Галина Романова - Одна на две жизни
Типичный кабинет следователя, во многом похожий на тот, где с ним беседовал рогач, но выходивший окнами на внутренний дворик. Впрочем, рассмотреть обстановку ему не дали. В кабинет вошли двое. Один отворил дверь и, кивнув вошедшему, тотчас вышел.
У окна в кресле сидел мужчина немного старше пятидесяти лет, среднего роста, плотного сложения, в простом сером мундире без каких-либо знаков отличия. Лицо его было обыкновенным, незапоминающимся, хотя в нем чувствовались признаки того, что обычно называют породой.
— Добрый день, господин Боуди, — промолвил он негромко, не спеша встать. — Вот мы и встретились.
Этот голос Ариэл уже слышал пару недель назад, и сейчас он отступил на шаг, склоняя голову.
— Добрый день, ваше…
— Без лишних слов. — Мужчина вскинул руку. — Я хотел приватно побеседовать с вами, без свидетелей и протокола. И в первую очередь поблагодарить за проявленное вчера мужество и героизм.
— Это слишком громкие слова, ваше… сиятельство, — ответил Ариэл, не поднимая глаз.
— Отнюдь! Кто знает — может быть, ваш вчерашний поступок спас жизни нескольким десяткам или даже сотням людей. И тем, кто пострадал бы под колесами этого… монстра, и тем, кого затоптала бы перепуганная толпа. Ваш поступок заслуживает награды…
— Ваше сиятельство, я сделал это не ради денег!
— Помню. — Собеседник улыбнулся. — Ради женщины! Надеюсь, она оценила ваш поступок по достоинству?
В прищуренных глазах плавали смешинки. Ариэл вспомнил поведение Агнии вчера днем и пожал плечами.
— В принципе да. Она… все еще мне не доверяет настолько, чтобы…
— Ну, это не главное. — Мужчина усмехнулся одними глазами, лицо и голос оставались серьезными. — У вас есть шанс.
— Вы думаете? — Слово вырвалось само прежде, чем Ариэл сообразил, что с этим человеком нельзя говорить как с простым смертным.
Но тот, кажется, не заметил ни оговорки, ни смущения собеседника.
— Да. У вас будет шанс показать, что вы достойны доверия. Ведь я собираюсь доверить вам важное дело…
— Что?
— Я хочу поручить вам расследовать инцидент, произошедший вчера на стадионе.
— Мне? — Ариэл нервно дернул щекой и сделал над собой усилие, чтобы не рассмеяться. — Но я…
— Думаете, я ничего о вас не знаю? — Смешинки исчезли из глаз мужчины, он встал и заговорил сухо и властно. — Ариэл Боуди, настоящее имя неизвестно. Двадцать восемь лет. Приемный сын семейства Боуди, был подброшен в воспитательный дом спустя два дня после рождения, откуда усыновлен в возрасте шести месяцев. Закончил частную школу для мальчиков. Не блестяще, но оказался в числе дюжины лучших выпускников…
— Тринадцатым, — проворчал себе под нос Ариэл и, по счастью, это замечание осталось без ответа.
— В четырнадцать лет после смерти приемных родителей вы поступили в высшую офицерскую школу, откуда через четыре года вышли с патентом лейтенанта. Состояние, оставленное семейством Боуди, позволило вам оказаться в двадцать шестом гвардейском императорском полку, который вскоре отправился в южные колонии для надзора и обеспечения порядка в провинции Зейнар. Служили не слишком хорошо, заработали восемь нареканий и шесть поощрений, но в целом были одним из лучших офицеров полка и заслужили весьма похвальную характеристику. Отличились при подавлении локальных конфликтов среди восставшего местного населения, провели три карательные операции. Могли сделать карьеру, вас уже собирались произвести в капитаны, но вдруг вы подаете в отставку и возвращаетесь в столицу. Ведете весьма… мм… странный образ жизни, подаете прошение о зачислении вас в слушатели университета, где учился ваш сводный брат Марек Боуди, законный сын ваших приемных родителей. Продолжаете вести разгульный образ жизни, связываетесь с криминальным миром столицы, имеете несколько столкновений с законом, но выходите сухим из воды, после того как вам предлагают стать осведомителем. Еще через год из-за дуэли с одним из подмастерьев вас отчисляют из университета, и практически одновременно вами начинает интересоваться Тайная канцелярия. Вы даете свое согласие на сотрудничество и становитесь тайным агентом, бойцом невидимого фронта и… Продолжать?
Ариэл стоял, опустив голову и сжав кулаки.
— Не надо. Я все понял.
— А раз поняли, то напомню вам еще раз, что вы — офицер на службе правительства. И должны верно служить своей стране. А уж страна — раз у нас с вами состоялся этот разговор — не оставит вас без награды. Вы, кажется, некоторое время назад предпринимали поиски своих настоящих родителей? Я мог бы…
— Не надо, — поспешил воскликнуть Ариэл. — Я… уже почти нашел свою мать.
— Вот как? — Брови его собеседника чуть приподнялись, интонации изменились опять. — И кто же она?
— Этого я пока не могу вам сказать.
— Она не подозревает, что вы — ее сын? Как же так случилось? Вас украли с целью получения выкупа, но так и не вернули?
— Нет. Моя мать… она была слишком молода в то время, чтобы… думать о последствиях. Я прошу вас ее не трогать. Она ничем не заслужила подобного… И если сейчас все откроется, то… Она ведь замужем, и может пострадать репутация ее супруга, хотя он в то время еще и не был с нею знаком.
— Похвальное решение не беспокоить других. Но все равно я подумаю, что для вас можно сделать. Расследуйте это дело, представьте мне результаты. И как можно скорее, капитан Боуди.
Рука сама поднялась в приветственном салюте.
— Слушаюсь, государь. Разрешите выполнять?
Собеседник поморщился, словно Ариэл выдал невесть какую важную государственную тайну, но ничего не ответил. Только кивнул головой, давая согласие.
ГЛАВА 11
Лимания шла по улице, громко цокая копытцами и повиливая задом. Складчатая юбка соблазнительно колыхалась вокруг ее ножек при каждом шаге. Сатирра нарочно старалась вести себя вызывающе, хотя и опасалась близко подходить к людям и рогачам. Но пусть остальные видят, что она — молодая здоровая самочка, готовая и к легкому флирту, и к серьезным отношениям.
Была осень. Та самая ее теплая и благодатная пора, когда жизнь еще прекрасна, но природа уже готовится к зиме. Деревья в парках и скверах пожелтели. В рощах, где изначально и жили сатирры, было полным-полно грибов, и самцы начинали ссориться и драться, а самочки изо всех сил старались привлечь к себе внимание.
Большая часть жизни Лимании прошла в городе, среди людей. Она была совсем крошкой, когда ее родители перебрались сюда и были вынуждены изменить свою жизнь. И юная самочка знала, что в мире человеков не принято, чтобы самцы дрались за самок. Даже когда человеки ведут войны, они воюют не за женщин, а за территорию, за богатство, за власть. Драться из-за женщины здесь не принято. А это значит, как ни печально, что ни один самец-сатир не станет бодаться из-за нее с соплеменником, если не захочет попасть за решетку. И все же Лимания решительно выбрасывала такие мысли из головы. Ведь вертеть попкой, завлекая сатиров, ей никто не запрещал!
