Сергей Шведов - Черный колдун
— Ахай меченый, — сказал Чирс — Ты, почтенный Канакар, уже имел с ними дело два десятка лет тому назад.
— Это опасно. В тот раз меченые прошли все барьеры и узнали слишком много. Если мне не изменяет память, один из них ушел тогда. Три года назад мои люди видели на развалинах Гордана человека, мы решили тогда, что это просто тень, а возможно привидение. Но мы могли и ошибиться.
Лицо посвященного Чирса слегка побледнело. Вряд ли молчун остался после бойни, учиненной владетелями в Ожском бору. Но все может быть. Уцелела сестра Беса, выжил и тот меченый, что стрелял в Геронта. Чирс успел его раз глядеть, прежде чем огненные арбалеты гвардейцев Кархадашта превратили лицо меткого стрелка в кровавое месиво. А потом по убитым прошлась обезумевшая толпа. Больше меченых среди варваров не было. Халукар внимательно осмотрел всех убитых. И уж совершенно точно, среди убитых не было ни одного молчуна. Наверное, следовало бы предупредить Канакара, но Чирс, поглощенный свалившимися заботами, упустил это обстоятельства из виду.
— Тебе придется усилить охрану, почтенный. Молчун — это наш с тобой недосмотр. Хотя, скорее всего, кости этого мерзавца давно уже гниют в земле.
— А почтенный Ахай?
— Бес не знает про подземный ход. Он не знает, для чего нужны скорпионы.
— Мы тоже не знаем, откуда начинается подземный ход к стенам Храма, — нахмурился Канакар. — Гордан велик, и не так-то просто найти иголку в стоге сена.
— Надо найти, почтенный, — твердо сказал Чирс, — и поставить там вооруженную охрану. Мы не можем рисковать.
Кон поднял вверх руку, призывая спутника прислушаться. Бес внял его совету и прижался ухом к металлической стене — стена слабо подрагивала в такт ударам невидимого сердца.
— Это здесь, — прошептал Кон.
Бес с уважением посмотрел на стену — черный металл тускло поблескивал в ярком свете чудесных светильников. Таких светильников меченый не видел даже в Чистилище.
Меченому было непонятно, кто разжигает огонь в этих стеклянных колбах, а спросить было не у кого. Ну разве что у молчуна.
— Электричество, — пояснил Кон, который чувствовал себя в подземелье мертвого города как рыба в воде.
Пешки, нагруженные пороховыми зарядами, присели на корточки вдоль стен, глядя перед собой равнодушными к чудесам этого мира глазами. И только Крол проявил к происходящему интерес: он подошел к стене и постучал по ней костяшками пальцев.
— А ты уверен, что там за стеной именно Храм?
— За эти годы я облазил здесь все вокруг. Дважды натыкался на охрану и едва уносил ноги. Я отыскал и Храм, и десятки школ, расположенных в округе. Школы, где нормальных людей превращают в безмозглых тварей. Я рассказал о них Сабудаю, и это было моей ошибкой. Сабудай был неглупым человеком, но он понятия не имел, с какой силой ему придется столкнуться. Мои доводы на него не действовали. Он собрал четыре сотни отчаянных головорезов и решил освободить захваченных в плен соплеменников. Дьявольская сила остановила их на дальних подступах к Храму. Люди Сабудая рубили друг друга с остервенением, редким даже среди этих отчаянных ребят. Ара привез вождя варваров притороченным к седлу, и они были единственными, кто вырвался из ада.
— Ладно, — почесал затылок Бес — Я, пожалуй, попробую.
Он провел рукой по металлической стене, нащупал пальцами углубление и замер. Кон отступил назад и застыл в неподвижности, сдерживая рвущееся из груди дыхание. Почти два десятка лет он ждал этой минуты, и все-таки дождался, дожил. Что бы там ни говорили, а акт мести одно из самых сладостных переживаний в нашей жизни. Бес вложил скорпионов в углубление в стене, абсолютно томно совпадавшее с ними по очертаниям, и смотрел теперь на них не отрываясь. Черные тела скорпионов постепенно становились красными, потом они вдруг вспыхнули ослепительным светом, и меченый, закричав от боли, отдернул руку. Стена дрогнул и стала медленно отодвигаться в сторону, открывая непрошеным гостям проход в святая святых Храма.
Чирс вздрогнул от резкого протяжного воя, разнесшегося по залу. Звук был совершенно невыносимый, больно ударяющий по барабанным перепонкам и нервам.
— Что это значит? — прошептал он побелевшими губами.
— Кто-то проник в сердце Храма, — выдохнул посвященный Кайдар. Жрец со страхом смотрел на стену, в которой были высечены два сцепившихся в смертельной схватке скорпиона. Это был вход со стороны жрецов, но был еще и вход со стороны Гордана.
— Ахай! — грязно выругался Халукар. — Он все-таки знал.
— Что же теперь? — спросил Канакар.
— В Гордан, — лицо Чирса окаменело. — Привези мне мальчишку живого или мертвого.
— Это конец, — старый Кайдар опустился прямо на каменные плиты пола.
Почтенный Канакар, не говоря ни слова, вышел. Его тяжелые сапоги гулко застучали по коридору. Сторожевой пес Храма бежал, торопился как никогда в жизни, и без всякой надежды на успех.
— У них есть порох, — сказал Чирс, его голос, как ни странно, звучал почти спокойно.
И словно в подтверждение его слов раздался мощный взрыв. Сирена мгновенно смолкла, свет погас. Чирс, отлетев в сторону, ударился о какой-то выступ и потерял сознание. Очнулся он на свежем воздухе. Почтенный Кархадашт осторожно поддерживал голову наместника Великого. Рядом стоял Халукар, лицо степняка было бледнее обычного, но на тонких губах играла привычная усмешка.
— Кажется, мы проиграли, посвященный Чирс.
Чирс обернулся: обугленная пирамида величественно возвышалась среди бескрайней степи, суровая и на первый взгляд недоступная в своей непререкаемой мощи, но это была лишь тень рухнувшего величия.
Испуганные жрецы, оглушенные взрывом, но, кажется, не пострадавшие, ошалело пялили глаза на посвященных.
— Кайдар умер, — равнодушно заметил Халукар. — Слабое сердце.
— Мудрость Храма умерла вместе с ним, — губы Чирса дрогнули в жалком подобии улыбки.
— Рано или поздно, но это должно было случиться, — философски заметил Халукар. — Мудрость умерла, но сила еще осталась. Наш долг — удержать этот мир от полного развала.
Бес бежал по улицам мертвого города, то и дело спотыкаясь о камни развороченных мостовых. Рядом тяжело отдувался Крол, меч в его руке казался красным не то от крови, не то от зарева разгорающегося пожара. Бес вскинул автомат и выстрелил. Неуклюжий горданец исчез в проломе полуразвалившегося дома. Кто-то стрелял им вслед, но Бес не пригибался и не останавливался. Пули свистели над его головой, отбивая куски кирпича от стен, сложенных когда-то руками его предков. Рухнула последняя твердыня горданцев, труд десятков поколений гордого народа. Четыре сотни гвардейцев Канакара, растерянных и потрясенных, метались по мертвому городу с одной мыслью в голове — отомстить. Отомстить во что бы то ни стало, и хотя бы этим приглушить рвущую сердце боль. Все рухнуло в один миг. Чужие люди проникли к сердцу Храма и раздавили его безжалостной рукой.
