Галина Романова - Выбор наследника
— Это правда? — Келлегор вскинул глаза на наемника. — Вы видели его?
— Да, — процедил тот. — Нам п-пришлось расстаться, но это ненадолго. Я п-поклялся себе, что найду Карадора во что б-бы то ни стало. Я д-должен… Но для этого мне нужна сила.
— Возьмите мою, — опять сказал альфар, вставая на ноги. — Я же говорил, что это все из-за меня! Если бы лорд Карадор не бросился меня спасать, сейчас все было бы по-другому…
— Да уж, — проворчал Фрозинтар, припоминая те эвларские события.
Сжавшись, мальчишка сделал шаг к нему, и наемник физически ощутил его страх.
— Не бойся, — промолвил, заключая его в объятия и приникая к губам долгим поцелуем.
— Фу-у! — тихо процедил сэр Ройдар, отворачиваясь. — Как он это… это же противоестественно!
Келлегор ничего не ответил — юный маг внимательно смотрел на прижавшуюся друг к другу пару. Хрупкий женоподобный мальчик и кажущийся рядом с ним еще крупнее и массивнее драур. Будучи магом, полукровка в конце концов понял, с каким существом столкнула их судьба. Перед ним был не вампир, а некто, кого можно было назвать нежитью[25]. Некромантская жилка буквально трепетала в нем. О драурах в Доме Ящера рассказывали с придыханием, как о самых мощных созданиях. Сложность заключалась в том, что трудно было понять, как они появляются. Создавать их искусственно — слишком долго, опасно и накладно, а ждать, когда на свет самопроизвольно появится такой «живой мертвец», можно сколько угодно. И пока тот пил энергию мальчика-альфара, Келлегор лихорадочно вспоминал все, что ему известно об этих существах. И тихо радовался тому, что этот драур им не враг.
Наконец, Фрозинтар оторвался от теплых нежных губ, взглянул в блестящие глаза прижавшегося к нему ребенка. Он еле нашел в себе силы прервать поцелуй — такой чистой и сладкой была переполнявшая это юное тело энергия. И в его объятиях оно лежало так, словно с рождения было для него предназначено. Так подходят друг к другу две половинки единого целого, которые наконец встретились после долгих поисков, чтобы никогда уже не расставаться.
— А ты, — прошептал наемник хрипло, не сводя глаз с полуоткрытых губ, — хорошо целуешься…
— Что вы, — прошептал Седрик, — я не умею… Я никогда раньше ни с кем…
Он попытался выпрямиться, но неожиданно покачнулся, схватился за куртку на груди Фрозинтара, чтобы не упасть:
— Ой, мамочка… я… — Глаза его закрылись сами собой. — Что со мной? Я умираю, да?
— Нет. — Наемник провел рукой по темно-русым волосам. Они были острижены до плеч, и он с неожиданной болью подумал, что вместо этих вихров по спине Седрика должен струиться целый водопад нежных шелковистых локонов, закрывая ее всю до ягодиц. — Это просто усталость. Как после долгой и трудной работы… Сейчас ты уснешь. А потом проснешься как ни в чем не бывало.
Бледное, ставшее совсем детским лицо уткнулось ему в грудь:
— Правда?
— Правда. — Наемник поудобнее обхватил хрупкие плечи, подсунул вторую руку под коленки и поднял альфара. — А я буду охранять твой сон.
Плечом раздвинув замерших рыцаря и мага, он вернулся к костру и уложил уснувшего Седрика на лежанку, по запаху безошибочно выделив принадлежавшую ему. На губах еще жил вкус поцелуя, и наемник, садясь рядом, подумал, что сделает все, чтобы ощутить его еще раз — хотя бы потому, что этот поцелуй он почувствовал.
Костер потрескивал ветками тихо и задумчиво, так, словно не хотел мешать единственному не спящему на поляне живому существу.
Во сне переступали ногами и время от времени пофыркивали привязанные к деревьям упряжные скакуны. Укрывшись одеялами и прижавшись друг к другу для тепла, спали утомленные долгим дневным переходом бродячие артисты. И только мастер Неар, не в силах сомкнуть глаза, сидел над костром, воспаленными глазами глядя на пляшущие язычки пламени.
Менестреля била дрожь. Ночь ранней осени казалась ему такой холодной, что он невольно придвинулся к костру так близко, как только мог, и обхватил себя руками за плечи в тщетной попытке согреться. Надо было встать и подбросить в костер еще веток — куча хвороста была совсем рядом, — но пошевелиться мастер не мог. Им овладело странное оцепенение. Ему не хотелось ни есть, ни спать, ни думать.
…Твари было уютно. В отличие от менестреля, она просто дремала, свернувшись клубочком в логове и дожидаясь своего часа.
Глава 10
— Ты понимаешь, что делаешь? Как мы можем довериться ему? Что заставляет тебя так рисковать?
— Сам не знаю. Интуиция, наверное…
— Но он же нежить! Он исчадие Бездны! Он…
— Тише, сэр Ройдар! Он все слышит!.. Ведь правда?
Идущий впереди Фрозинтар бросил взгляд через плечо:
— П-правда.
Граф покачал головой:
— Все равно. Доверять нежити… После того, что он нам рассказал вчера ночью? Не боитесь, что он нас предаст?
— Нет. Сам он нас не предаст, если ему не прикажут этого сделать. У него есть хозяин, который может им распоряжаться. Но сейчас хозяин далеко и вряд ли вмешается. Так?
Фрозинтар опять оглянулся:
— Так.
— И все равно — он слишком опасен! Я о таких только легенды слышал! Его же ничем не остановишь! Даже ваша магия, милорд, может оказаться против него бессильной! И что будет, если однажды мы встретимся с его хозяином и он отдаст приказ нас убить? Вы уверены, что драур сможет этому противостоять?
Келлегор ничего не успел ответить — идущий впереди Фрозинтар предупреждающе вскинул руку, и юноша замолчал.
— Что там?
— Кажется, мы н-на месте. — Наемник указал вперед и вверх.
Путешественники вскинули головы и за деревьями увидели встающие над ними зубцы скал.
— Н-ничего не напоминает?
— О Покровители, — прошептал Келлегор, — вот это да!
Одна из скал, высившаяся в самом центре, так сильно напоминала гнома, что любому было ясно — это не природа так постаралась, это в течение долгих лет трудились резцы нескольких десятков резчиков и скульпторов.
— Как красиво, — протянул Седрик, выглядывая из-за плеча Келлегора.
— Действительно, увидишь — ни с чем не спутаешь, — припомнил юноша слова гадалки.
Но сэром Ройдаром владели более прозаические мысли.
— Куда идти дальше? — поинтересовался он. — Дороги нет.
Последние лиги две или три они, следуя указаниям драура, пробирались по бездорожью, свернув с узкой тропы, которой явно последний раз пользовались хорошо если лет двадцать назад. Собственно, это была не тропа, а вымощенная гладкими плитами дорога. Плиты оказались пригнаны друг к другу так плотно, что даже многие годы спустя трава не везде пробилась в щели между ними. Заканчивалась дорога возле строения, которое можно было назвать заброшенной часовней, Исследовав ее, Келлегор заключил, что ничего священного тут не было. Скорее всего, здесь когда-то проходила граница, и часовня предупреждала об этом. Они и углубились в нехоженые дебри.
