Алёна Кручко - Полуночные тени
— И что?!
Старый барон и Анегард возразили в один голос, но отвечала бабушка только одному.
— Вспомните, господин мой, почему ваша жена так спешно решила навестить родителей? Перед самой зимой, с маленьким ребенком на руках?
— Она… — его милость снова закашлялся, умолк. Опустил голову. — Да, я помню. Помню…
— Почему? — не выдержала я. В конце концов, обо мне речь, я тоже имею право знать!
— Потому что нынешняя супруга его милости объявила, что ждет от него ребенка. Сына. Наследника Лотаров.
— Иозельма шла на скандал, — глухо, медленно выговорил его милость. — Она не боялась позора — или, быть может, блефовала, зная, как боюсь я. Твоя мать… она…
— Обиделась? — спросила я. Прозвучало… мелко. Обида — не повод для смерти.
— Испугалась, — поправила бабушка. — Иозельма ей угрожала. Ей — и тебе, Сьюз.
— Угрожала?!
— Ваша милость не знали?
— Боги великие, нет! — Снова закашлялся, да что ж это! Я подошла к столу, налила отвара, подала его милости стакан. Он выпил, не отрываясь, мелкими глотками. Выдавил с ощутимым трудом: — Неужели Грейна думала, что я…
— Похоже, так, — кивнула бабушка, когда молчание стало совсем тягостным. — Она умоляла меня не отдавать ребенка ее сопернице. Заставила поклясться… поклясться, что я приведу девочку к отцу, но скрою правду, если он женится. А вы, ваша милость, не просто женились. У вас родился наследник, и его мать…
— Да, — прошептал барон. — Да, я понимаю. В этом вся Грейна… вся…
Он плачет?
— Сьюз…
Анегард?
Я поглядела на брата.
— Сьюз, я… — он запнулся, махнул рукой. Шагнул ко мне, обнял. Я уткнулась носом в его плечо и замерла, и он спросил, помолчав: — Ты как, Сьюз?
Странно, подумала я. Я — странно. Как во сне, как не со мной. Разве можно, ну разве так можно, — всю жизнь ни слова неправды не сказать, и при этом скрыть правду ото всех, кто должен был ее знать?! Ведь бабушка не лгала. Ни мне, ни… вообще никому. Просто всего не договаривала. Просто отвечала на вопросы так, чтобы ее ответы можно было… истолковать. Так, как ей надо.
Нет, как мама просила. Бабушке-то это зачем, ей бы, может, еще и лучше было сразу прийти к барону и рассказать все как есть. Наградил бы. И с чужой девчонкой не возиться. Что такое поднять ребенка в одиночку, пусть даже и знахарке, живущей под покровительством барона, я вполне представляла. Помнила. А она выполняла клятву, на грани смерти вытребованную у молодой лекарки еще более молодой баронессой. Глупую клятву, выросшую из глупой обиды и страха… но, быть может, и правда спасшую меня. Зная Иозельму…
— А что я? — чуть отстранившись, я заглянула Анегарду в лицо. — Я жива-здорова, со мной все хорошо, и ты прекрасно знаешь, что я совсем не хотела…
— А я рад, что все выяснилось. И на твоем месте, отец…
— Ты пока что не на моем месте, — оборвал сына барон. — Подойди ближе, девочка.
Анегард подпихнул ободряюще. Я сделала крохотный шажок вперед. А куда еще ближе? На коленки к нему сесть прикажете? Нет уж, я для этого слишком взрослая.
Его милость кашлянул, спросил:
— У тебя и правда родовой дар?
Я только глазами захлопала. О чем это он вообще?
— Правда, — ответил за меня Анегард.
— Какой дар? — я обернулась к брату: не у его милости же объяснений требовать.
— Ты ведь слышала тогда нас с Зигмондом, верно? На Ореховом? — И вчера Зигмонда, подумала я… это что же, Анегард с ним постоянно вот так может? Что-то я и не соображу сразу, понравилось бы мне так или нет. — И те сны, и как ты с Рэнси поладила… Зиг верно меня тупицей тогда обозвал, я бы сразу должен был догадаться!
Я пожала плечами:
— Это дар богини. У каждого мог бы быть, разве нет?
— Боги не раздают одинаковых даров, — старый барон глядел на меня с новым, странным выражением. Оценивающе как-то… если, конечно, я верно понимала, все-таки раньше мне не приходилось сталкиваться с его милостью настолько близко. — Умение говорить мыслями со зверьем и нелюдью — дар Звериной матери нашему роду. Мой прадед был ее избранником, с него и пошло. У девочек, правда, это не проявляется почти никогда, но ты… когда тебя показывали богам, Сюзин, знаки покровительства были четкие на редкость. Я еще тогда подумал, что неспроста…
Новость медленно укладывалась в моей голове. Но… но, постойте…
— Но если это дар ваш семейный, откуда он у Гвендиного малыша? — Уж кто-то, а Гвенда… да они с Чарри друг на дружку не надышатся!
— Это не я, — быстро отперся Анегард.
— Дурень, — барон вздохнул. — Гвенда… наша кровь в ней, вот и весь секрет. Не ты первый по деревенским девицам бегаешь, да и я не первым был. Может, дед твой наследил, а может, и прадед. Так бывает — спала кровь и проснулась.
Ой ли?..
— А у старшего ее, у Ронни, ничего такого нет.
— И у этого пропадет с годами, — уверил меня старый барон. — Если бы каждый бастард родовыми дарами владел…
— Я тебе, Сьюз, объясню потом как-нибудь, — пообещал Анегард. — Тебе-то оно ни к чему, но просто чтобы знала. Любой родовой дар должен закрепить глава рода.
— Сам объясню, — проворчал старый барон. — Зима долгая, времени хватит.
— А… — слова застряли у меня в горле.
— Разумеется, ты останешься здесь, — его милость прекрасно меня понял. — Ты моя дочь, Сюзин.
Ну вот… а я так мечтала вернуться домой!
Рэнси восторженно наматывал круги по двору. Насиделся взаперти, бедолага. Серый, равнодушный к щенячьим радостям, грыз утащенный с кухни мосол. Небо затягивали тучи, на стене перекликались часовые, толстуха Берта возилась у хлебной печи. Все так привычно, так обыкновенно… и никому нет дела до того, что вся моя прежняя жизнь обернулась вдруг обманкой, рассеялась туманом, и теперь придется начинать заново. Сюзин, баронская дочка! Вот уж не было печали…
Во двор выбежали Анитка с Динушей.
— Сьюз, ты здесь!
— Сьюз, а мы твоему Марти обед относили!
— А он про тебя спрашивал!
— Что спрашивал? — рассеянно отозвалась я. — Почему не пришла, да? — Спохватившись, добавила: — И никакой он не мой!
— Не твой! — прыснула Динуша. — Только ему так интересно было, кто ты, чья ты, с кем в обнимку ходишь…
Замечательно! Представляю, чего они ему наговорили.
— И почему не пришла, тоже…
— Он решил, что ты от него прячешься, — Анитка говорила серьезно и глядела укоризненно. — Решил, что ты его видеть не хочешь. С утра господин Зигмонд, в обед мы… Он сказал, что ты, наверное, вчера на него обиделась.
— Да, — кивнула Динуша, — и что ему очень-очень жаль! Сьюз, ну что ты, в самом деле! Та-акой парень!
