Евгений Щепетнов - Монах
Старик ехать на лошади категорически отказался, шамкающим голосом заявив, что: «Энтова чудища он боится пуще дракона, так что пусть господа едут, а он пойдёт пешочком, так ему ловчее!»
Ехать оказалось не очень далеко — через два часа они доехали до подножия Драконьей горы, обогнули её слева, и упёрлись в небольшую горушку, с пологой верхушкой и каменистым основанием.
Впрочем — небольшой её было назвать трудно — если только по сравнению с Драконьей горой, которая возвышалась над всей округой как Эльбрус над Кавказом. Так-то она была довольно высокой, но с пологими длинными склонами, похожая на огромную пирамиду ацтеков.
Старик остановился и показал рукой:
— Вот тута, на горе, и есть драконье гнездо. Я сам туды не хаживал, но видал, што туды летали энти чудища. Туды хаживали и не един раз всяки люди, но чудища их всех убили. И вас убьют. Мне была обещана серебрушка — может дадите сичас? А то потом с каво брать?
— На, вымогатель! — Афон кинул ему монетку и старый рыбак быстро поковылял от опасного места — конечно, останься тут, эдак и серебрушки, и жизни лишишься…
— Ну что, Андрей, ты готов? — Афон выжидающе посмотрел на Андрея — тебе дать мешок?
— Какой мешок? — не понял монах — ааа! Для чешуи, что ли? Давай. Вообще-то лучше бы вещмешок, с лямками — не в руках же мне тащить, если что!
— Ага! Вот, бери! — рыжий вытряхнул на жухлую осеннюю траву содержимое вещмешка — лепёшку, сушёное мясо, бутылку с водой и кружки, и подал мешок Андрею. — лямки подгони под себя — у тебя плечи-то пошире, а то не вздохнёшь с такими лямками.
Андрей кивнул головой, отрегулировал ремни вещмешка, накинул его на плечи, предварительно завязав горловину рыбацким узлом и по привычке военных разведчиков, задумавшись, попрыгал на месте — не мешает ли чего, не гремит ли…
Бойцы посмотрели на него с недоумением, а Афон сказал:
— Я видел, кто так делает — разведчики и лесные бойцы специального назначения — типа лесные убийцы. Ты что, служил на границе? Впрочем — можешь не отвечать, это не наше дело. В общем так: мы отъезжаем подальше и ждём наготове — как только появишься, бежишь к коням, и мы сразу забираем тебя и уходим отсюда как можно быстрее. Если будет реальная опасность всем нам и мы ничего не сможем сделать — мы не дожидаемся тебя и убегаем — уж прости…мы не нанимались лазить по логову чудовища. Ну, всё — обниматься не будем — удачи, Андрей.
Наёмники влезли на коней, и ведя в поводу лошадь Андрея поехали назад, оставив его стоять на месте.
Монах присел на большой камень, валявшийся у подножия горы и стал осматриваться вокруг, запахнув куртку от ветерка, порывами задувающего с моря.
Драконья гора возвышалась над окружающим её с трёх сторон лесом, как громадная пирамида, вызывая почтительный страх и ощущение своей ничтожности перед силами природы. Её склоны были голы и усыпаны огромными камнями, видимыми и на расстоянии сотен метров.
Андрей пожалел, что не спросил старика — почему ЭТА гора называется драконьей, когда Гнездо было устроено на соседней горе, более пологой, задернованной и вполне доступной для восхождения?
Две горы стояли, как зубы челюсти — одна — огромный чёрный клык, а вторая, как коренной зуб, что навевало мысль о том, что каждый, кто попадёт эти зубы, неминуемо погибнет, раздавленный тисками челюстей судьбы.
Андрей отбросил от себя упаднические мысли и невольно залюбовался морем — огромная, безграничная водяная поверхность, покрытая волнами с пенными барашками, простиралась до самого горизонта…волны разбивались о подножие Драконьей горы, как о волнолом громадного корабля, несущегося в неведомые страны. На пределе видимости, возле берега, виднелись паруса рыбацких судёнышек, а возле леса, как будто великан вытряс из мешка десятки коробков спичек, притулилась деревня.
Он вздохнул — «Гляди не гляди, а идти на гору надо, ведь именно для этого они тащились полтора месяца через всю страну!»
Поднялся, вытряхнул из черепной коробки все лишние мысли и вошёл в режим «на щелчке» — это когда оружие снято с предохранителя и ждёшь выстрела, брошенной гранаты или любой другой опасности, которая может подстерегать бойца в рейде по тылам врага.
Шаг, ещё шаг, ещё…задернованная поверхность горы медленно менялась на каменистую, осыпающуюся под ногами поверхность, и если бы не кожаные мокасины с мягкой подошвой, цепляющейся за землю, Андрей уже мог бы свалиться вниз.
Наконец — крутизна горы сменилась пологой площадкой, переходящей к центральной части, где виднелось огромная чёрная дыра, явно искусственного происхождения.
Андрей осторожно подошёл к дыре на расстояние десяти метров и прислушался — всё было тихо, никаких звуков, шорохов…хотя, ему показалось, что в этой пещере кто-то есть. Ощущение было такое, как будто кто-то на тебя смотрит, но ты никак не можешь увидеть, кто это, и как будто этот кто-то сидит за кустами и ждёт удобного момента, чтобы всадить тебе нож в спину.
Андрей непроизвольно поёжился, но сделал шаг вперёд, ещё шаг, ещё…и вот он стоит перед огромным тёмным тоннелем, уводящим вглубь горы.
Размер входа был таков, что в него мог въехать грузовик «краз», с установленной на нём будкой-кунгом. Пологое дно тоннеля уводило куда-то вниз и терялось за поворотом, слегка изгибаясь и унося от взора путешественника то, что находится за гладкой, как будто оплавленной стеной.
Монах подумал: «Не выстою я тут ничего! Идти, так идти!» — и решительно шагнул в тёмный зев тоннеля.
Шагать было легко — чистый каменный пол, без каких-то следов мусора или щебня, был таким гладким, что не было никаких сомнений — он или прожжён в скале, или же сделан каким-то другим искусственным способом.
Коридор прихотливо изгибался, наводя мысли о лабиринте, от него отходили ещё ответвления — похожие по размеру и по качеству обработки камня, и Андрей начал отмечать на стене стрелкой, куда надо идти, чертя на камне кинжалом, взятым с собой. Саблю или лук он брать не стал — против дракона он всё равно не имел никаких шансов с этим оружием, а вот помешать ему спастись бегом они могли запросто.
В тоннеле было темно, но Андрей прекрасно видел в темноте — глаза, хотя внешне они и оставались глазами человека, приобрели новые свойства — если бы кто-то сейчас на него посмотрел, то увидел бы, что его зрачки расширились, но не так, как у людей, а почти во весь глаз и стали вертикальными, а веки практически не моргали, давая уловить любой квант света, случайно залетевший в эту преисподнюю.
Окружающее виделось ему как в приборе ночного видения — ярко, но двуцветно.
Внезапно, где-то впереди, он скорее ощутил, а не увидел, ауру живого существа — аура была странной — она переливалась почти всеми цветами радуги от синего, до оранжевого, сияя, как неоновые фонари, и только в одном месте её цвет был красным, багровым, как запекшаяся кровь, вызывая отторжение и чувство диссонанса во всей структуре излучения тела.
