Дэвид Геммел - Рыцари темного леса
Океса ярился, но ему не на ком было сорвать свою злость. Гроза бушевала больше двух часов. Когда из-за туч наконец проглянула луна, Океса, промокший и грязный, отыскал генерала Кар-ашена и приказал казнить часовых и высечь капитана вечерней стражи.
На рассвете все это привели в исполнение, но Окесе не стало легче.
Извлекая у козла печень, он загадывал на короля.
У короля Ахака в Макте настроение было куда лучше. Этому способствовали теплые комнаты, обильные яства и предвкушаемые вечером удовольствия. В пище он не нуждался, но нужда — это одно, а наслаждение — совсем другое. Взять женщину так, как предназначено богами, наполнить ее новой жизнью, а потом высосать из нее эту жизнь. Наполнив себя самого — вот удовольствие, которого он прежде не ведал.
Ему вспомнился день, когда Самильданах принес ему амбрию. Чудесный напиток. Но в тот раз, когда он впервые высосал жизнь из живого существа, он испытал нечто неописуемое. Теперь у него есть все: бессмертие и власть. Он будет царствовать вечно. Вечность! Как сладко звучит это слово!
Ахак посмотрел из окна во двор. Куда, черт побери, подевался его слуга? Он давно должен был найти какую-нибудь девку.
Король налил себе крепкого вина и залпом осушил кубок. Было время, когда вино казалось ему нектаром богов — но было это до амбрии, до удовольствий Вира. Теперь оно лишь разжигало его аппетит.
В дверь тихонько постучали, и он крикнул:
— Входи!
Его слуга Маган доложил с низким поклоном:
— Ваше величество, есть женщина, которая почтет за честь и удовольствие разделить с вами вечер.
— Давай ее сюда! — Ахак расправил складки своего пурпурного плаща и приосанился.
Маган отошел в сторону и впустил женщину — высокую, стройную, но полногрудую, с восхитительным изгибом бедер. Когда Ахак взял ее за руку, она потупилась.
— Не смущайся, душенька, — сказал король. — Я люблю встречаться с моими подданными и узнавать об их нуждах и заботах из первых уст. Это помогает мне в моих одиноких трудах. — Он взял ее за подбородок и был вознагражден застенчивой улыбкой. Отпустив Магана, он подвел женщину к окну. — Хочешь вина?
— Как вам будет угодно. — Ее тихий и мелодичный голос разжег в короле страсть, но он подавил ее, наслаждаясь мгновением. Обнимая женщину за талию, он поднес ее руку к губам.
— Скажи: ты на все готова ради своего короля?
— Да, ваше величество.
Его пальцы, сжав ее грудь, спустились к животу.
— Ты ведь знаешь, чего мне хочется?
— Да. — Она распустила шнуровку, сбросила с плеч платье и переступила через него. Король подвел ее к кровати и разделся сам.
— Ты даже представить не можешь, что тебя ожидает, — сказал он, ложась рядом с ней.
— Могу, Ваше величество, — ответила Морриган.
Самильданах, поставив коня в стойло, взошел наверх и постучался. Ему открыл Маган.
— Где король? — спросил красный рыцарь.
— В герцогской опочивальне, ваша милость. У него женщина.
— Хорошо, я подожду, принеси вина.
— Да, ваша милость. Возможно, это затянется дольше обычного: уж очень она хороша, — ухмыльнулся слуга.
— Красавица в Макте? Чудеса.
— Да, ваша милость. Королю нынче посчастливилось. Я вышел, а она тут и сидит, прямо у ворот.
— Опиши мне ее.
— Высокая, с золотыми волосами. Сама молодая, а в косах уже серебро…
— Боги милостивые! — Самильданах выхватил меч и помчался по лестнице, перескакивая через две ступеньки. Дверь спальни была заперта. Отступив, он ударил ногой по медному замку. Дверь распахнулась, и он ворвался внутрь.
Маленькое, ссохшееся тело короля лежало на кровати. Морриган, нагая, сидела на полу. Из глубоких разрезов на ее запястьях струилась кровь.
Самильданах бросил меч и подошел к ней.
— Зачем? — шепотом спросил он.
Она остановила на нем меркнущий взгляд.
— Зачем? А разве ты не видишь, какими мы стали? О, Самильданах… мы портим все, к чему прикасаемся. — Она пошатнулась, но он подхватил ее. Голова Морриган упала ему на плечо. — Я любила тебя больше жизни… а теперь не понимаю даже, что это означает.
— Не говори ничего. Сейчас я перевяжу тебе руки. Твою жизнь еще можно спасти.
— Нечего спасать. Я умерла там, в Вире, когда стала одной из них… такой же, как ты, любимый.
— Ты ничего не понимаешь. Мы создадим новую Габалу… новую…
— Ты помнишь, как любил меня?
— Помню.
— Не в Вире — раньше, в саду, в ночь твоего отъезда. Помнишь?
— Да. Это было в другой жизни.
— Что же стало с тем отважным молодым рыцарем?
— Он все еще здесь, Морриган. Он… Морриган! — Самильданах бережно уложил ее на пол и закрыл ей глаза.
21
Через двое суток королевская армия перешла наконец в наступление. Пехотные фаланги четырьмя большими квадратами, сомкнув щиты, двинулись вперед по долине.
Мананнан, Элодан и другие рыцари ждали, сидя на конях к северу от наступающего противника. Настроение у них было сумрачным. Лло послал разведчиков на восток и запад, чтобы прикинуть численность вражеской кавалерии, и уже получил первое донесение. С запада наступали две тысячи всадников, с востока вестей пока не было.
— Придется отступать, — сказал Мананнан. — У нас не хватит людей, чтобы расстроить эти фаланги.
Лло неохотно согласился с ним, и в этот миг из лесу выбежал человек, весь красный, с блестящими глазами.
— Лло! Лло! Кавалерия разбита!
— Как разбита? Что ты говоришь?
— К нам подошло пять тысяч повстанцев. Командует ими человек по имени Рамат. Они разгромили конницу и теперь движутся сюда.
— Рамат? Никогда о таком не слышал.
— Весь лес к северу от нас поднялся. Там случилось чудо — они все толкуют что-то о Нуаде и древе жизни. Я мало что понял, однако они здесь!
— Где? — спросил Мананнан, и разведчик показал на восточный склон. Вооруженные люди толпами выходили из-за деревьев и бежали вниз, на врага.
— Проклятие! — вскричал Элодан. — Их изрубят на куски!
— Труби наступление! — скомандовал Лло. — Ударим на них со всех сторон.
— Если они удержат строй, мы отскочим от них, как волна от скалы, — заметил Мананнан.
— Тогда молись, чтобы они его не удержали. Вперед! — Лло пришпорил коня. Рыцари и еще около восьмидесяти всадников в трофейных доспехах устремились за ним.
Океса в середине первого квадрата увидел атакующих повстанцев и побелел: их были тысячи.
— Назад! Назад! — завопил он, и фаланга заколебалась. Паника в голосе герцога вкупе с дикими криками атакующих орд сделала свое дело, и солдаты, сломав строй, побежали назад по долине. Две другие фаланги тоже рассыпались, но четвертая, под командованием Кар-ашена, продолжала маршировать.
