Наталья Бульба - Поставить мир на кон
Выразить претензии я не успела – оценила проявившуюся ровную, покрытую похожим на мрамор камнем дорогу, которая, слегка мерцая, лентой вилась между стволами деревьев, убегая в ту сторону, куда мы и направлялись.
– Мы обычно пользуемся порталами, – не дожидаясь моего вопроса, пояснил он и, сочтя на этом инцидент исчерпанным, кивнул, удовлетворяя проявленный мною интерес. – Конечно. Наш мир линеен, происходящее здесь однозначно и неизменно с точки зрения возможности выстроить временную петлю и попытаться ее откорректировать. Поэтому, наверное, мы относимся ко всему более трепетно и ответственно. Все, совершенное нами, исправить невозможно, если это, конечно, не касается изменений, произведенных в доминирующей линии. Основной же мир более гибок и подвижен. Определенные события в нем создают новые миры по количеству возможных вероятностей их завершения.
– И гибель основного обязательно влечет за собой уничтожение альтернативного?
– Нет. – Он усмехнулся. С грустью. Похоже, этот вопрос не входил в его планы. И хотя он мог найти причину проигнорировать его, делать этого не стал. – Есть возможность зафиксировать ветвь, пусть и не сделав ее основной, но защитив от возможных потрясений. Существует даже вероятность того, что она может стать стволом нового дерева альтернатив, но она настолько мала, что мы у себя в управлении ее даже не рассматриваем.
– Потому ты и решил помочь Вилдору.
Моя реплика, на мой взгляд, не нуждалась в его комментариях. Но они последовали и оказались более неожиданными, чем то, к чему я была готова.
– Скорее, я посчитал, что только он сможет справиться с этой проблемой. О его планах мне было хорошо известно, и оставалось лишь подбросить нужную информацию так, чтобы она его точно заинтересовала.
– Так вот, значит, кто за всем этим стоит?! – Его признание добавляло ясности, но смущало своей недосказанностью.
– Я лишь просчитал возможность подобного развития событий, – не пряча хитринки во взгляде, улыбнулся он. И добавил, демонстрируя раскаяние: – К сожалению, большего я сказать не могу, как бы ни хотел.
Разве я могла ему возразить!
Но, как ни странно, его последнее заявления не испортило мне настроения. Скорее уж в какой-то мере примирило с Вилдором. И хотя я очень сильно сомневалась в том, что тот долго продержится в роли жертвы чужих планов, даже временное его нахождение в этом статусе притупляло остроту осознания моего собственного положения. К тому же мы теперь были с ним по одну сторону баррикады, пусть даже Сартарис и предлагал себя в качестве союзника. Отказываться от этого я, естественно, не собиралась, но при случае готова была помочь бывшему ялтару восстановить статус-кво.
– Что на том берегу? – Эта прогулка навевала странные ассоциации. Светящаяся полоса дороги, уводящая все дальше в тревожную мглу. Исполинские ели, вершины которых терялись в непостижимой взгляду вышине. Тягучая тишина, в которой единственными звуками были те, что издавали мы.
Присутствие нас двоих среди этой застывшей гармонии казалось поистине абсурдным. Мы были чужды ей, и чем дальше удалялись от края леса, тем сильнее я ощущала необходимость вернуться назад, смириться с тем, что тайна, к которой я стремилась, так и останется нераскрытой.
– За право выбрать свой путь этот мир заплатил большинством уничтоженных в этом архипелаге островов и гибелью тысяч даймонов, – отделался он общей фразой.
– Проще было сказать, что мне не стоит об этом знать. – В моей усмешке не было горечи. Лишь сожаление, которое не имело ни малейшего отношения к тому, что он произнес.
Последние два месяца привели меня к удивительному выводу. Я родилась на Земле, назвала своей Лилею, приняла в сердце Дариану, но оказалось, что ни в одном из этих миров для меня больше не было места.
Возврат к той жизни, которая была до встречи с Олейором, был невозможен – слишком изменилась я, слишком многое мне было известно, чтобы как ни в чем не бывало продолжить находиться среди обычных людей.
Настоящее же… Я была лишь средством для достижения целей других, пусть даже они и выглядели благородными. Но только здесь и сейчас я ощутила это с неотвратимой очевидностью.
Я была чужой. Ошибкой.
– Я думаю, что момент, когда ты все узнаешь, наступит значительно раньше, чем закончится твое терпение, – попытался он сгладить возникшую неловкость.
Мои щиты продолжали скрывать за собой все, что творилось у меня внутри, но он не мог не заметить, как я судорожно сжалась, замыкаясь в себе, как в раковине.
Я никак не отреагировала на его слова. Говорить больше не хотелось. Если раньше я высказывалась о том, что мир принадлежит мужчинам, то теперь готова была перефразировать собственные мысли: все миры веера принадлежат мужчинам. Везде, где я побывала, на долю женщины выпадало быть лишь игрушкой. Нередко ценной и любимой, но…
Возможно, кого-то и где-то миновала сия участь, тем более что Таши была довольно ярким тому примером, но это были исключения, а правила диктовали совершенно иное.
Для таких, как я, оставалось лишь два пути: смириться, наступив на горло своим амбициям, или вновь и вновь доказывать свое право, становясь плечом к плечу с любимым.
Вот только я все еще не была готова сделать свой выбор. Как и признаться самой себе, с кем из двоих я хотела бы стоять рядом. Одного любило мое сердце, а ко второму тянулась душа.
Резкий рывок за плечи вывел меня из власти этого мрачного оцепенения.
– Это храм маров. – Глаза Сартариса были слишком близко, и в их черной глубине я видела понимание того, что со мной происходило. – В тебе их кровь, потому он и позволил тебе найти эти сведения, потому и требует понять себя, прежде чем ты войдешь внутрь, потому и заставляет признаться в том, что ты предпочитаешь гнать от себя.
Его слова доходили до меня словно сквозь туман. Но чем дольше он говорил, тем яснее я понимала, что именно они значили для меня. И он был прав.
– В чем же сознаешься ты, переступая порог храма? – прохрипела я, удивляясь, с каким трудом вырывается воздух из груди.
Мелькнувшая во взгляде горечь показалась мне довольно ясным ответом, однако мой спутник не собирался ограничиваться этим. Правда, не успев заговорить, он замер, словно к чему-то прислушиваясь.
Надеюсь, у него найдется достаточно аргументов, чтобы уговорить Вилдора не появляться здесь, пока мы не доберемся до того места, которое он назвал храмом.
Грустная улыбка тронула губы даймона, он, стараясь не коснуться кожи, убрал прядь с моего лица и произнес, словно выдохнул:
– В том, что мог ошибиться.
Закираль
– Мне показалось, или ты не удивлен? – поднялся я навстречу входящему в кабинет отцу, но, отметив недовольство в его глазах, опустился обратно в кресло. С легким сожалением проводил мимолетную мысль о том, что был более готов к общению с женой, чем с Вилдором.