагалось, он давно уже изжил.
Сейчас Андрей был похож на бледную тень из далёкого прошлого, и побрёл к съёмному дому, в котором жил сейчас, с потускневшим взглядом и понуренной головой, не обращая внимания на происходящее вокруг.
К переживаниям прибавилось ещё и мысленное самобичевание, он сам обвинял себя в том, что наивно позволил воспользоваться собою, как инструментом, и потом отбросить в сторону, за ненадобностью. От нарастающего раздражения никак не удавалось избавиться — попытки подавить его только ещё больше накручивали напряжение мыслями о несправедливости произошедшего.
Придя в дом, маг сразу прошёл на кухню, открыл шкафчик, где, в аккуратных баночках, стояли травяные чаи, намереваясь заварить себе какой-нибудь из успокаивающих. Но, вдруг с размаху хлопнув дверцей, да с такой злостью, что она повисла на одной петле, ударил по ней кулаком, тут же содрав с костяшек кожу. На спокойном, обыкновенно, лице Серова, появилась гримаса сродни страдальческой. «Шаровая молния», сорвавшаяся с его пальцев, спалила посудный шкаф.
Хотелось разгромить весь дом, нет, хотелось кого-нибудь убить, и он очень ярко представил себе, кого именно, и каким способом. Но он понимал, что это никогда не сделает этого на самом деле, и в нём всё больше поднималась бессильная ярость, однако прежде, чем сломать что-нибудь ещё, Андрей почувствовал на себе чей-то взгляд.
Чародей огляделся. На входе в кухню стояла Женя, шедшая следом за ним от самого Управления, но Серов, погружённый в собственные мысли, её даже не заметил. А она, видимо, пронаблюдала всю разыгравшуюся сцену с самого начала.
Катастрофа! Он не мог допустить, чтобы хоть кто-то увидел его в подобном состоянии, это было бы крушением мифа о его железной выдержке, о его непоколебимости… хотя на деле обмануть своей внешней сдержанностью и холодностью он мог лишь малознакомых людей, и он даже понимал это… но Женя! Девушка смотрела на него с такой жалостью и состраданием, она сочувствовала ему, будто он, сильный маг-инквизитор, множество раз рисковавший собой, казался хилым и беспомощным, как её котята. Её взгляд выражал и готовность ободрить и поддержать, словно чародей в этом нуждался… и он осознал, что это действительно так, но именно осмысление этого больше всего и взбесило его, окончательно выведя из равновесия.
И, вместо того, чтобы признать очевидное, и разделить свои переживания с девушкой, как он когда-то уже делал, Серов остановил свой взгляд на ней, и самым сухим тоном, на который только сейчас был способен, спросил:
— Что ты так на меня смотришь?
— Ничего… — Пробормотала Женя, не ожидавшая сейчас от него такой реакции на своё присутствие. — Я просто…
— Уйди. — Перебил Андрей. — И забудь о том, что только что здесь видела.
— Хорошо… как скажете… — Глаза девушки обиженно блеснули, и она, развернувшись, ушла.
Серов остался в одиночестве, но это не принесло ему облегчения, наоборот, теперь стало только ещё хуже. Опустошённый внутренними переживаниями, маг устало опустился на пол, прямо посреди разгромленной кухни. Обхватив ноги, он уткнулся лбом в собственные колени, и надолго замер в этой позе.
* * *Через несколько часов Андрей всё-таки кое-как привёл свои мысли в порядок, и даже относительно успокоился, придя к выводу, что он действительно внёс наибольший вклад в поимку подрывника, и ценность его в том, что он ИМЕННО СЛЕДОВАТЕЛЬ, а не штурмовик.
Вечером к нему заявился неожиданный визитёр. Серов открыл дверь. На пороге стоял Чернов, судя по выражению его лица, страшно довольный собой.
— Мы его взяли. — Сообщил Александр.
— Я и не сомневался. — Безразлично пожав плечами, отозвался Андрей. — А вас что же, послали известить меня лично, или же вы находите меня подходящим собеседником, чтобы поделиться радостью успеха?
— Что-то этом духе. Вы разве не рады, что опасный преступник обезврежен?
— Я именно для этого и работал. — Ответил Серов, ощущая, что от одного только нахального присутствия незваного гостя в нём снова начинает закипать злость, и поэтому первым пошёл в наступление, добавив своему тону притворной благожелательности. — Вот закончу с книгой о моих талантах следователя, и непременно напишу оду о вас, храбрых штурмовиках, которые по моей наводке схватили подрывника. Что же вы стоите на пороге? Проходите, будем праздновать нашу общую победу, заодно поведаете мне подробности.
