Виктор Гвор - Волчье Семя
Медвежонок пришпорил коня и, поравнявшись с Когтем, перебросил тому поводья.
— Уходите! Я их задержу!
— Сбрендил?! Их же до!.. Убьют!!!
— Всем не уйти! Задержу и сбегу! Я — «Медведь»! Белку спасай!!!
И не слушая возражений, спрыгнул с седла.
* * *Погоня подходила к концу. Если бы не лес, да топот копыт собственных коней, беглецов было бы видно и слышно. До них не мили, считанные сотни локтей. А может, уже десятки. Как бы еще избежать боя, заставить детей говорить, а не драться… Вильдвер может броситься сразу, и у Арнольда не поднимется рука его осудить. Слишком многое мальчику пришлось пережить.
Хюбнер рванул так, что обогнал кроатца Ридицы, вылетел из-за поворота и остановился, подняв коня на дыбы. Дальше дороги не было.
* * *Медвежонок огляделся. Хорошее место. С обеих сторон от дороги густой ельник. Кони не пройдут. Пешком ребят не догнать. Лишь бы у Когтя с лодкой сложилось. Пройти можно только по дороге. А на дороге он!
Медвежонок встал так, чтобы впереди был прямой участок. Пусть увидят издалека. Остановятся, замешкаются. Может, испугаются хоть на минуту. Это даст брату время. Немного, но даст.
Сбросил тяжелый жупан и куртку. В бою лишь помехой будут. И рубаху тоже, на белом хорошо видна кровь. Ни к чему врагу знать, удалось ли его зацепить. И пусть видят, с кем имеют дело. Еще немного времени. Каждая выигранная минута пригодится Когтю и Белке.
Откинул одежду на обочину, чтобы не мешала, и вышел на середину дороги. Замер. Настраиваться некогда. И не надо. Ярость уже проснулась, напитала силой, очистила голову от лишних мыслей.
Они снова пришли, проклятые мистфинки! Убившие деда! И второго деда! Панаса! И бабушку! Пришли, чтобы убить Когтя и Белку! Всех, кто ему дорог! И его самого. Что ж, кто хочет крови — получит кровь! Их слишком много, чтобы прикончить всех. Один труп они получат, но, дорогой ценой. Очень дорогой! Здесь, на лесной дороге, их ждет Смерть! И возраст не важен! Ничто не важно! Он вильдвер! Он «Медведь»!
Вылетевший из-за поворота всадник остановился на месте, подняв коня на дыбы…
* * *Деревушка приютилась на берегу, почти вплотную подступив к воде. Почти, потому как дорога шла по самому берегу. Или вода поднялась, из-за прошедших дождей… Коготь остановил коня и огляделся. Небольшое селение, с десяток дворов. Зато у каждого — лодка, а то и две. Вот только весла осторожные жители прячут в сараи. Но на этот раз повезло. Возле одной из долбленок возился невзрачный мужичок.
— Здрав будь, тато, — Коготь спрыгнул с коня. — Лодку продашь?
— И вам не хворать, шановный пан, — вид мальчика явно привел мужика в замешательство. — Так не можу ж я без челна-то. Живу с нёго…
— Так с трех-то коней лучше жить можно, — времени торговаться не было.
— Трех коней? — мужик впал в оторопь. — Так жалко лодку-то…
— Короче! Берешь ловеков за долбленку, или я тебя прям тут распишу под сварожских идолов и за так возьму!
В руках Когтя замелькал нож. Мужичок следил лезвием с нарастающим страхом.
— Белка, садись!
Держа перо наготове, мальчишка забрал весло, столкнул лодку с берега, и, что было сил, заработал веслом.
— А Медвежонок? — спросила девочка.
— Он нас догонит. Обязательно догонит!
— Его не убьют?
— Ты что! — Коготь из всех сил старался, чтобы голос не дрожал. — Его невозможно убить! Он же ларг! «Медведь»!
И усилием воли сдержал слезы…
* * *Конь помахал передними ногами и опустил копыта на землю.
— Отто! — окликнул Арнольд.
Перегораживающий дорогу не шелохнулся. Маленький босоногий мальчишка, одетый лишь в потрепанные грязные портки, стоял и смотрел. Слишком расслабленно, чтобы обмануть Хитрюгу. Впрочем, он никого бы не обманул. Короткая бурая шерсть, выступающие клыки, клинок. И полная неподвижность. Где-то в паре шагов впереди проведена незримая черта, и преступивший ее умрет. Сейчас перед ним не Отто, не Медвежонок. Зверь. Достойный внук Теодора Рваное Ухо.
Но почему? Выходить вшестером против опытного вильдвера — глупая затея. Но три десятка — не полдюжины, и исход боя меняется на противоположный. Это для взрослого умелого бойца. О мальчишке и говорить нечего. Драться — самоубийство. И он может уйти в любое мгновение. Через ельник, куда не сунешься на конях. Либо слишком самоуверен, либо… Почему не ушел Теодор в Лукау? Прикрывал мальца, не умеющего оборачиваться! А теперь этот малец прикрывает отход своего брата. И, подобно деду, будет драться, даже пронзенный тремя копьями. И что делать?
Сбоку втиснулся красный конь. Святая сестра оглядела мальчишку, поджала губы:
— Он не будет разговаривать.
— Не будет, — согласился Хюбнер. — И не нападет, пока мы не двинемся вперед. Выигрывает время для брата. Что будем делать?
— Не знаю… Попробую достучаться. Отто!
Вильдвер не шелохнулся.
— Послушай!
— Всю дорогу перегородили! Ни пройти, ни проехать! — Маленькая фигурка просочилась сбоку от Арнольда, обдирая спиной еловые ветки. — Мы как договаривались? — сделала шаг вперед.
— Ядвига!
Дочка ловко увернулась от руки Хюбнера, приблизившись к Зверю еще на два шага. Где эта проклятая черта? Арнольд спрыгнул с коня и бросился вперед. Победить зверя в одиночку нельзя. Но можно успеть прикрыть! Рядом рванулась Ридица, умудрившись опередить капитана.
Ядвига резко обернулась. Голос ударил хлыстом:
— Назад! Назад, папочка! Сестра, ты еще перекинься! Все назад! Говорить буду я!
Ни в этот момент, ни позже Хюбнер не мог объяснить, почему он остановился. Почему послушался. И не он один. Все. Даже Ридица.
А Ядвига повернулась и неторопливо пошла к Зверю…
* * *Пшек. Тот самый пан из Нейдорфа, что вписался за Белку. Но теперь Отто его узнал. Он был в Лукау. Приехал с Мистфинком. Слуга Фридриха! Вот откуда тянется. Мариуш Качиньский. Неважно.
Куница. Воительница, с которой справится не каждый ларг. Зачем тебе нужна была Белка, монахиня? Тоже неважно.
За спиной парочки теснятся ягеры в голубых куртках. Куртки можно перекрасить. Повадки не спрячешь. И это неважно.
Пытаются заговорить. О чем? Неважно! Мне не о чем говорить с вами, мистфинки!
Между копытами коня лжепшека и чертой смерти четыре шага. Страшно делать их первым? Ваш страх неважен.
Важно время! Каждое мгновение, приближающее Когтя с Белкой к спасению. Остальное — неважно.
Девчонка. Дочка? Ядвига Качиньская. «Добрая паненка». Зачем ты убила деда Панаса, ясновельможная? Он считал тебя хорошей. Мистфинки тебя слушаются? Тоже считают хорошей. Тем больней им будет. Еще шаг, паненка…
