Михаил Бабкин - Слимперия
— Девушку береги! Она славная, — дружески похлопал Семёна по плечу и исчез: бог Слимп приступил к исполнению желания Семёна. Отправился перекраивать Миры на новый лад.
— Чудеса, — выдохнула Олия. — Неужели мы спасены, Симеон? Или… Семён?
— Зови меня по-прежнему, — Семён подошёл к девушке, взял её за руки. — Не будем менять хороших привычек, ладно?
— Ладно, Симеон, — согласилась Олия. — Как скажешь, Симеон. — Она прикрыла глаза и потянулась к Семёну.
— Целуй её, целуй! — обрадовался Мар. — Цел… вот же блин! Хайк! И, как всегда, не вовремя. Тьфу на него!
Семён обернулся: в лифтовой комнате стоял Хайк. Мокрый, точно его только что из стиралки вынули — самый настоящий, привычный и правильный Хайк, черепаховый боец, а не клоун из детской книжки. Шлёпая мокрыми сандалиями и оставляя на паркете следы, Хайк подошёл к Семёну.
— Что с Кардиналом? — Семён отпустил руки Олии, девушка огорчённо вздохнула и присела на диван, отвернувшись от Хайка. Но черепаховый боец не обратил никакого внимания на её обиду — он выполнял важное задание Симеона и первым делом обязан был ему доложить, как обстоят дела. А уж после выяснять, чем это он ухитрился огорчить Олию.
— Жив Кардинал, — Хайк победно улыбнулся Семёну. — Живёхонек! Наглотался, правда, воды до икоты, но она ж целебная, ничего с ним не станется. Заодно и я выкупался, случайно, — Хайк с довольным видом почесал в мокрой бороде. — Главное, бриться теперь не надо! Прям камень с души.
— Ты его в зале с бассейном оставил? — Семён глянул на лифтовую комнату: Кардинала там не было, черепаховый боец вернулся один.
— Да, — Хайк прошлёпал к столу. — Я ему рассказал про твой вариант со Слимпом, и Кардинал заявил, что если всё обойдётся, если Миры останутся целы, то звание регента он передаёт тебе. А сам Кардинал удаляется от дел. Навсегда.
— Как так? — не понял Семён.
— Он же травиться собрался, — Хайк сел за стол Кардинала, с облегчением вытянул ноги. — И загодя подготовил официальное отречение от регентства: чтобы, когда его найдут мёртвым, в Империи не наступило безвластие… пусть и в погибающей, но всё ж Империи! Здесь пустая строчка есть, — Хайк показал мокрым пальцем на исписанный лист бумаги. — Чьё имя туда впишут, тот и станет регентом. То есть Императором.
— Благодетель, а не Кардинал! — восхитился Мар. — Радетель государственного масштаба, ага, — и неприятно засмеялся.
— Тебе что-то не нравится? — удивлённо спросил Семён у медальона. — Почему? Мудрый политический шаг, последняя забота об Империи…
— Из-за этой пустой строчки все претенденты на престол завтра же друг дружку потравили бы да кинжалами покололи, — язвительно сообщил Мар. — Можешь не сомневаться! Да, умный Кардинал человек, ничего не скажешь. Интриган высшей пробы… мало ему было того, что все и так погибнут, захотелось напоследок грандиозную склоку устроить, по всем правилам дворцовой интриги!
— Надеюсь, что ты не прав, — Семён заглянул в исписанный лист, убедился, что пустая строчка действительно существует. — Хайк, снимай куртку, а то она слишком мокрая, чернила размажет… вытри руки насухо и бери ручку, вон она лежит, золотая. Сейчас документ заполнять будешь.
— Дельное решение, — оживился медальон. — Чего тянуть-то. Ох и покоролевствуем мы, Семён, ох и поуправляем Империей! Вернее, Вселенским Диском… вернее, Вселенско-Имперским Диском… э, долго произносить, как бы покороче? Во, придумал! Слимперия! В память о Слимпе, хе-хе. Значит, для начала отбабахаем тебе, Семён, посреди Слимперии памятник выше облаков, типа ось мироздания… ну и я на груди у того памятника, а как же! Большой, красивый, блестящий, чтобы в солнечную погоду меня во всех Мирах видно было…
— Вытер руки? Тогда пиши, — Семён присел на край стола, покачал ногой.
— Что писать-то? — Хайк занёс ручку над пустой строкой.
— Тебя как полностью зовут? — Семён глянул на черепахового бойца. — А то давно знакомы, а как по батюшке величают, до сих пор не знаю.
— Хайк, третий сын Варри-Непобедимого, главы клана Болотной Черепахи, — с недоумением ответил Хайк. — А что?
— Вот и впиши это в пустую строку, — Семён подмигнул Хайку. — Был третьим в семье, а станешь первым в Империи… в Слимперии, как Мар её обозвал, — Семён постучал по медальону пальцем. — Слышишь, хорошее название придумал! Думаю, приживётся. — Но Мар не ответил — похоже, он напрочь онемел от неожиданности, только поскуливал да покряхтывал, не в силах вымолвить ни слова.
— Симеон, я не достоин, — Хайк отложил ручку. — Кто я и кто ты… Нет, не буду вписывать себя! И не проси.
— Пиши! — рявкнул Семён. — Нашёл время выяснять, кто лучше, а кто хуже… Я никогда не буду правителем, потому что не хочу! Не по мне оно, понимаешь? А ты… Во-первых, я знаю, что ты человек порядочный и никого почём зря не угробишь. Во-вторых, займёшься воспитанием принца, у тебя получится! В ученики его возьмёшь, боевым наукам обучишь… Человека из него сделаешь. Не придворного воспитанника, а именно — человека.
— Всё равно не буду, — упрямо помотал головой Хайк. — Не достоин я!
— …Да и Яне нос утрёшь, — мимоходом, как о незначительном, заметил Семён, — будет знать, как тебя обижать. — Хайк молча взял ручку и быстро вписал своё имя в отречение Кардинала.
— Молодец, — Семён встал. — Спрячь документ, пока Кардинал не передумал… э, да у тебя ж всё мокрое, куда прятать-то! Вывесь своё барахло на балконе, там ветерок его быстро высушит. — Хайк послушно снял с себя мокрые штаны, оставшись в одних плавках, и, прихватив куртку, отправился на балкон.
— А теперь, Олия… — Семён повернулся было к девушке, но испуганный вопль Хайка оборвал его слова:
— Симеон! Олия! Сюда, скорей! — Семён опрометью кинулся на крик, вдруг представив себе, что новоиспечённый регент ненароком ухитрился вывалиться за балконное ограждение и висит над бездной дрыгая ногами, вот-вот сорвётся…
Однако Хайк и не думал никуда вываливаться: бросив мокрую одежду на пол, упёршись руками в высокие перила, он стоял и смотрел вдаль. Семён выбежал на балкон и замер, поражённый увиденным; Олия остановилась рядом с Семёном, взяла его за руку — ей от того увиденного стало жутковато.
Балкон находился на самой вершине гигантского дворца-пирамиды — просторный, мраморный, обдуваемый тёплым ночным ветром — и с него открывался изумительный вид на деловую часть Мира Перекрёстка. Вернее, на весь Мир Перекрёстка. Точнее, на видимую часть Слимперии.
Внизу, где-то под пирамидой, далеко-далеко, шло празднество — там запускали фейерверк, блуждающие россыпи еле видимых разноцветных искр: народ праздновал День Перекрёстка и не было народу сейчас никакого дела до того, что происходило с их Миром. Пока что не было.
