Любовь Черникова - Защитница. Киррана-1
порожистая речка с шумом выворачивала из-за невысокой скалы. Пенясь, катила
круглую гальку вниз: «Похоже мы оказались в предгорьях, но где же именно?».
Нааррон осторожно заглянул в пыльное окно – внутри никого не было. Отпереть
засов не составило труда. Трухлявые доски, не выдержав напора, подались со скрипом
выпуская заржавевшие скобы из своих старческих объятий. Изнутри пахнуло пылью и
сыростью. Обнаружился шкаф с тряпьем, среди которого нашлось затхлые, но
относительно чистые простыни, кое-какая посуда, вполне пригодная для
использования. Две широкие лавки, да поленница у входа, а в ней – вот удача! – Сухие
дрова.
***
Крэг ненадолго пришёл в себя и, что-то невнятно пробормотав, уснул.
– Спи, тебе нужно побольше спать, – Нааррон, приподняв его голову, осторожно
влил в рот теплый травяной отвар, заряженный целительной силой. Остатки допил сам
– ему тоже следует отдохнуть. Дохромал до соседней лавки и свернулся на ней,
укутавшись в пыльные одеяла.
Сон…
Приснилась всякая дрянь, чего и следовало ожидать. За Наарроном гонялись
толпы разбойников во главе с тремя мертвыми ассасинами. Умирающий сотню раз
Крэг, капризно обвинял его в своей гибели, аргументируя это тем, что он, Нааррон,
заучка и слабак. Потом появился гигантский загнутый клинок. Он долго гонялся следом,
пока, наконец, не настиг адепта.
Нааррон проснулся в холодном поту, зубы выбивали дробь, но скорее не от
холода, а от натянутых до предела нервов. Он сел и натянул куртку. Дрова в очаге
превратились в едва тлеющие угли, а за окном царила глубокая ночь. Выходит он
проспал целый день и сейчас, не смотря на головную боль, чувствовал себя почти
отдохнувшим.
Опухшая нога не лезла в сапог, и Нааррон бросил эту затею, решив занятся ей, в
первую очередь, но сначала нужно было проверить друга. Хвала Киалане, Крэг все ещё
дышал, хотя и несколько натужно. Адепт потрогал потный, испачканный засохшей
кровью и жирный от мази лоб – накануне было не до церемоний, мазал все как
придётся – у Защитника был жар. Ожидаемо, сила боролась за жизнь обладателя.
Нестерпимо потянуло на улицу – нужда, дело такое. Облегчаясь за углом, адепт
прислушался, но ничего кроме несмолкающего шума воды, расслышать не удалось.
Нааррон, подумав, спустился ниже по течению, чтобы проверить лошадей у небольшой
рукотворной заводи. Там громко пели цикады, да порой раздавался пронзительный
вскрик ночной птицы. Облака разошлись, и небо смотрело на землю, сияя мириадами
звезд. Напоенный терпким ароматом хвои воздух радовал с каждым новым вдохом,
напоминая, что Нааррон все ещё жив.
Не удержавшись, адепт разделся и вымылся. Его не испугали ни обжигающий
холод воды, ни черная непроглядность её глади. Он радовался, чувству облегчения в
опухшей ноге, наслаждался ощущением покрывающейся мурашками кожи. Он жив! О,
Киалана, спасибо! Вымывшись, адепт прополоскал одежду. Набрал воды в старое
рассохшееся, безбожно протекающее ведро и в большой мех. Хорошо что тот идиот-
воришка нагрузил все запасы на Ромашку. Ясень так и пропал, вместе с содержимым
седельных сумок.
Вернувшись, Нааррон занялся ногой, затем разжег очаг – в темноте меньше
вероятности, что кто-то увидит дым, да и деревенщины побаиваются таких мест, как
это, особенно по ночам. Зная, сколько страшных историй рассказывают о мельницах,
можно было не волноваться, что кто-то рискнет проверять, кто здесь обосновался.
Когда вода нагрелась, он занялся перевязкой, предварительно обтерев тело друга
мокрой тряпицей, смыл кровь и грязь, срезал и сжег испорченную одежду – в сумках
была смена. Раны очистил заново, промыв дезинфицирующем отваром собственного
приготовления, наложил купленную в Красных Горках заживляющую мазь, перевязал.
Мелкие порезы уже затянулись и покрылись свежей розовой кожей.
– На тебе как на собаке заживает, дружище, – беззлобно пошутил адепт, – это
хорошо.
Следовало провести новый сеанс целительства, вот только сначала стоило
поесть.
***
Утром жар усилился, хотя по всем признакам уже должен был прекратиться.
Нааррон хлопнул себя по лбу:
– Плечо!
Увиденное ему не понравилось: края раны почернели, вокруг разлилась
краснота и плоть припухла. – А вот это уже совсем нехорошо, – Нааррон разволновался.
Клинок оказался отравлен. – Идиот! – Адепт метнулся к сумке, – Как же я сразу не
сообразил, это же, сартоги их дери, ассасины! – он спешно перебрал имеющиеся
снадобья и травки и раздосадованно поморщился – не хватало кое-каких компонентов.
А ещё было бы неплохо раздобыть пиявок.
***
Следующий раз Нааррон проснулся уже днем. Доел приготовленную ночью кашу
и осмотрел свою ногу. Мазь хорошо помогла, от опухоли и следа не осталось, а боль
стала вполне терпимой. Проверил Крэга, жар по прежнему не спал, но и не усилился.
Защитник очнулся, шевельнул потрескавшимися губами:
– Пить…
Нааррон напоил друга заряженным отваром, сила у Защитника должна бурлить
через край, тогда организм сможет восстановиться гораздо быстрее.
На третий день Крэг смог подняться с постели. Сначала с помощью Нааррона,
потом и сам, судорожно хватаясь за стены. Правда ограничивался он редкими
походами по нужде, да и это отнимало все его силы. Остальное время Защитник спал.
***
Адепт, помимо прочих забот искал нужные травки, заготавливая их впрок.
Сушил, перетирал, составлял сборы. Теперь он лучше понимал, что может пригодится в
дороге. Что важно всегда иметь под рукой. По утрам удил рыбу в заводи, там же чуть
раньше обнаружились и пиявки, которых он наловил тем же днем, когда лучи солнца,
пронизали воду, сделав её теплой, как парное молоко.
Нааррон, некоторое время решался: сделать это самостоятельно или
использовать лошадей как приманку. Решил пожертвовать собственным телом, но это
того стоило. Видеть надо было физиономию громилы, когда тот в очередной раз открыв
глаза, обнаружил присосавшихся к плечу тварей. Только что не взвизгнул, как кабацкая
девка, которую ущипнули за зад. Нааррон давно так искренне не смеялся, но на
просьбу «убрать эту гадость», ответил твердым отказом.
***
Так в тишине и покое пролетели почти три седмицы. Похоже боги решили дать
им передышку. Нааррон регулярно объезжал окрестности верхом на Ромашке, изучая
